Брак любви не помеха!

– Тьфу! – Согласился Филимон и резво ускакал по протоптанной дорожке, внимательно oсматривая могилы.

– Хелена, - охотник заметно смутился, нахмурился и будто через силу бросил. – Осторожнее там.

– И ты, - подумав, ответила я и уверенно зашагала к возвышающимся невдалеке елям.

Я направилась к старой части погоcта, оставив охотника разбираться с недавно построенными склепами. Их обыскивать у меня жела?ия не было. Во-первых, замкнутые пространства меня пугали, – силовая волна может отразиться от каме?ных стен и снести с ног меня же. Во-вторых, легче удирать от упыря по полю, чем отбиваться от него в тесной комнате.

Старая часть кладбища разительно отличалась от новой. Даже деревья здесь были другими. Один только вид хвойных великанов заставлял сердце биться чаще: красновато-бурая кора, будто залитая кровью, обнимала стволы, раскидистые лапы загораживали солнце, под ногами хрустело одеяло из длинных четырехгранных игл. Эти ели росли здесь уже очень давно , а погост и вовсе появился во времена первого поселения людей у Лысой горы. Они были свидетелями становления и уничтожения древнего города. ?оворят, его уничтожили драконы, сожгли до основания, только погост и остался. Что послужило причиной такого поступка, я не знала. Но понимала одно, что бы взбесить мудрых ящеров и заставить их уничтожить целый город, надо было совершить нечто ужасное!

Усыпальницы поражали своим разнообразием: тут были и шалаши,и сгнившие деревянные дoмики,и выточенные в камне камерные гробницы, увитые вязью рун и символов, которые я даже перерисовать бы не смогла, не то что прочитать или произнести. Из опустившихся от времени могил выглядывали статуи, с немым укором взиравшие на мир дорожками мха и глубокими трещинами, полусгнившие деревянные идолы,древние надгробия, изображавшие не то глаза, не то солнце. В этой части кладбища упыря не поднять: от тел давно остались одни кости, а судя по черепкам чаш, разбросанных по траве, - и вовсе прах.

Я вздохнула, развернулась и нос к носу столкнулась с ?айаном. Охотник смотрел на меня с любопытством и какой-то странной задумчивостью.

– ?одственников навещала? – серьезно поинтересовался он, кивнув на елку,из-за которой выглядывала очередная скульптура: распущенные волосы лежали на спине молодой женщины тяжелым водопадом, руки подняты над головой. На ее лице застыла маска обреченности: губы сжаты, брови нахмурены, но в глазах так и светился гнев. Она будто знала что умрет, но продолжала колдовать.

– Думаешь, это ведьма?

– Даже не сомневаюсь, – откликнулся Райан.
– Это древнее капище, сакральное место. Раньше людей хоронили вместе с…

– Исчадиями? – невесело подсказала я.

Райан вдруг протянул руку и осторожно, будто боялся дотронуться до кожи, убрал прядь моих волос,так кстати выбившуюся из-за уха. Я пpотив воли перевела взгляд на его губы.

– Прилив нежности? – с трудом поинтересовалась, раздумывая, будет ли уместно поцеловать мужа сейчас или все же подождать пока мы покинем кладбище.

– Зелье! – с твердой убежденностью ответил Райан. И улыбнулся.

– Птицы! – влез в разговор Филимон, подобравшись к охотнику со спины.

Райан тяжело вздохнул и повернулся к дьяку с таким же выражением лица, какое было и у каменной ведьмы.

– Что с птицами?

– Так это… издохли!

– Все?

– Много.

– Где?

– Тама, - неопределен?о махнул рукой Филимон. – Идем шо ли?

Здорово, наверно, жить с мужчиной: и мебель сделать обещает,и заботу какую-никакую проявляет,и за неправильно убитого упыря хвалит. И что бы мы, женщины, без таких самородков делали!?

– ? я гляжу – лежать, - Филимон бежал впереди нас и, постоянно оглядываясь,тараторил.
– Много лежать. Разные. Серые есть,черные и с полосками. С клювами – во такими, шо пила. И когти – во!

Мы с Райаном топали за дьяком по извилистым дорoжкам и кивали. Охот?ик, судя по напряженной спине, действительно его слушал, я же просто злилась. Как влюбиться в мужа , если даже на кладбище нам мешают уединиться? В следующий раз думать не буду, поцелую при первом удобном случаe! Авось вспыхнет то самое долгожданное чувство, от которого полагается сбиваться дыханию, смеяться над глупыми шутками и жертвовать собой!?

– Вот! – Филимон, наконец, остановился и торжественно ткнул пальцем в землю.
– Вот скока! Тьма-тьмущая!

Райан присвистнул, отвлекая меня от мрачных мыслей.

Мы стояли метрах в тридцати от могилы плотника рядом с тремя тощими березками. Все пространство вокруг было завалено уже окоченевшими тушками птиц – воробьи,дрозды,даже несколько дятлов и одна сова. ?рустное зрелище. Неправильное. Я почувствoвала, как во мне просыпается ярость: нельзя безнаказаннo ходить по землям ведьм и уничтожать источник их Силы. Ох, нельзя!

– Маг-некромант! – выплюнул ?айан с ненавистью. – Филимон, отправьте в ковен донесение и скажите, что я взял заказ.

– Какой такой заказ?
– моментально нахохлился дьяк. – Седалищу охотник не по карману! У нас Хеленка для этого имеется, вот пущай и ищет проказника.

Я удивилась. Сильно. И только после того, как Райан стрельнул в стoрону Филимона ехидный взгляд, поняла – дьяк решил сэкономить. Он прекрасно понимал, что свою бабку дед, по случайному стечению обстоятельств оказавшийся охотником, одну на охоту не отпустит.

– Плут! – «похвалил» Филимона Райан.

– Изыди! – привычно буркнул дьяк и довольно улыбнулся.

– Будь у нас упырь, мы бы его допросили, – охотник не упустил шанса меня уколоть, присел и осторожно приподнял одну из птиц за крыло.
– Высушена.

– И шо это значит? Вупырь выпил?
– ужаснулся Филимон.

– Как бы ты его допросил, интересно!? – взвилась я. – У него голосовые связки наверняка уже сгнили. Остались только два рефлекса – жрать и жрать!

Охотник проигнорировал мою колкость и внимательно осмотрел землю. Даже на вкус попробовал.

Гадость какая-а!

– Маг его поднял.
– Тихо, будто самому себе, проговорил он. – Свою силу не тратил, бpал из круга. На упыре могла остаться его печать. Это как подпись… Но уже поздно, тела нет, не узнаем…

– Могу народу сказать, шоб подмогли с поисками, – вмешался Филимон. – Всем миром искать будем.

– Кого?
– усмехнулся Райан.

– Знамо когo. Убивца-некроманта! Чёрен лицом, ногти шо когти, зубы острые, шоб кровь человечью пить сподручно было. И ходит в плаще. А днем спит. Верно?