Бой на Калиновом мосту

— А государевой дочери.

— За какую цену?

— За один поцелуй. Поцелует и отдай. А если она скажет: «Где камень нашел?» — говори: «В степях». Лошадей загонят Чуда Поганого пастухи невидимые. Когда ты пригонишь табун в город, государь спросит: «Чьи это лошади, и какой князь пустил?» — «Твои — скажешь, — батюшка».

Пошел он.

Тогда государь невидимый стоит на балконе с государыней и с дочкой. И этот наследник, который Ванюшка, с ними (а государь думает — это Иван-царевич). Видят, какие лошади хорошие у Ивана-царевича.

— Три дня будешь кушанье мое кушать, — это государь Ивану-царевичу говорит — конюху.

А Иван-царевич в конюшню идет, говорит:

— Сегодня царевну поцелую! — похваляется.

Конюх другой говорит:

— Дурак! Тебя расстреляют!

Как огонь зажгли, вынул Иван-царевич бриллиантовый камень — бриллиант, обтер об полотенце. А царская дочерь выходит из комнаты. Видит свет.

— Какие вещи у Ванюшки, Пономарева сынишки! Посылает прислугу.

Ванюшка, Пономарев сынишка! Где вы такие вещи достали?

— В степях, — говорит, — барышня!

— Не продашь, — говорит, — царевне?

— А хоть вы купите! Поцелуй меня — и бери.

Та в обиду. Приходит к царской дочери и говорит там тихо:

— Это Ванюшка, Пономарев сынишка нашел бриллиантовый камень и полотенце. Это от него и свет. Он и блестит.

— А продает?

— Он сказал, если поцелую — отдаст! Вот такой…

— Глупости! Это за миллион нельзя купить, такие вещи.

Царская дочерь в плед закрылась большой и пошла к конюху.

А он кушает, перед ним эти вещи горят, и огня не надо.

Села она к нему. А он заговорил по-англичански с ней и по-французски. Знает и по-турецки. И она с ним.

Ему уже пятнадцатый год.

— Где вы, — говорит, — достали такие вещи?

— В степях.

— А что, дорого?

— А поцелуй меня и бери.

Она сейчас же платком утерлась, взяла его за ушки, поцеловала и ушла.

Прислуге говорит:

— Вот глупый — миллионы за поцелуй отдал!

Тогда государь на третий день опять дал Ивану-царевичу сотню жеребят.

Опять в степь его отправляет. Он уже плакать не стал, вышел за город, сказал:

— Где мой Сам-как-сам, Чудо Поганое?

А Сам-как-сам, Чудо Поганое, уже тут есть, в коляске приехал.

— Иван-царевич! Вот и я! — А своим пастухам сказал: — Кормите жеребят и поите! Чтобы гривы были заплетены и такого-то числа доставьте их сюда.

Взял он Ивана-царевича в коляску — ив свой дворец… (Да, да. Опять пастухов своих назначил, те пасут.)

Приезжает Иван-царевич к Чуду Поганому. Там его как родного брата встречают, что он папу сохранил. Вот Сам-как-сам, Чудо Поганое, и второй дочери говорит:

— Теперь вы его одевайте и омывайте и подарочек ему подарите.

(А большая дочь Ивану-царевичу ещё вороного коня подарила — с трехглавым змеем воевать. А средняя рыжего подарит.)

— Доченька, ухаживай за Иваном-царевичем! Одевай и омывай его?

Забавляли его, да. Разные музыки были. Скоро месяц прошел.

— На, — средняя дочь говорит, — камень бриллиантовый — того больше; полотенце — на! Лошадь бери рыжую. В левое ухо влезешь, в правое ухо вылезешь — будет тебе меч-кладенец и копье. А бриллиантовый камень за поцелуй отдай царской дочери.

Богатырь Сам-как-сам, Чудо Поганое, взял его в коляску, повез. Опять пастухи невидимые согнали лошадей Ивану-царевичу в конюшню. Тогда государь говорит:

— Ванюшка, Пономарев сынишка, мое кушанье будешь кушать. Хорошо отличаешься, животов ^[84] хорошо бережешь. Не совестно в коляску запрягать.

Иван-царевич опять хвастает конюху:

— Сегодня буду царскую дочь целовать!

— Молчи, дурак! Тебя расстреляют!

А он:

— Буду! — И больше ничего.

Опять вынимает бриллиантовый камень и полотенце развертывает. Тогда царская дочерь и говорит прислуге:

— Иди!

Та приходит на кухню, видит, Иван-царевич сидит и перед ним такие вещи.

— Где вы это достаете, Ванюшка, пономарев сынишка? — В степях, — говорит, — достаю!

— А сколько стоит? За сколько отдашь?

— Поцелуй — отдам!

— Нет, — говорит.

А царевна опять пришла, поцеловала.

— Какие миллионные вещи дает мне за пустяки, за поцелуй! — говорит.

Вот три дня погулял. Последнюю сотню жеребят государь дает.

— Если ты этих лошадей так выходишь, как тех, я тебя приставлю старшим конюхом.

Идет Иван-царевич в степь. А Сам-как-сам, Чудо Поганое, тут есть, в коляске приехал. Снова пастухам приказал жеребят пасти, а Ивана-царевича домой отвез. Малой дочери сказал:

— Теперь последний месяц… Подарите, что надо…

Ну, прожил он этот месяц…

Стопили баньку, малая повела его. Подарила бриллиантовый камень больше тех и полотенце.

— И лошадь сивую дарю — будешь с девятиглавым змеем воевать. Таким богатырем станешь… В левое ухо влезь, в правое — вылезь. Меч-кладенец, копье, палица-булавица твои будут. Если тебе не в силу — папу помянешь. Папа поможет. Поможешь, папа?

— Помогу, помогу…

— А ты не признавайся до времени…

Опять отвез Ивана-царевича: пастухи лошадей загнали. Государь смотрел.

— Ты теперь — старший конюх. Хорошо лошадей уберег.

Вот Иван-царевич принял царские конюшни, записывает, а сам ничего не понимает — сколько лошадей было, сколько есть.

Раньше конюхов не пускали, бывало, в город помногу. А он всем говорит:

— Ступайте!

Те напьются, кричат. Все ему сходило… Сам смеется. Погулял неделю. Ему живется хорошо: все подчиняются. И… хлоп — приходит письмо этой царской дочери. Требует змей трехголовый на пожрание царскую дочерь.

Государь созвал своих богатырей и двусилков на защиту дочери. Богатыри собрались — и все отказались.

— Лучше, — говорят, — она погибнет, а не мы.

Собралась царевна прощаться со всеми и Ивана-царевича позвала.

А ему ещё младшая дочь Чуда Поганого говорила: «Когда подойдет к тебе царская дочерь, при государе толкни ее…» Он и толкнул. Царь увидел. Рассердился.

— В темницу его! — говорит.

Дочерь — в слезы.

— Прости ты его, он не нарочно! — говорит.

Но все равно его посадили под замок, а царскую дочерь повезли на Изморье.