Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма
Шрифт:
Странно ли?
Просто Себастьян так устроил всё. Вот его план по захвату моего сердца.
И как великолепно это ему удалось. Когда я поняла это, то лишь прижала руку ко рту. Я люблю его, и эта любовь вполне может вытеснить любовь к Стефану — давнюю, потому что сейчас Стефан просто подонок.
Но поделать ничего с собой не могла. Не могла изменить что-либо. С другой стороны, плохо ли всё это?
И когда я подумала это, то вконец осознала кое-что ещё. Себастьян настолько забрался ко мне в голову, настолько поменял понятия и всё разом перевернул, что теперь
Но я помнила, какая она может быть со Стефаном. Да, единственный промах Себастьяна — он не стёр мне воспоминания. Иначе…
Даже внутренних метаний у меня бы не было сейчас.
А что? У меня прекрасный супруг, богатая жизнь, обеспеченные дети.
Да, муж немного психопат, его мать — манипуляторша и убийца, и живу я, как птица в золотой клетке, но что уж там…
Меня затошнило. Сначала я подумала, что это просто от мыслей, но нет. Я побежала к унитазу, меня вырвало. А вот и ужин…
Себастьян вернулся как раз когда я вышла из ванной комнаты. По его лицу поняла, что он в настроении на садистские игры.
Мне нравилось, когда он проводил холодным лезвием по моей коже. И это меня пугало.
Он хотел видеть страх в моих глазах, но он видел восторг.
Я желала испытывать боль, чтобы физическая заглушала душевную, так что Себастьян был вовремя. Жених приглядывался ко мне, сделал лёгкий надрез на ноге, чуть разодрал пальцем ранку, я закатила глаза от удовольствия. Стон, слетевший с губ, был похож больше на выражение удовольствия. Так и было. Мне нравились неприятные ощущения. Потому что они теперь были приятными. И стёрлась граница между ними, и так достаточно градуальная.
Всё, Себастьян. Официально я теперь твоя. Отбросив формальности, бумаги и прочее.
Я любила тебя. Я наслаждалась болью. Я начинала ненавидеть Стефана. Я была согласна на всё, что тебе заблагорассудится.
Я кайфовала вместе с тобой.
Ведь этого ты хотел?
Меня это злило. Себастьяну всё удалось, а я даже ведь и не заметила, как это произошло. Но в то же время затуманенный разум его установками теперь не сопротивлялся, как раньше. Себастьян внушил мне постепенно то, что и хотел.
Сейчас он улыбался мне, мягким тоном спросив, нравилось ли мне. Я ответила небольшим кивком.
Затем были поцелуи в шею. Себастьян знал, где я чувствительна. Он долго посасывал, кусал, а затем опять обхватывал мою кожу губами, что я просто захлёбывалась в собственных стонах и извивалась под ним, испытывая невероятное возбуждение. Я ненавидела его за то, что он знал, как обращаться со мной.
Стоны превращались в мольбы. Я не могла больше быть без него внутри себя. Но вместо этого он просто перевернул меня на живот. И оказалось, что он сзади сейчас — это ещё более возбуждающе. Я только чувствовала его, не видела.
Ощущала то, как он резко тянул меня за волосы, и эта боль только в лишний раз мешалась с удовольствием от его движений во мне. Это слишком много. Это слишком одурманивало.
Я быстро кончила, не в силах больше противиться растущему внутри
теплу.Властные прикосновения Себастьяна кончились, но я знала, с надеждой думая об этом, что у нас будет не одна такая ночь. Много.
На утро я проснулась и осознала, что моя шея — это просто очень много кровавых засосов. Со стороны это выглядело противно.
Но чем больше я вглядывалась в отражение, чем больше осознавала кое-что другое — это прекрасно.
Себастьян с гордостью осматривал мою шею. В следующие ночи моё тело всё больше становилось подвергалось сладостным пыткам, после которых оставались довольно заметные следы.
Синяки, но и засосы. Но теперь я не хотела ничего скрывать. Это всё красиво.
Один раз Ганс пришёл, чтобы замазывать мне засосы и синяки. Мне стоило появиться на работе. Прогуливать уже было неприлично.
И я проболталась, как теперь счастлива видеть следы побоев и игр на себе. Что всё не воспринималось теперь, как наказание, а как подарки какие-то. И что я была такой дурой, раз их не понимала раньше.
Столько боли. Столько удовольствия.
Врач только взглянул на меня с огромным вопросом, читающимся в глазах.
Теперь я была больна намного сильнее, чем раньше физически. Я была больной душевно.
***
Я делилась с Себастьяном своими впечатлениями, и он лишь улыбался мне.
Сначала я не могла писать в дневник, хотела его сжечь, но затем…
Я продолжила писать.
«Здравствуй, дорогой дневник. Здравствуй после такого огромного перерыва. Столько всего случилось, пока я не писала.
Прежде всего, изменилась я сама. Изменилась моя жизнь.
Моё восприятие всего.
Совсем скоро я выйду замуж за мужчину, которого люблю. И я жду этого дня с замиранием сердца.
Дневник, ты помнишь те страницы, наполненные горем, страданиями и плачем? Эти страницы стоит сжечь и развеять по ветру. Я была неправа. Я была слепа.
Мне нравится. Мне нравится жизнь с Себастьяном.
Мне нравится наши дни и наши ночи. Нравятся шахматы, изучение иностранных языков — русского и итальянского, нравятся короткие перерывы на „отдых“, во время которого один из нас или мы оба достигаем оргазма. Нравится просто Себастьян — его улыбка, смех, внешность, походка — просто он весь. Его обращения со мной.
Наши прелюдии и секс. Всегда достаточно разнообразный. Мне нравится боль. Мне нравится дикая, раздирающая кожу боль.
Я не могу жаловаться ни на что. Я люблю свою жизнь.
Хочу свадьбу. И я очень-очень хочу нашу брачную ночь.
Я всего хочу, и я не могу плакаться из-за чего-либо.
Разве что, из-за того, что мало вижусь с детьми. Но я больше не хочу, чтобы они видели меня такой. Я для Себастьяна.
Такая покрытая гематомами и с ненормальным блеском в глазах. Глотающая снотворное раз за разом, не в силах уснуть надолго от постоянных кошмаров… Мне снится хорошая жизнь со Стефаном — и это самый худший кошмар, который может мне присниться. От такого грудь раздирает, кровь бурлит, на коже появляются огромные мурашки просто от холода.