Божественная любовь

Танец закончился и Элегор отвел Бэль к старшей кузине. Ножки девушки чуть подкашивались, а щеки заливала очередная порция румянца каждый раз, когда она вспоминала о происходившем в темноте.

Пока длился лучший в жизни сестренки танец, Элия вальсировала с Энтиором и между делом не преминула спросить:

– Ты еще не просветил нашего мэсслендского гостя касательно Бэль?

– Не успел, стради, но непременно, при первом же удобном случае, как ты и просила, – выкрутился вампир, взмахнув длинными ресницами.

– Поторопись, милый, не люблю, когда мешают моим планам, – строго приказала богиня.

– Слушаю и повинуюсь, стради, – бархатно шепнул бог и склонился к губам принцессы, едва погас свет.

Разногласия разногласиями, но возможности получить удовольствие от игры никто не отменял. О да, сегодня Элия действительно немного сердилась, и ее поцелуй был почти укусом, жестким, яростным. Пальцы захватили пышные волосы вампира у корней и оттянули назад, даря ощущение властной жестокой руки, то самое чувство, какое обожал Энтиор, о каком грезил частенько. Именно прекрасный лик Богини Любви представлял Бог Боли в своих фантазиях.

Какой потрясающей госпожой могла бы стать для него стради, если бы только захотела, если бы ему не пришлось довольствоваться жалкими крохами с пиршественного стола. И почему все эта роскошь досталась тупому солдафону, ничего не понимающему в тонкостях изысканной игры, и слащавому мальчишке? Но когда-нибудь, в это бог верил более, чем в явление мифических Джокеров, Элия поймет: только он – тот, кто по-настоящему нужен ей. Она обещала, что однажды придет к нему госпожой. Обещала тогда, когда он, одурманенный ее зовом и дивной кровью, униженно молил о ласках.

Поцелуй-укус богиня прервала резко, оттолкнула принца до того, как зазвенел сигнал. Энтиор вздохнул, слизывая собственную кровь, сочащуюся из прокушенной губы, и мечтательно улыбнулся. Великолепно, пусть и мало, но его время еще настанет!

– Элия я больше не могу оставаться на балу, – сообщила Бэль сестре, едва герцог оставил их тет-а-тет, насколько таковое возможно средь шумного бала. Но даже тогда девушка не решилась говорить вслух.

– Почему, родная? – озаботилась Богиня Любви, присаживаясь на диванчик и усаживая сестренку рядышком.

– Я заболела, только пока не знаю чем. А вдруг это заразно? – честно призналась юная принцесса и скрупулезно перечислила все симптомы от жара и сердцебиения до ломоты в теле и прочих верных примет загадочного недуга.

– О да, ты совершенно точно заболела, родная, – согласилась Элия, вот только мысль ее искрилась не беспокойством за сестру, а лукавой лаской. – А чем, я знаю точно.

– Чем? Это очень страшно? – заволновалась о приглашенных на бал, а особенно об одном, том самом, с кем танцевала последним, Бэль.

– Страшно? Когда как. Но очень заразно, – честно ответила старшая принцесса и прежде, чем упорхнуть на танец с Рэтом, ошарашила кузину откровением. – Ты влюбилась, радость моя. Поздравляю! А теперь беги, развлекайся, кажется, Кэлер хочет пригласить тебя на танец, поспеши согласиться, пока снова не начал приставать Дельен!

«Я влюбилась?» – чуть замедленно подавая руку брату и улыбаясь ему искренней, пусть и немного перекошенной улыбкой, продолжала думать девушка.

И эта мысль с настойчивостью дятла, атаковавшего трухлявую древесину, билась в голове, пока Бэль танцевала с родственниками, пила сок, слушала веселую болтовню Рика или Джея и изысканные комплименты Мелиора. Мысль билась, никак не желая покидать мозг, и это наполняло все существо юной богини сладкой жутью. Так вот оно как бывает! Вот что значит влюбиться!

