Боярышня Евдокия 4

Гаврила с дядькой выехали на рассвете и к обеду уже въезжали в город. Проехали прямо к дому воеводы, а там только и разговоров было, как Гаврила обустроил место службы.

— Все хотят побывать у тебя и посмотреть, — смеялся довольный Зацепа. — Прямо хоть сейчас готовы заступить в дозор!

Гаврила был приятно удивлен встречей и похвалой. Он перестал был незаметным бояричем, и это ему понравилось. И когда воевода спросил, играет ли он в клюшкование и готов ли защитить честь города, то согласился с удовольствием. Так он вновь оказался в Дмитрове и с нетерпением ждал встречи с Евдокией Вячеславной.

— Еремей Профыч? — Гаврила радостно поприветствовал боярина и склонил голову. — Здравия тебе!

С боярином Дорониным сидел какой-то мальчишка и улыбался ему во все зубы.

— Разве здесь твоя служба? — спросил боярин Еремей, вылезая из саней. Мальчишка юркнул за ним и с любопытством уставился на Гаврилу.

— Евдокия Вячеславна? — удивленно воскликнул боярич, когда мальчишка приподнял шапку, наползавшую ему на глаза.

— Я! А ты никак на турнир приехал?

— Приехал, — сияя, подтвердил парень. — Завтра первое состязание… придёшь смотреть? — спросил с надеждой.

— А как же?! — всплеснула она руками и сразу же засуетилась : — Надо подготовиться, а то дмитровские переживальщики за своих числом возьмут.

Гаврила ничего не понял, а боярин с укоризной посмотрел на него, но ничего не объяснив, коротко бросил:

— Завтра все увидишь!

Дуня побежала искать Ванюшку, а заодно Даринку. Ей срочно нужно было изготовить транспаранты, а ещё найти массовку для поддержки приезжей команды. Меховушки-помпомы она привезла из Москвы для брата, как и дудки. Посреди двора она обернулась, сообразив, что забыла спросить Гаврилу, как называется его команда.

— Мы «Вепри», — гордо крикнул боярич.

— О-о, — выдохнула Евдокия и помчалась дальше, бормоча себе под нос, каких знатных кабанов можно было бы нарисовать на флагах, если бы было время.

Прибежав к себе, она едва успела переодеться и дать поручения Даринке, как попала в руки мамы.

— Ты видела, как одевается Оболенская? Это же стыд и срам!

Милослава пылала возмущением, но сквозь негодование прорывалась целая буря самых разных эмоций.

— Так это иноземная одежда… — Евдокия постаралась отреагировать нейтрально. Каких-либо запретов на выбор одежды не было, и женки иногда удивляли совсем уж диковинными нарядами. А тут всего лишь польское платье.

— Ты ещё скажи, что сама хочешь так же нарядиться! — взвилась боярыня и закусила губу, из-за чего её лицо приобрело обиженное выражение.

— Ну-у, не так чтобы очень, но было бы интересно… — миролюбиво ответила дочь.

— Евдокия! Не смей даже думать!

— Да я чисто теоретически…

— Не дозволяю!

— А, ну и ладно, — покладисто согласилась она, и озабоченно произнесла, пятясь к выходу: — Пойду Еленку поругаю, а то ишь чего удумала! Ух я ей! — выскользнув вон, Евдокия отправилась искать Петьку, который тут на побегушках. За пряники он соберёт команду горлопанов и будет кричать что-нибудь вроде… тут она задумалась, пытаясь придумать рифму: вепрь-зверь-дурь-тварь…

— Чего-то не то, — остановилась она, схватив кончик косы. — Вепри-дебри-швабры-мабры. Да что же это такое? Пу-пу-пу, — медленно выдыхая, она попробовала ещё раз, но в голову лезла рифма только к слову кабан. Кабан-хулиган, кабан-топчан-каштан-балаган-таракан…

Петьку она нашла там же, где видела ранее. Его вновь поставили мыть полы при входе. Мальчишка с радостью откликнулся на предложение боярышни побыть переживальщиком команды «Вепрь» и готов был бежать немедленно искать соратников.

— А сколько пряников мы получим? И какие? — вовремя вспомнил он об обговаривании условий найма до взятых на себя обязательств.

— Соберешь десяток отроков, каждый получит по прянику, а ты дополнительный пряник за полный десяток. Но все твои товарищи должны громко кричать за команду гостей, победно дудеть, когда они побеждают и махать флажками.

— Само собой, — важно кивнул Петька. — А если я не один десяток найду?

— То опять каждому по прянику, а тебе дополнительный за новый десяток.

— А если…

— Если кто-то из твоих будет стоять молча, то вычту не только его пряник, но и два твоих.

— Э-э, а почему два?

— За попытку обмануть. А так-то пожалуйста, набирай сколько хочешь, но не разочаруй меня.

Петька тяжко вздохнул и признался, что вряд ли даже два десятка мальчишек наберёт к завтрашнему дню. Но Евдокия на это лишь улыбнулась и сказала, что было бы просто, то не пряники дала бы в награду, а квасу купила.

Договорившись с Петькой, сказала Гришане, что завтра поутру пойдёт на турнир.

— Евдокия Вячеславна, ты уж потише там, а то опять голос сорвёшь. Хочешь, я за тебя покричу? Я запомнил: «Мы пришли побеждать!» — гаркнул Гришка и несколько раз притопнул ногой.

— Впечатляюще, — усмехнулась Евдокия.

— Или вот, — обрадовался похвале воин, — «Сильные духом рвутся вперёд, не видя преград!»

— Хм, это иноземцы придумали, не вынося запаха чеснока, — не оценила кричалку боярышня.

— Тогда вот эта: «Мы всем улыбнёмся, помашем рукой — и сразу соперник теряет покой!»

— Гриша, что это? — широко раскрыв глаза, возопила Евдокия. — Кто тебя этой пакости научил? Фу! Забудь немедленно.

— А чё? Знаю я команду воеводы Зацепы. Там все без зубов, потому как драчуны известные.

— Ах, ты в этом смысле, ну тогда ладно… хотя, судья может счесть это запугиванием!

Григорий почесал голову, пытаясь понять, почему боярышня сочла весёлую кричалку пакостью, но ни до чего не додумался.

— Боярышня! — окликнула Евдокию Даринка. — Я всё принесла.

— Ох, до ночи рисовать придется, — вздохнула она и поспешила в дом, чтобы запастись свечами.

Григорий проводил её и, сердясь на Гаврилу, пожелал ему неспокойных снов. Постоял, подумал и направился к брату боярышни, чтобы Иван Вячеславич завтра обязательно сопроводил сестру и не дал сильно размахивать меховушками. А то в прошлый раз одна девица так увлеклась, что поскользнулась и подружек потянула за собой. Устроили кучу-малу! Потом чуть всем девушкам не запретили вход на турниры, а как без них-то? С ними веселее!

Утром следующего дня народ стоял на берегу и обсуждал приезжую команду. Никаких скамеек не было, как и ограды, чтобы устроиться прямо на склоне, не рискуя скатиться на лед. Евдокия подъехала на санях к самому краю и шустро принялась командовать :