Бойфренд для Цесаревны

— Алё, Алексей Николаевич? — Ответил на вызов.

— Самарин! Ты что там делаешь? Тебя для чего послали в Америку? Не успел приехать туда, как ввязался в криминал.

— В какой криминал, господин полковник? Я Вас не понимаю? Сижу спокойно в баре, никого не трогаю. Текилы купил на свои кровные.

— Бои без правил. Гладиатор хренов! Это запрещено! А тебе завтра, вернее сегодня днём, на приём к президенту Риверосу. Ты вообще соображаешь, что делаешь?

— Всё понятно. Вам уже успели настучать.

— Что значит настучать, Самарин? Мне доложили по всей форме.

— Тогда Вы всё знаете. И что, ответе мне, как мужчина мужчине. Мне надо было отказаться от вызова? Отказ, это потеря лица. Да я себя сам перестал бы уважать.

— Ты офицер Отдельного Корпуса Жандармов. Иногда свои хотелки нужно отбрасывать или засовывать их куда подальше.

— Только не в этом случае. Извините, господин полковник. Но только не в этом случае.

— Ладно. Сделанного не воротишь. Физиономию тебе сильно попортили?

— В пределах нормы. Губы разбиты. Но ничего, заживут. Первый раз что ли?

— Значит так, Андрей, перед тем, как поедешь к президенту, к Вам с Владимиром в номер придёт одна мадам. Она тоже офицер Корпуса. Она тебя подгримирует. Понял?

— Понял, Ваше Высокопревосходительство.

— И обещай мне, что больше ничего подобного не будет.

— Алексей Николаевич, а если…

— Никаких если, Самарин. Это приказ.

— Есть.

— Вот так то лучше… А красиво ты его сделал. Мне понравилось. Красавчик, Самарин. — Неожиданно сказал Берестин. Я услышал его смех в трубке. Сам улыбнулся. В этот момент пошёл вызов по второй линии. Звонил дед. Блин, и этому уже настучали. Какая оперативность.

— Алексей Николаевич, мне по второй линии дед звонит.

— Вот-вот. Он тебе, я думаю, тоже мозги прочистит. Всё давай. — Шеф ОКЖ отключился.

— Алё, дедушка?

— Ты там что творишь? За каким хером я тебя туда послал?

— А что я творю?

— Ты за какого хрена полез драться?

— Я, дедушка, защищал честь семьи Самариных.

— Честь он защищал. Жаль нет тебя рядом, я бы тебе так защитил, засранец такой. Пороть тебя, Андрей, ещё надо, как сидорову козу. Я тебя послал туда принимать наследство, а не драться в разных грязных притонах.

— Деда, это был бой гладиаторов. Мне бросили вызов, я не мог отказаться. Если бы я отказался, ты бы первый сказал, что я не Самарин. Ибо в роду Самариных нет трусов.

— Трусов нет, но нет и идиотов. Ты что теперь с каждым голодранцем драться там будешь?.. О, Господи, наказание мне под старость лет. Дал же бог внучка. Здесь делов натворил, там ещё натвори что-нибудь. Ты когда повзрослеешь, Андрейка?

— Я, дедушка, уже большой мальчик. Но я ещё молод. А удаль молодецкую показать? Разве ты не таким был, когда кровь в жилах кипит? Вот вернусь, женюсь и стану добропорядочным делаваром и семьянином. Никаких драк и гонок на байке. Обещаю. Буду ходить в смокинге, цилиндре и с тростью, как ты.

— Твою бога душу. Тебе, Андрей, что в лоб, что по лбу. Удаль ему молодецкую. Кровь у него кипит. Знаю я, что у тебя кипит и где… Сильно ирод этот побил тебя?

— Да нет, дедушка. Всё в пределах нормы. Нос не сломан, глаз не выбит. И даже зубы все целые. Ну а губы, так заживут они, как на собаке всё заживает. Не в первый раз.

— Сейчас что делаешь?

— Зашли тут с парнями, так сказать боевые раны продезинфицировать.

— Понятно. Водку пьёшь?

— Нет, дедушка. Водки нет. Честное слово. Текила.

— Текила ему. Хрен редьки не слаще. Вовка где? Рядом с тобой?

— Нет. Володя в номере спит.

— Вот и тебе надо в номере спать, а не шлындать по злачным местам. У вас обоих завтра приём, у президента Мигеля Ривероса.

— Знаю я. Мне уже Берестин отзвонился. Выговор влепил. Отчитал.

— Мало он тебя отчитал. Значит так, идёшь сейчас в номер и ложишься спать, ты понял меня?

— Понял. Сейчас пойду. Я и хотел уже пойти. Вы там что, не спите?

— Нет, не спим. Всё иди и не вздумай дальше пьянствовать.

Дед бросил трубку. Мать их. М-да, оперативно тут стучат. Не успеешь на унитаз сесть, в Москве уже знают. Накатил с парнями ещё пару стопариков. Они смотрели на меня и посмеивались.

— Что, Андрей, пистон вставили уже? — Усмехнулся Антон. Я кивнул.

— Ладно, парни. Пора мне. Пойду выполнять указания шефа Отдельного Корпуса Жандармов и своего деда. Всем спокойной ночи.

В этот момент мобильный опять зазвонил. Посмотрел. Да ёлы-палы, Оля!

— Алё, душа моя.

— Здравствуй, Андрей. Скажи, что это было?

— Когда?

— Недавно. Мне видео показали.

— Лёль, а сколько в Москве сейчас?

— Половина десятого утра. Андрей, ты зачем дрался там?

— Бой гладиаторов, душа моя. Сразу скажу, я не мог отказаться. Это был вызов моей чести.

— А если бы он тебя покалечил?

— Не покалечил бы. Или ты не веришь в меня?

— Верю. Но у тебя всё лицо было в крови. Ты был голый, в одних шортах.

— Красавчик? — Я усмехнулся.

— Тебе всё бы шутить, Андрюша. А когда такое увидела, чуть в обморок не упала.

— А что, видео уже есть?

— Есть, в сети. С разных ракурсов. Пожалуйста, Андрей, я тебя очень прошу. Не надо больше такого.

— Оль, я мужчина. И если мне бросают вызов, я не могу не принять его. В противном случае, ты сама презирать меня будешь.

— Не буду. Я очень люблю тебя.

— Оленька. Ты любишь во мне именно мужчину, а не изнеженного трусливого засранца. Знаешь, я уже скучаю по тебе, душа моя.

— Я по тебе тоже. Так хочется увидеть тебя, прижаться к тебе. Почувствовать тепло твоих рук, твой запах. А ты так далеко от меня.

— Оль, хочешь спою тебе песню.

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас. Песня называется «Надежда». Слушай:

Светит незнакомая звезда,

Снова мы оторваны от дома,

Снова между нами — города,

Взлетные огни аэродромов.

Я начал петь ей песню. Она слушала. А я слышал её дыхание в трубке. В какой-то момент понял, что в баре стоит тишина. Антон и его бойцы, другие немногочисленные посетители тоже слушали.