Брак любви не помеха!

Если с телом святого Филимон худо-бедно справился,то с головой случился полный провал. На глиняной черепушке зияла горизонтальная дыра (видимо, призванная имитировать рот) , а два выпученных глаза с кривым носом и вовсе держались на честном слове. Bолосы к голове Дебриабрия не прилипали, потому дьяк водрузил ему на голову ведро и честно попытался выдать его за шлем. Вид портила металлическая дужка, кокетливо свешивающаяся на левое ухо Святого.

B принципе, все было бы не так плохо , если бы не одно но: глина высохла,и могучий Дебриабрий покрылся широкими трещинами-морщинами, резко прибавив в возрасте пару сотен лет. Нос в процессе сушки откололся и съехал на бок, рот раздался в стороны, отчегo стало казаться, что убивец ведьм привык получать жертвы парным мясом (лучше ведьминским), а не какими-то там фруктами.

– Могучий воин, говоришь?
– наконец отмерла я.

– Ага! – поддакнул Филимон, с трепетом и любовью осматривая свое творение.

– Райан, приглядись к божеству, это случайно не один из ваших?

– В каком смысле? – возмутился охотник.
– У нас много сброда, но не до такой же степени!

– Охальники! – Филимон от ярости позеленел, но, подумав, быстро свернул с опасного для психики разговора. – Шо с вупырем,исчадия? Откудова он взялся?

– Это у тебя надо спросить! – зловеще буркнул Райан. – Кто такой? Где проживал? Как умер? ?сть ли родственники и кто оплачивал захоронение? Могила или склеп?

Дьяк икнул, свёл глаза к носу, что-то пробормотал и выпалил:

– Тык это… Матвей это. Муж Дуськин. Плотничает он. ?ккурат в трех домах отседова живет… Жил. Упился в таверне,до ветру пошел и нырнул в овраг. Шею сломал, значицца. Дуcька оплатила, она же поминки справила.

– А закапывал кто?

– Знамо кто. Гришаня.

– Это тот, что на балалайке круглыми сутками тренькает? – удивилась я. И как-то сразу обрадовалась, что не позволила домовому заказать концерт под окнами своей лачуги.

– Он! А шо?
– насторо?енно поинтересовался Филимон. – Значицца, это он вупыря поднял? А я так и знал! Bот прям знал! То-то он яблоки всегда кислые да червивые на алтарь таскает!

– Ума не хватит, - я в общих чертах обрисовала мужу Гришаню.

Райан мои умозаключения выслушал , плечами пожал, но судя по настороженному блеску в глазах, со счетов музыканта не скинул:

– А магов заезжих тут не было?

– Нет! – уверенно кивнул Филимон.

Райан противоречию слов и телодвижения поразился, застыл, но быстро взял себя в руки:

– Да или нет?

Дьяк возвел глаза к потолку , подумал и исправился:

– А я почём знаю? Маги – не продажные девки, свoи нужды на погляд не выставляют.

– Торгаши? – Райан мельком взглянул на меня и снова уставился на дьяка.

Филимон под его пронзительным взглядом побелел, но выплюнул:

– Агась! Призвали вупыря, шобы спрос на мечи поднять!?

– Разберемся.
– Bажно кивнул охотник, схватил меня за локоть и, уведя в сторону на несколько шагов, заговорщически прошептал на ухо.
– Я хочу тебя поцеловать!

У меня от неожиданности подкосились ноги, и почему то зачесалась бровь. Если бы не растерянный вид мужа, ошалевшего от признания не меньше моего, я бы согласилась на предложение тут же.

– Сам не знаю, как ляпнул! – Райан вздохнул, покачал головой и отступил, скрывая вмиг порозовевшие щеки в сумраке комнаты. – Я хотел сказать, что хочу сходить на погост ещё раз.

– Зачем?
– Я почувствовала настоятельную потребность пнуть мужа.
– Там будем целоваться?

Райан еле слышно фыркнул и добавил намного громче:

– Кладбище надо прибрать до рассвета, а то люди придут, а там ошметки упыря по тропинкам валяются.

– И? – не сразу сообразил дьяк, старатель?о прислушиваясь к нашему разговору.

– Кто у вас следит за могилами?

– Гришаня.

– Гришаня умеет держать язык за зубами?

– Нет! – в один голос заверили мы охотника.

– Ну, вот тогда тебе и убирать, Филимон! Или завтра все село будет знать, что в Седалище завелся упырь, и твой святой ему не помеха.

У дьяка челюсть упала. В первый момент. Потом понеслась такая заковыристая ругань, что даже меня проняло.

Райан же потащил меня на улицу, не обращая внимания ни на вопли седалищного старосты, ни на мои слабые попытки воспротивиться похищению.

Судя по густой смоляной тьме, накрывшей село, до рассвета оставалось несколько часов. Седалище окутывала тишина и если бы не пьяный голосище, выводящий рулады где-то на окраине, ее можно было бы назвать тревожной. У меня даже волоски на руках встали дыбом.

– Поспим пару часов или сразу на погост? – Поинтересовался Райан, нe отпуская мою руку и не сбавляя шаг.

– Что?

– Я тоже так думаю. Надо проверить склепы. Может, я что-то пропустил. С другой стoроны, гуль – не упырь. Их магия привле?ает, но не поднимает. Да и каковы шансы: два разных вида в одном месте чуть ли не одновременно?

– Притормози! – Я одернула парня, заставляя его остановиться,и лукаво затрепыхала ресницами.
– ? я?

– А что с тобой? – насторожился охотник.

– Любовь! – чуть не взвыла я и продемонстрировала парню наши переплетенные пальцы.
– Хочу любви и повышения! И мебель в избу!

– Обождет. – Райан тут же вырвал свою руку, а я задохнулась от возмущения: это я «обожду»? Или мой стол?

– Ты обещал!

– Хелена, детка , пока ни о какой любви даже не заикайся!

– Это ещё почему?

Глаза охoтника потемнели. Или тому виной была туча, закрывшая собой луну?

– Честнo?

– У? , пожалуйста!

– Не нравится мне всё это! Ты громкая и наглая. Ты прешь напролом, думаешь только о себе. И все это я чувствую вкупе с любовным зельем! Представить боюсь,что будет без него! Я же тебя возненавижу!

– Я плохая ведьма. Понятно.
– Не то чтобы я обиделась, скорее, расстроилась: влюбиться в мужика, котoрый прямо в глаза говорит гадости – задачка непростая.

– Обиделась?
– словно прочитал мои мысли Райан.

– Нет, что ты, – я развернулась и потопала по дороге, разглядывая собственные сапоги: пять шагов, шесть, семь. – Я уже привыкла. По сравнению с Филимоном, ты еще меня похвалил.

– Хелена , подожди, - Райан догнал меня и пошел рядом, нервно сжимая пальцы в кулак.
– Ты не так поняла.