Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма

Разве не понятно моему глупому и никчёмному подсознанию, что нужно двигаться дальше? Что нужно забыть ту „прежнюю жизнь“? Забыть, перечеркнуть, как что-то неправильное написанное в черновике жизни, двинуться дальше. Ведь впереди столько хорошего.

Ещё больше удовольствия, такого садистского и пробуждающего тёмную сторону внутри меня, от которой я раньше бежала. А теперь я обняла темноту, и она меня поглотила.

И вновь говорю, что жалеть не о чем. Рядом с Себастьяном всё вдруг стало по-другому в моей жизни. Я благодарна ему за это.

Он не разрешает мне причинять себе боль самой, но иногда мне очень хочется. Я играюсь с кусочком зеркало у себя под ванной. Оно такое красивое… Я касаюсь его краёв, поглаживаю их, но не слишком сильно врезаюсь в них нежными подушечками пальцев.

Иногда мне хочется истечь кровью и ощутить весь кайф от этого.

А когда я вижусь с детьми, мне почему-то становится дико стыдно и неловко от самой себя. Я прячу все шрамы, синяки, засосы и другие следы моей жизни от них. Непозволительно им знать, что со мной сталось.

Их мать — мазохистка.

Их мать — настоящий сабмиссив.

Их мать — сошла с ума.

Себастьян счастлив. Я могу видеть это в его взгляде. Я могу услышать это в тоне голоса, каким он часто со мной говорит. Я окончательно привязываюсь к нему раз за разом… Невыносимо оставаться на некоторое время без него рядом. Желаю его рядом. Желаю его прикосновений. Болезненных и уничтожающих.

Я тяготею к саморазрушению.

И это чувствуется прекрасно.

Я звонила бабушке пару раз в неделю, приглашала на свадьбу. Она была рада слышать меня, но отказывалась. Дорогой дневник, почему? Разве она не рада моему счастью, которое я так недавно обрела?

О Стивене Себастьян молчит. Я всё же очень надеюсь, что он передумал. Глупо это было. Тогда Себастьян просто был на меня обижен. Но теперь… Нет. Теперь всё по-другому.

Мы любим друг друга. Он меня, я его.

Пусть Себастьян и любит причинять мне боль, но не такую. Не потерю того, кто мне дорог.

И теперь… Стефан.

После его смерти я стала посвящать ему письма и до сих пор так продолжалось. Теперь… Стефан, если ты это будешь читать, в чём я сомневаюсь. Более того — этого не будет. Я лучше сожгу это перед тем, как ты прочитаешь. Хватит насмешек надо мной.

Осознаю одно. Люблю боль, но не такую. Не ту, что ты мне причинил.

Так вот, я желаю сказать тебе, что благодарна за всё. За каждое слово, действие, издевательство — ведь всё это привело меня к осознанию любви к Себастьяну.

Ещё тогда, когда я была маленькой и непонимающей, ещё когда он брал меня в „рабство“ я не осознавала своего счастья. И затем, уже позже, тоже не осознавала.

Но теперь… Я поняла.

Я рада, что ты помог мне прийти к такому выводу.

Тебя нет рядом, потому что я захотела так. Невыносимо, прости. Невыносимо видеть тебя. Слышать тебя. И слушать. Слушать обидные слова, которые задевают меня по-прежнему.

Боль бывает разной. Так вот ты доставляешь мне самую болезненную из возможных. Мой личный ад. Это ты. Ты, Стефан.

Ты играешься так, что я готова бежать к тебе, как собачка за мячиком, стоит тебе продемонстрировать свою лживую нежность ко мне. Хватит, Стефан.

Я теперь свободна от тебя. И я до дрожи люблю его. Он тоже причинял мне боль, но всё познаётся в сравнении. Это тоже.

Огромное спасибо тебе за всё.

И да, больше писем тебе не будет. Это просто мой дневник, с моими мыслями. От счастья. От дикого восторга. От умиротворения. От просто моей жизни, Стефан.

Мне жаль, если я обманывала тебя или подвигала на плохие поступки. Я виновата.

Но и ты виноват много в чём. Давай просто забудем о друг друге? Простим и забудем.

Я хочу быть счастлива. Не мешай моему счастью больше.

Когда-то твоя Елена».

***

Я вышла из ванной комнаты. Голова кружилась, держала тест в руке, поджав губы. По моему лицу всё было видно.

— Можно тебя поздравить? — внезапно оживился доктор Вернер. Себастьян же стоял чуть дальше, скрестив руки на груди. — Умница, вот видишь, получилось у вас всё-таки, — тут же посмотрел доктор на моего жениха. Ганс обнял меня, похлопал по плечу.

Я смотрела на Себастьяна через полуопущенные веки. Наверняка он думал над тем же, над чем и я.

Я вся дрожала. Чей это ребёнок?

Себастьяна или Стефана? История повторилась, однако теперь она совершенно противоположна. От этого меня тошнило. Впрочем, тошнило меня сейчас от всего.

— Это твой ребёнок, Себастьян, — проговорила я, держась за свой плоский живот.

— Мм, неужели плод развился так быстро и начал тыкать тебя вилами изнутри? От демона родится демон, — расхохотался Себастьян, видимо, не веря мне. Я тут же вспомнила Изабель. Разве она монстр?

— Я чувствую, что это твой.

Жених рассмеялся.

— Его член в своей вагине ты тоже чувствовала очень хорошо две недели назад.

Он знал, какая болезненная для меня эта тема. Тема того, что случилось чуть больше двух недель назад. Я ушла от доктора, выбросила тест, отправилась мыть руки.

— … но это можно узнать только спустя недели. Примерно, десять.

— Долго, — проговорил Себастьян в ответ врачу, а я продолжала подслушивать.

— Ты ей не веришь?

— Она с ним трахнулась тогда.

— Хочешь, я поговорю с ней?

— А что она может сказать? Ты ведь прекрасно сам можешь вычислить, когда были эти благоприятные дни для зачатия. Мы со Стефаном очень вовремя трахали Елену.

«трахали Елену».

Улыбнулась кисло, вышла из ванной комнаты к ним.

— Ты сможешь сделать экспертизу. А пока просто верь мне.

Как бы я ни хотела, чтобы это был ребёнок Стефана, я знаю правду. Это ребёнок от Себастьяна.