Брачный контракт кентавра

Вольпин скрипнул зубами и выбросил письмо. Естественно, он не захотел отвечать уголовнице и не собирался ей помогать, Антон не чувствовал никакой ответственности за нее. Но у Татьяны было другое мнение.

Письма хлынули водопадом. Привалова сообщала о своей любви к Антону, уверяла, что он единственный сексуальный партнер в ее жизни, и не просила материальной помощи. Ей хотелось лишь ласковых слов, банальных фраз типа: «Не волнуйся, Танечка, все непременно будет хорошо».

В конце концов Антон сдался и написал Тане короткое послание, в котором попросил оставить его навсегда в покое. И безо всяких церемоний сообщил причину своего нежелания с ней общаться: «Я не собираюсь иметь дело с убийцей ребенка».

Ответ не замедлил себя ждать – не прошло и недели, как Антон получил длиннющее письмо.

«Любимый, ты возродил меня к жизни. Я поняла, что основное препятствие для нашей любви – это мой срок. Но сидеть мне осталось не так уж и долго, давай сцепим зубы и потерпим еще немного. Главное, теперь я не одна. Ты написал, что не собираешься иметь отношений с убийцей Миши. Как я тебя понимаю! Нет прощения тому, кто лишил ребенка жизни. Но ведь его не я убила! Откуда на моей одежде кровь, а на подошвах башмаков глина из того проклятого оврага? Любимый, это не моя тайна. Знай, кровь была не Мишина, но я обязана молчать. Я очень виновата, я – убийца невинной души, но я не лишала жизни Мишу».

И еще пять страниц подобного бреда. И Антон совершил вторую ошибку: опять написал Татьяне. Но на сей раз он пригрозил ей переводом в колонию более строгого режима, где заключенные не имеют права на переписку. Никаких возможностей устроить Татьяне ужасную судьбу у Вольпина не было, но Привалова испугалась. Во всяком случае, больше от нее никаких известий не поступало.

Как-то во вторник Антона ни свет ни заря разбудил телефонный звонок. Несмотря на резко возросшее материальное положение, Вольпин продолжал жить в старой родительской квартире. Правда, в дополнение к ней он скупил все апартаменты на этаже и сделал шикарный ремонт. Но номер телефона остался у Вольпина прежним.

Ничего не подозревая, Антон взял трубку и услышал незнакомый женский голос.

– Милый, я вернулась.

– Вы не туда попали, – сонно пробормотал Вольпин и отсоединился, злясь на дуру, которая в пять утра ошиблась номером. Но телефон затрезвонил вновь.

– Антон, это ты? – спросила та же тетка.

– Вольпин слушает, – нарочито официально подтвердил бизнесмен.

– Я в Москве, – сообщила незнакомка.

– Кто вы? Я ни с кем встреч не назначал!

– Не узнал меня? Я твоя невеста, Татьяна Привалова, – раздалось в ответ.

От неожиданности Антон растерялся, а уголовница говорила без умолку.

– Я вышла на свободу, и теперь мы можем пожениться. Я докажу свою невиновность, хватит мне молчать… Конечно, некоторым будет плохо от моего чистосердечного признания, но пора сообщить правду. Знаешь, со мной в одном отряде на зоне оказалась Нора Родригес, она в юридической консультации работала до того, как свою свекровь с пятого этажа сбросила, законы знает! Нора мне объяснила: если человек отсидел срок за несовершенное преступление, а потом выяснится, что за ним в прошлом есть убийство, то второй раз его не посадят. Вот так! Я признаюсь, и меня оставят на свободе, потому что я и пальцем не тронула Мишу. А еще знаю, где спрятаны улики, которые меня обелят. Я отнесу их ментам. Всем газетам правду расскажу! И тогда мы поженимся!

И тут у Вольпина прорезался голос. То, что он в запале наговорил «невесте», повторить тут невозможно. Татьяна молча выслушала Антона и прошептала:

– Понимаю, ты мне не веришь, но я тебе докажу.

