Бойфренд для Цесаревны

— Кто-то ещё так думает? — Задал вопрос дед и обвёл всех взглядом. Почти все из старшего поколения, согласились. Младшее поколение, то есть моих братьев и сестёр никто не спрашивал.

Ужин закончился в молчании. Я вернулся в свою комнату. Завалился на кровать. Читать инструкции деда запарился. Решил, что почитаю потом. Перелёт долгий. А если Володька со мной полетит, проконсультируюсь у него. Всё же не плохо, если кто-то из своих полетит со мной. Постепенно заснул. Ночью проснулся от трели сотового. Потряс головой. Что за фигня? Но сотовый не умолкал. Взглянул на экран, звонила Ольга.

— Алё, Оль?

— Андрюша, папа умер. — Услышал её всхлипывания. Сон, как рукой сняло. Я вскочил.

— Оль. Я очень сочувствую тебе.

— Я хочу, чтобы ты сейчас был рядом со мной.

— Я сейчас приеду. Жди меня.

Тактическую одежду мне уже доставили. Решил надеть её. Всё же лететь в ней, лучше, чем в смокинге. А в Кремле я явно пробуду до утра. Глянул на часы, половина второго ночи. Весело! Оделся, зашнуровал ботинки. Выпрямился, попрыгал, чисто инстинктивно. Потом прошёл к спальне деда с бабушкой. Постучался к ним. За дверью тишина. Ещё постучался. Вскоре услышал шаги. Дверь открылась. Передо мной стояла бабуля, кутаясь в длинный халат.

— Андрюша? А почему ты так одет?

— Бабуль, скажи дедушке, что Государь-Император скончался. Мне только что Ольга звонила. Попросила приехать в Кремль. Я поеду. Там в гараже ещё один байк стоит. Не знаю чей он.

— О Господи! — Бабуля закрыла рот ладошкой.

— Ну так я возьму байк?

— Мотоцикл, что ли? — Я кивнул. — Это Анечки, наверное. Но бери.

— Спасибо, бабуль.

Повернулся и быстро пошёл на выход. В Кремль, что удивительно, не смотря на глухую ночь меня пустили. Я заехал. Заглушил байк, снял шлем и повесил его на руль. Прошёл в здание, где находились покои августейшей семьи. При входе стояли гвардейцы.

— Сюда нельзя. — Тормознули они меня.

— Меня Цесаревна позвала. Она ждёт.

В этот момент на крыльцо вышел Берестин.

— Пропустите его. — Отдал он приказ. — Смотрел на меня. — Пошли, Андрей.

Мы шли коридорами. Перед покоями остановились.

— Ольгу успокой. — Попросил он.

— Я за этим и приехал. Она попросила побыть с ней.

Берестин кивнул и открыл дверь. Я зашел. Император ещё лежал в своей постели. Лицо его заострилось. Стало каким-то восковым. Может это из-за приглушённого света? Императрица плакала, сидя рядом с мужем. Ольга тоже. Увидела меня. Подскочила и кинулась ко мне, словно ища защиты. Я её обнял. Она рыдала. Я гладил её по голове, ничего не говорил. А что в этом случае скажешь? Соболезнования? Так это как-то фальшиво будет звучать. Иногда молчание, лучше всяких слов. Стояли так долго.

— Оль, давай я тебя провожу в твои покои. Ты очень устала. Тебе надо отдохнуть. — Она, продолжая прижиматься к моей груди, отрицательно мотнула головой. Я её продолжал гладить. — Олечка, пожалуйста, поверь мне. Папа уже ушёл, всё. А ты очень устала. Тебе надо отдохнуть. Завтра, вернее уже сегодня, будет очень трудный день. Тебе нужны силы. Послушай меня. Сейчас уже ничего больше сделать нельзя. — Продолжая прижиматься ко мне, она затихла. Я чуть отстранился, взял её личико в ладони, поднял вверх. Всё её лицо было мокрым от слёз. — Пойдём, душа моя. А хочешь, я отнесу тебя?

— Хочу. Отнеси. — Подхватил её на руки. Она обняла меня за шею и уткнулась в меня. Берестин открыл дверь. Я вышел с Ольгой на руках. Потом понял, что не знаю, где её личные покои. — Оля, куда нести тебя? Где твоя спальная.

— Прямо. — Я пошёл прямо по коридору. Гвардейцы стояли через каждые пять метров. Стояли, как статуи, не шелохнувшись. — Вот здесь, Андрей. — Она указала на дверь. Я посмотрел на ближайшего гвардейца.