Лимбер кружил в танце дочь. Более великолепной пары на балу было не сыскать. Бог Плодородия неудержимо притягивал взгляды женщин, заставляя томно трепетать в предчувствии ласк тела, Богиня Любви смущала душевный покой мужчин. Элия улыбалась, любуясь отцом и гордясь им. Роскошная грива темных волос, сине-зеленые яркие глаза, мужественный профиль – монарх Лоуленда был поистине великолепен!

– Девочка моя, твой приятель герцог окончательно рехнулся или решил помереть как можно быстрее? – поинтересовался король, едва начался танец.

– Ммм, папа, он безумный самоубийца в такой же степени, как и всегда, прогресса не наблюдаю, – ответила принцесса почти серьезно, если бы не намек на смешинки в серых глазах. – А чем вызван твой вопрос?

– У меня галлюцинации или он только что волочился за Бэль, – объяснил Лимбер, не то чтобы по-настоящему беспокоясь за сына, скорее любопытствуя.

– Волочился – не совсем подходящее слово, па. Замени на ухаживал. Я полагаю, из них получится чудесная пара, – внесла коррективы в выводы отца богиня.

– Хм, это настолько серьезно? Значит, герцог пришелся по нраву малютке Бэль и это взаимно? – выгнул бровь король. Пусть он потратил свои «минуты тайны» с еще большим толком, чем племянница, но никакие дамские прелести ума и божественного чутья Лимбера не лишили.

– Ты прав, – подтвердила с довольной улыбкой богиня.

– Не то, чтобы я был против, если у него это действительно по-настоящему. Вина Лиена лучшие, да и малышка из семьи далеко не уйдет. Но что скажет Нрэн? Он парня и на дух не переносит. А если пронюхает о том, чем они в темноте занимались, шею свернуть может, блюдя целомудрие сестры, несмотря на всю серьезность намерений кавалера. Их в доказательства не запишешь.

– До этого не дойдет. Герцог уже официально просил у опекуна руки Бэль, – объяснила расстановку фигур Элия.

– Просил руки и не только жив, а и плясать может? Рисковый парень, – восхитился своим непризнанным сыном король.

– Нрэн согласился, при условии согласия самой малышки, – дала короткую справку дочь.

– Не без твоей помощи? – проницательно предположил мужчина.

Зная суровый нрав упрямца племянника, он был готов спорить, что тот постарается выбрать для Бэль жениха из круга своих дружков-дуболомов. Состоятельного, тошнотворно-правильного и непробиваемо-бездушного, не обращая внимания на то, что как раз от таких типов Бэль и тошнит чуть ли не сильнее, чем от откровенных садистов типа Энтиора. Чтобы воитель добровольно согласился на кандидатуру безумного Лиенского – воплощенное противоречие всем идеалам – в такое Лимбер поверить не мог.

– Не без моей, – подтвердила принцесса, с нарочитой скромностью потупив серые очи.

– Крепко тебе пришлось его стукнуть, доченька? – засмеялся король.

– Ах, папа, такие методы не мой профиль, – возразила Элия. – Я только привела аргументы, и Нрэн признал логичность и правоту рассуждений.

– Да уж, твои аргументы бьют иной раз посильнее кувалды, – задумчиво согласился Лимбер, не раз получавший по темечку этим метафорическим предметом от дочери, носящей титул Советницы не за красивые глазки. – Но парочка забавная выйдет, – взгляд короля скользнул от Элегора, с мечтательным видом подпирающего колонну, к Бэль, сидящей на диванчике и вполуха слушающей Лейма. Остальные сыновья-племянники, как сговорившись, взялись за досуг мэсслендского гостя, не давая ему приблизиться к юной принцессе. А та даже не замечала их стараний. Она и любимого брата-то почти не слушала, глаза юной принцессы нет-нет, а принимались искать герцога.