Через некоторое время Привалова опять побеспокоила Антона.

– Сделай мне, пожалуйста, одолжение, – вполне спокойно сказала она. – Пойми, мне на зоне было очень трудно. Я смогла там выжить и даже заработать авторитет только благодаря мыслям о тебе, о нашей свадьбе и семейном счастье. Сейчас я великолепно понимаю, что жизнь развела нас слишком далеко и нам с тобой не жить вместе. Но я не хочу, чтобы ты считал меня убийцей Михаила. Да, я думала, что совершила преступление, лишила жизни невинное существо, только это получилось случайно, от неопытности и страха. Но теперь я поняла, почему его уронила, у крошки тогда сломалась шейка. Я добыла из тайника улики, полностью меня обеляющие. Пока еще не знаю, что буду с ними делать. Посмотрю, подумаю, решусь ли перевернуть жизнь людей, которые считают, что прошлое навсегда похоронено.

– Разговор окончен, – отрубил Антон.

– Милый, – прошептала Таня, – ради нашей первой встречи, в память о том дне, давай встретимся. Я покажу тебе кое-что и расскажу правду, а потом исчезну из твоей жизни. Клянусь, что навсегда. Прошу, стою на коленях, дай мне возможность оправдаться!

– Ладно, – нехотя сказал Антон, – у тебя будет десять минут.

– Мне хватит, – обрадовалась Таня. – Еду!

– Куда? Постой! – приказал Вольпин.

– Разве ты не позвал меня в гости? – забеспокоилась Привалова.

– Я не собираюсь беседовать в квартире, – пробурчал Антон. – Помнишь арку?

– Проход к автобусной остановке? – уточнила Таня. – Мне то место часто снилось на зоне.

– Вот там и стой в полночь, – велел Вольпин.

– Хорошо, – без тени сомнений согласилась Татьяна…

Антон перевел дух и посмотрел на меня.

– Хотите сказать, что, явившись на свидание, обнаружили Привалову жестоко избитой? – спросила я.

– Верно, – согласился Вольпин. – Она лежала на спине и была в сознании, успела прошептать несколько слов. Наверное, преступник убежал за минуту до моего появления.

– И что она говорила? – занервничала я.

– Молилась, – ответил Антон.

– Молилась? – с удивлением переспросила я. – Татьяна церковный человек?

– В тот год, когда я с ней общался, она рассказывала, что мать часто возила ее на службу, но после ее смерти Таня в церковь не ходила, – пожал плечами Вольпин. – Но время бежит, она, думается, сильно изменилась, очутившись за решеткой. Я наклонился над телом и услышал: «Отец святой…» Все.

– Все… – с тоской повторила я. – И вы позвонили в «Скорую»?

– Да. Уж не знаю, какое у вас обо мне сложилось мнение, – мрачно произнес Вольпин, поглаживая свою аккуратную бородку, – но я не гад. Татьяна была жива, я вызвал врачей и остался рядом с раненой до приезда машины. Прибыли очень странные медики: пока один оказывал пострадавшей помощь, второй потребовал мой паспорт. Я вполне мирно ответил: мол, вышел за сигаретами, зачем было брать с собой документы, я живу в квартале от пресловутой арки. Кстати, я вообще мог просто обойти тело и не заморачиваться чужими проблемами. Но доктор упорствовал. Я позвонил домой охране, Володя прибежал через пару минут, и одновременно с ним прибыла милиция, которую вызвал сотрудник «Скорой».

Надо отдать должное ментам, они были корректны с Антоном, очевидно, оценили по достоинству и костюм, и часы, и охрану. Но Вольпину пришлось сообщить свой адрес и рассказать наспех придуманную историю про закончившееся курево.

– Еще вопросы есть? – подытожил Антон.

– Кто такая Стефания? – спросила я.

– Понятия не имею, – явно тяготясь беседой, ответил Вольпин. – Татьяна всего раз упоминала подругу. Я запомнил это имя лишь по одной причине: у меня была тетка Стефания.

– А больше Таня никого не упоминала?