— Будь добр, открой пожалуйста. — Он открыл. Я занёс Ольгу. Дверь за нами закрылась. Прошёл вглубь комнаты. Там была ещё одна, смежная. Зашёл в неё, увидел широкую кровать под балдахином. Аккуратно положил её. На Ольге был спортивный костюм. Поэтому раздевать её не стал, всё же не время было. Укрыл её одеялом. Сел рядом с ней. Она взяла меня за руку.

— Пожалуйста, не уходи.

— Не уйду.

Ольга вдруг стала рассказывать мне про своего отца. Про то, как любила ещё маленьким ребёнком сидеть у него на шее. Любила бежать к нему, в его распахнутые руки, а потом взлетать вверх, когда отец подхватывал её и слегка подбрасывал вверх, ловя назад. Любила сидеть у папы на коленях и слушать сказку, которую он ей читал. Любила Рождество, Новый год и ёлку, когда родители им с братом обязательно клали под ёлку подарки, о которых дети писали в своих письмах Деду Морозу. Как папа учил её кататься на велосипеде. Как дул ей на разбитую коленку или поцарапанные локти и говорил, что сейчас они заживут и болеть не будут. Она о многом говорила. Я молчал и слушал её. Ей нужно было выговорится. Излить душу, поделится с кем-то своим горем. Она очень любила отца. Потом замолчала. Смотрела на меня.

— Андрей, папа ушёл. Я всё понимаю, такова жизнь. Но мне его будет очень не хватать… Обещай мне, что ты не уйдёшь так же, как папа, оставив меня одну. Пусть лучше я уйду раньше тебя и буду ждать тебя там.

— Оленька. Ну зачем ты так говоришь? Мы молоды и говорить сейчас о смерти не надо. Я же сказал тебе, что у нас целая жизнь впереди. А уж кто из нас уйдёт туда раньше, то ни я, ни ты не знаем. Это всё в ведении Создателя. Ну а когда это всё же случится, то я очень надеюсь, что к этому времени, мы будем с тобой старые-старые. У нас уже будут не только дети, а и внуки и даже правнуки. Знаешь как послесловие к сказке: «И жили они долго, и счастливо. И умерли в один день». Но пока умирать мы не будем. Договорились?

— Договорились… Андрей, ляг со мной рядом.

— Ольга…

— Андрей, пожалуйста. Мы просто полежим и всё. Мне очень нужно. Я чувствую себя одинокой.

— Хорошо. Снял ботинки, куртку и лёг рядом с Цесаревной. Она обняла меня. Так мы лежали некоторое время молча. Потом понял, что Ольга уснула. Всё же эмоциональная встряска, переживания, а перед этим перелёт, сделали своё дело. Она уснула. Я лежал рядом с ней. Обнимая её. Чувствовал её дыхание. Она мне казалось такой маленькой и беззащитной, что хотелось укрыть её от всех. От горестей, невзгод, разочарований. От слез. Постепенно самого сморило в сон. Проснулся резко. Посмотрел на часы. Время половина девятого утра. Вдруг услышал удары колокола. Раз, два, три. Колокол звучал как-то печально. Я приподнялся на локте. Увидел, как открыла глаза Ольга. Смотрела на меня спокойными и печальными глазами.

— Колокол кафедрального собора извести подданным Его Величества, что он перешёл в вечность. — Тихо сказала она. — Странно, но колокол должен был известить об этом ещё ночью, сразу после смерти батюшки.

— Значит были причины. — Ответил ей, садясь на постели. Она тоже села. Подтянула колени к груди и обняла их.

— Сегодня обнародуют манифест о моём вступлении на престол. Всё, Андрюша. Весёлая и беззаботная жизнь закончилась.

— Беззаботная да, закончилась. Но жизнь продолжается. Пройдёт время, твои слёзы высохнут. И ты опять будешь улыбаться. Радоваться, огорчаться. Смеяться. Это круговорот жизни, Оленька. Наши родители приходят на смену своим родителям. Мы приходим на смену им. Наши дети, в конце концов, придут на смену нам. А наши внуки на смену нашим детям. Так было всегда, душа моя. От круга до круга. Поколения за поколениями, присмотрись и, может быть, ты увидишь их, предков своих, которые смотрят на тебя, улыбаются тебе. Смотрят на тебя с любовью и надеждой. И в числе них теперь, и твой отец.

Она посмотрела на меня и повторила за мной:

— От круга до круга. Поколения за поколениями… Спасибо, Андрюша. Я знаю, они меня любят. И я их люблю, каким бы они не были, но они мои предки. Я их плоть от плоти, кровь от крови.

— Молодец. Теперь давай пойдём и ты умоешься. Ты должна быть сильной. Отдохнула, хоть немного?

— Да. Спасибо тебе. Знаешь, рядом с тобой, я чувствую себя уверенней. Спокойно, словно что-то закрывает меня словно своим крылом. Не улыбайся. У меня именно такое чувство.