Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма

В свободное время я читал дневник Елены — начал с первой страницы. Где она переживала мою смерть.

Возникало порой такое чувство, что я читаю какую-то книгу талантливой писательницы, а не реальную историю. Но нет, всё правдиво, а героиня — та, кого я очень сильно люблю.

Она и вправду героиня.

Она застигала меня за чтением и вырывала из рук дневник. Мне, кстати говоря, приходилось каждый раз прятать его в новом месте.

Она дралась со мной, кричала, и я старался не делать больно ей. Но именно этого она и желала.

Мой взгляд падал на её обручальное кольцо. Мне было больно. Но я сразу же отгонял от себя подобные мысли.

Она уже никогда не наденет кольцо, которое связывает со мной. Даже не в следующей жизни, если таковая имеется. Просто никогда.

К нам заходил Стивен. Но когда он захотел поговорить с Еленой, то получил тишину. Она просто молчала. С Эриком она тоже не заговаривала.

Елена разговаривала только со мной. И это главная причина, почему я продолжал находиться рядом с ней в одной квартире, иначе бы давно ушёл, потому что не заслуживаю быть рядом.

Только меня она иногда слушала. Совсем иногда. Чаще всего она плакала, кричала и дралась.

Не слушалась врачей, никого. Эрик советовал положить её в больницу, но я понимал, что это только всё усугубит. Елена считает себя сумасшедшей, и, если мы её туда положим — она только обрадуется и утонет в своих пессимистичных мыслях.

Елена очень много упоминала Себастьяна. Она говорила о том, какая у них могла быть поездка и какая жизнь. Я, честно говоря, уже жалел, что поступил так, как поступил. Надо было сидеть на месте, надо было.

А вообще — лучше бы Верлак сразу меня застрелил.

Я видел, что Елена сильно любит его, но теперь ничего не сделать. Я только старался меньше попадаться на глаза, следить за здоровьем Елены.

Ни о какой любви между нами речи и не шло. Прежней любви.

Я боялся даже притрагиваться к Елене, не говорю об объятиях.

Когда мы разговаривали — а у нас часто случались беседы, во время которых мы страшно ссорились, сами не понимая, как так получается, — мы стояли, хотя бы, на расстоянии метра друг от друга. Вот уже потом — когда доходило до рукоприкладства — тогда расстояние сокращалось.

Я не посмел ударить Елену. Нет. Не после всего случившегося. Зато она колотила меня, потому что хотела показать, какая страшная сумасшедшая — по её словам (и это ложь) и что от неё стоит держаться подальше. Я хватал её за руки, я терпел всё. Меня трясло от самоненависти в такие моменты, потому что я — причина того, что теперь Елена страдает.

Как ужасно, что именно любовь подвигла меня на такое. Моя сильная любовь, которая трансформировалась во что-то ужасное и противоестественное. Любил — насиловал. Любил — желал делать своей.

Да кому нужна тогда такая любовь? Елена уж точно такую не заслуживает.

После драк мы были все красные, потому что много кричали. Я тоже повышал голос. Убеждал, что она ни в чём не виновата. А она — осуждала себя и оправдывала меня. Мне уже становилось от этого смешно, и за это мне доставалось.

Я хотел прижать её к себе и заставить замолчать. Так и сделал однажды. Она задёргалась, как будто ошпарилась. И выбежала в ванную.

Я посмотрел на свои руки, не понимая, почему вызывал такую реакцию у неё.

Ладонь всё ещё перевязана, рука — забинтована, пока не разрешают снимать.

Сальваторе, ты просто ей противен, вот и всё. Ей приятно как будто обниматься с насильником.

Я вспоминал о Себастьяне, но затем понимал, что и отношения с Еленой у них зародились по-другому.

У нас с ней совсем другое. Я казалась нормальным, а потом — раз. Насильник и мучитель. После десяти лет совместной жизни, общих детей и кучи трудностей.

И зачем я её обнял…

Мы не спали в одной постели, я просто не смел. В очередной раз я присел на диван, на котором коротаю ночи. Обычно не сплю даже. Поэтому бледный и с огромными синяками под глазами. Я постоянно думаю и заставляю себя вспоминать.

И ненавижу себя. Это моё самое любимое занятие из всех.

Я желал только одного — чтобы Елене стало лучше. А затем уже справимся с другими трудностями.

Жаль, что всё закончилось между нами так ужасно. И я не представляю, как мы опять будем рассказывать детям, что не вместе.

Наш брак пошёл по швам ещё много лет назад. Трудности сблизили. Они же и отделили окончательно. Елена полюбила другого, а я не мог с этим смириться.

Я смирился сейчас, и сейчас проку от этого нет.

Я понимаю, что нам конец. И я даже этому рад, потому что Елена заслуживает лучшего.

Комментарий к 56C. hurting each other

Скоро фанфик закончится, а счастливым концом и не пахнет, да?)

========== 57C. not a good mother ==========

Я продолжала видеть Себастьяна во снах, и в выдумке всегда всё было так великолепно. Сначала. Потом всё превращалось в ужас.

«— Хах, и где мы? — оглядывалась я, чтобы понять. Муж стоял рядом и улыбался.

— Венеция.

И вдруг мы с ним оказались в гондоле. Мужчина начал грести, а мы с Себастьяном присели. Я прижалась к нему. Мне было так хорошо и уютно.

Наша поездка по миру. Наш свадебный отдых.

Красивые виды, большое количество воды и свежесть. В нос ударял приятный одеколон мужа, и от всего этого я с блаженством выдыхала.

— Куда дальше? — спросила я у него, когда он обнял меня за спину.

— Париж, Елена.

— Будем целоваться на Эйфелевой башне? — хохотнула я.

— Скучно. Что-нибудь интереснее. Ты боишься высоты?

— С тобой я мало чего боюсь. Потому что больше боюсь тебя, — рассмеялась я, чувствуя себя совершенно спокойно. Мы продолжали ехать. Себастьян рассказывал мне об архитектуре построек. Оставалось догадываться, откуда он столько знает.