Божий молот

– Мне тоже насадить приманку на крючок? – спросил Марти.

– Таковы правила игры, – ответил Харри Файнман.

Коренастый, мускулистый, он уступал Артуру в росте. Преждевременно поседев, он начал лысеть, но, тем не менее, воротник его чёрной кожаной куртки закрывали не успевшие поредеть волосы. Добродушное выражение мясистого лица сочеталось с пронзительным взглядом маленьких глаз, прятавшихся под густыми тёмными бровями. Он энергично смотал нейлоновую леску и закрепил удочку рядом с банкой с наживкой и коробкой, полной рыболовных снастей.

– Считай, что ты поймал рыбу, только тогда, когда все подготовил для этого сам.

Увидев растерянное лицо Марти, Артур подмигнул сыну.

– Червячкам будет больно, – прошептал Марти.

– Не знаю, способны ли они ощущать боль, – задумчиво проговорил Харри. – Может, и способны. Но это в порядке вещей.

– Это в порядке вещей, папа? – переспросил Марти.

– Думаю, да.

За всё время их жизни у реки Артур впервые взял Марти на рыбалку.

– Твой папа хочет облегчить тебе жизнь, малыш. А я – нет. Ловить рыбу – серьёзное дело. Целый ритуал.

Марти уже слыхал кое-что о ритуалах.

– Значит, надо вести себя по правилам, и тогда мы не будем чувствовать вину.

– Так и есть, – подтвердил Харри.

Взгляд Марти стал отсутствующим – он явно вынашивал очередную идею.

– Пегги выходит замуж… Этого требует ритуал, потому что они собираются заниматься любовью, правда? Иначе они бы чувствовали себя виноватыми?

Утром Франсин и Мартину предстояла поездка в Юджин на свадьбу родственницы. Артур собирался отправиться с ними, но появились более важные дела.

Артур посмотрел на сына.

– Ты заходишь слишком далеко в своих рассуждениях.

– Он твой сын, старик.

– Заключение брака – праздник. Это ритуал, но очень радостный. Совсем не такой, как насаживание червя на крючок.

Харри усмехнулся.

– В наши дни никто не чувствует вину, занимаясь любовью.

Марти удовлетворённо кивнул и взял из рук отца леску с крючком. Артур осторожно подцепил червя из картонки и протянул сыну.

– Сверни его в кольцо и насади на крючок несколько раз.

Марти фыркнул, следуя указанию.

– У червей жёлтая кровь, – заметил он. – Хлюпает.

Они безуспешно рыбачили в течение часа. К половине десятого Мартин уже мечтал убрать удочку и съесть бутерброд.

– Согласен. Руки чистые? – спросил Артур. – Смой соус из червей.

– Фр-р-р. – Марти почти коснулся воды лицом, пытаясь опустить руки поглубже в воду.

Харри откинулся назад и сжал удочку коленями. Он закинул руки за голову и широко улыбнулся.

– Мы не занимались этим годами.

– Я не слишком скучаю без рыбалки, – бросил Артур.

– Ах ты, неженка!

– Папа – не неженка! – крикнул Марти.

– Заступись, сынок! – подбодрил его Артур.

– Ловить рыбу – скверное дело!

– Яблоко от яблони недалеко падает, – подытожил Файнман.

Поля шляпы свисали ему на лицо и закрывали глаза. Неожиданно Артуру вспомнился сон, в котором голова друга представлялась ему луной, и вздрогнул. Поднялся прохладный сырой ветер и завёл прекрасную скорбную песню.

Марти рассеянно жевал бутерброд.

4 октября

Сосны подступали к дому так близко, что их можно было принять за рисунок на оконных занавесках. А за ними открывался великолепный вид: излучина тихой, поросшей зеленью реки. С запада надвигались белые, темнеющие к горизонту облака.

Сидя на кухне среди медных горшков и мисок, Артур разбил яйца в сковороду, греющуюся на огне.

– Мы знаем друг друга уже тридцать лет, – сказал он, раскладывая омлет с колбасой на тарелки. Одну из них он поставил на тяжёлый дубовый стол перед другом. – Но редко видимся.

– Именно поэтому мы так долго остаёмся друзьями. – Харри трижды постучал вилкой по столу. – Из-за этого воздуха я так голоден, будто в последний раз ел тоже тридцать лет назад. Что за чудное место!

– Ты убиваешь во мне сентиментальность, – заметил Артур, выходя за кувшином апельсинового сока.

– Колбаса?..

– Еврейское национальное блюдо.

– Господи, благослови!

И Харри набросился на жёлтую взбитую массу, лежащую перед ним на керамической тарелке. Артур уселся напротив.

– Как ты можешь здесь работать? Я предпочитаю железобетонные клетушки. Они помогают собраться с мыслями.

– Зато ты хорошо спал.

– Хорошо ли, плохо ли я сплю – всегда храплю.

Артур улыбнулся.

– А ещё считаешь себя любителем природы, рыбаком. – Он отрезал кусочек колбасы и поднёс его ко рту. – В промежутках между консультациями и занятиями я собрался было написать книгу об администрации Хемптона, но так и не приступил к первой главе. Не знаю, как описать всё, что случилось. Мы стали свидетелями чудесной трагикомедии, не правда ли?

– Хемптон больше доверял науке, чем любой другой президент со времён… со времён…

– Надеюсь, что Крокермен…

– Что за имя для президента!

– … Окажется не так плох. Я пригласил тебя отчасти из-за него.

Харри вопросительно поднял кустистую бровь. Друзья представляли собой пару, достойную классической комедии: высокий, слегка сутулящийся, обычно лохматый Артур и Харри, невысокий крепыш, едва ли не толстяк, с залысиной на лбу и дружелюбным выражением лица, несколько старившим его.

– Я так и сказал Итаке.

Итака, красивая, идеально сложенная супруга Хаврри, которую Артур давно не видел, была на десять лет старше мужа.

– Что ты сказал Итаке?

– То, что, судя по твоему тону, у тебя есть для меня дело.

Артур кивнул.

– Есть. Отдел возобновляет работу. До некоторой степени.

– Крокермен возрождает Отдел Космических Связей?!

– Не совсем так.

Артур считал Отдел Космических Связей – ОКС – своей лебединой песней в Вашингтоне. В течение трёх лет он занимал пост научного консультанта и секретаря ОКС в администрации Хемптона, назначившего его на эту должность после несчастного случая в Аресибо в 1992 году. Инцидент оказался ложной тревогой, но, тем не менее, Хемптон не отпустил Гордона. В 1994 году в Мехико-Сити глава правительства погиб от руки убийцы. Вице-президент Уильям Крокермен срочно принял присягу в Нью-Мексико и тут же отправился в Белый Дом, где, словно подружая собственный герб, заменил большинство членов кабинета. Три месяца спустя вновь назначенный начальник штаба Ирвин Шварц вызвал к себе Артура: «Хватит с нас маленьких зелёных человечков, хватит уже судов, пропавших в Бермудском треугольнике… Можете быть свободны, мистер Гордон».