Брачный сезон, или Эксперименты с женой

– Машунь, - проворковал я ласково, - ну неужели я так мало зарабатываю, что не могу рассчитывать хотя бы на бутерброд и стаканчик чаю?

Мадам Елисеева подошла к холодильнику, распахнула дверцу, достала оттуда тарелку, где покоился вчерашний ссохшийся бутерброд, и с грохотом поставила передо мной.

– Чай в состоянии налить? Или ты меня решил в гроб загнать?

Представьте себе, я не встречал ни одного человека, которого эта мелкая деятельность довела бы до гробовой доски. Правда, покойники по улицам не расхаживают.

Я пережевывал бутерброд, а мимо, вытирая пол, суетливой креветкой носилась Маша.

– Давай помогу, - предложил я. Но она лишь зло пропыхтела. Тогда я сказал: - Вот ты все ругаешься, а лучше бы дала мне какой-нибудь фронт работ. Глядишь, все быстрее бы пошло, а вечером можно будет куда-нибудь сходить. Хоть в театр...

Мария распрямилась.

– Да что я тебе, девка, что ли, по театрам-то шастать? Кончились шуры-муры, Арсений, запомни, кончились! Вон, Лариске-то Виталька давно машину автоматическую купил! Она грязное тряпье и в руки-то не берет. Оттого они у нее такие гладкие. Театр он мне свой предлагает... Тьфу!
– И скрылась в ванной.

Нет, с ней не договоришься. Я сам предлагаю свою помощь! Нет, не хочет! Стиральная машина ей теперь понадобилась. Да что я - Рокфеллер, что ли? Или кетчупом торгую?

Я прошел в комнату, сложил диван и включил телевизор. Тут же влетела мадам Еписеева с металлической трубкой наперевес. Взревел пылесос. Я вылетел из комнаты вне себя от ярости.

Может, прогуляться? Нет, не получится. Вся одежда в стирке. В коридоре я столкнулся с хулиганом Володей. Его одежду она почему-то не постирала! Вон какая спецовка-то промасленная! Давно пора ее в стиральную машину. Еписеев торжествующе глянул на меня, ухватил мотоцикл за руль и загромыхал вниз по лестнице.

Я же продолжал метаться между комнатой и кухней. Отовсюду меня теснили бытовые приборы. Неожиданно раздался звонок в дверь. Я заглянул в глазок и ничего не увидел. Только какое-то расплывшееся месиво. На Еписеева месиво не тянуло.

– Маша!
– крикнул я и сжал выглядывающие из трусов коленки.
– Звонят!

– Ты что, уже и открыть не можешь? Не видишь, я занята?

Звонок настойчиво дребезжал.

– Да как же я открою?
– внятно прокричал я.
– Мне даже надеть нечего!

– Свадебный костюм накинь...

Просто замечательно! Свадебный костюм! Может, еще бабочку прицепить? Тем не менее я достал из шкафа свой маскарадный наряд, влез в полосатые брюки и надел белую рубашку с загнутым воротничком. "Утро аристократа", да и только. "Он напряг мускулистую руку, поцеловал графиню и вынес помойное ведро..."

– Кто там?
– тривиально спросил я, приложив губы к замочной скважине.

– Да я...
– ответил женский голос.

Я опять прильнул к глазку, но в круглом окошечке виднелись только какие-то клетчатые тюки.

– Кто - "я"?

Ну и манера! Трудно, что ли, сообщить свое имя или фамилию, на худой конец? Женщина за дверью пробормотала:

– Да Лена же из Орехова...

Что-о?!! Этого еще не хватало! Внезапно мне вспомнилась записка, которую я еще зимой нашел под дверью своей квартиры. Что-то там вроде "ждала, в следующий раз сообщу", кажется. Значит, "следующий раз" наступил. И как назло, именно сегодня! Что ж ты не сообщила-то, дура?

Я лихорадочно огляделся по сторонам - нет ли поблизости жены - и приоткрыл дверь. Она тут же распахнулась настежь под напором сумок, тюков, баулов и узлов. За этой горой возвышалась довольно толстая особа, обмотанная платком. Она сверкнула золотым зубом.

– Доброе утро, Арсен!

– Здравствуй, Леночка, здравствуй, - промямлил я, пытаясь оттеснить гостью на лестницу. Я ухватил с вешалки пальто.
– Давай посидим где-нибудь, ты, небось, устала с дороги...

– А вещи-то?
– недоуменно протянула она.

Да, действительно, вещи! Девушку Елену я, может, и сумею нейтрализовать. А вот как быть с ее баулами?!

Ухватив первый попавшийся мешок, я швырнул его в комнату Еписеева-младшего. За мешком последовал остальной багаж.

– Такое ощущение, что ты к нам навсегда, - сдержанно пошутил я.

– Нет, всего на пару недель, - серьезно ответила Елена.

Я вытолкал ее из прихожей и заглянул в комнату. Маша стояла на табурете и вытирала пыль с фотографии неизвестного летчика.

– Маш, пойду я, что ль, прогуляюсь, - сказал я непринужденно, - раз мне уже нет места в этом доме. Может, купить чего?

Мадам Еписеева глянула на меня.

– Что-то ты заспешил, - подозрительно пробормотала она и глянула в мои расширенные от ужаса зрачки.
– Смотри рубашку не изгваздай!

– Так, может, я в магазин зайду?

– Сейчас я тебе список напишу.

Я едва не схватился за голову. Маша медленно спустила ногу с табуретки.

– Не надо! Не надо! Я так запомню!
– проговорил я испуганной скороговоркой.

– Ну тогда купишь стирального порошка. Две пачки. Шесть кило картошки, два десятка яиц и...
– Мария задумалась.

– Хорошо-хорошо, любовь моя!
– вскрикнул я и пулей вылетел на лестницу, где покорно топталась девушка Елена.

– Рубашку не изгваздай!
– опять донеслось из комнаты.

– Жена?
– осведомилась моя старая знакомая.

Я сдержанно кивнул и обреченно повлек Елену вниз по лестнице.

Глава 49

Арсений Кириллыч меняет профессию

В кафе "Минутка", что около метро, народу было немного. Несколько таких же, как я, по-субботнему неприкаянных мужичков. Их сизоватые носы уныло свисали над пивными кружками. За отдельным столиком беззаботно хохотали длинноволосые студентки в ярких куртках, угощаясь баночной пепси-колой.

Я молча поставил перед Еленой тарелку салата, колбасу и бутылку минералки, перед собой - рюмку коньяка. Елена сняла платок, по ее круглому лицу стекали капельки пота.

– Ты зачем приехала-то?
– грубовато спросил я и для храбрости хлебнул коньяка.

– В Лужники, - просто ответила Елена.

– На соревнования по метанию ядра?

– Зачем? На базар вещевой. Жить-то надо, - пробубнила она с набитым ртом.

– У тебя вроде хорошо зарабатывающий муж был?

– Да их колонну еще в январе - того... расформировали, - привычно стала рассказывать она.
– Запил он. Завод наш встал совсем. Говорят, какие-то шипсы из картофеля гнать будут...