Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма

— И рассказам верить нельзя, как я тебе уже доказал. Дочь-то жива.

— Стивен, я так хорошо жила без этого. Зачем опять…

— Елена, мы не уйдём от этого просто так. Именно «мы». Как видишь, я тоже втянут, причём давно. Это всё не случайности. Я уже даже ставлю нашу встречу под сомнение, как случайность. Не просто так произошло. И даже более значимо, чем мы себе представляли.

— За что… — прошептала я.

— Ты никогда не думала, что главный злодей — может быть не Селеста? Кто-то ведь довёл её до такого состояния.

— Она себе сама что-то там навыдумывала, хватит, Стивен!

— Помнишь, ты мне говорила… В общем, когда она проболталась, что видела Лайона в психиатрической больнице?

— Она ошиблась.

— Думаешь? А я почему-то теперь думаю, что она действительно его видела.

«– Лайон, кстати, навещал меня, пока я лечилась. Сказал, что живёт под другим именем в России уже долгое время и что скучает по мне.

— Но ведь Лайон мёртв, — покачала я головой. — Вы, наверное, перепутали. Ваш другой друг из России.

— Ох, точно, извини, — отмахнулась она.

— И вы начали мстить именно после смерти Лайона. Помните? Или у них имена одинаковые?

— Вовсе нет, — нахмурилась Селеста. — Сама не знаю, что сказала».

— И издевался над ней, кажется, какой-то друг какой-то из России, из-за которого она и начала учить русский! Лайон — не злодей. А она совместила и друга из России, и Лайона в одном лице, когда мне рассказывала о том, что видела.

— А если она выдумала этого самого друга? Что если Лайон игрался с ней? Сбежал с дочерью и окончательно довёл до сумасшествия? Ты посмотри, Лайон не появлялся на сцене все эти годы, а пьеса шла. Селеста чего только не натворила. А корни всех проблем — далеко в прошлом. В Лайоне, Селесте и Джузеппе.

— Мы можем как угодно крутить этот любовный треугольник сейчас, но правды не узнаем.

— Любовный… Да, должно быть, Лайону было обидно, что ребёнок не его, да и что Селеста сошлась с ним из-за того, что надо было забыть Джузеппе.

— Любовь… Всё из-за неё. Ревность, обида, боль, — качала я головой, как-то отрешенно уже всё воспринимая.

— Лайон хотел мстить Селесте, Селеста мстила Джузеппе. Мне кажется, это имеет смысл. Лайон буквально подставил Джузеппе. Последний ведь даже не знал, за что и почему ему мстит Селеста!

— Для меня уже всё слишком сложно, Стивен.

— Это слишком тёмная история потому что. И доверять сумасшедшей — то ещё занятие. Я почему-то только сейчас задумался над тем, что не было ещё встречи с «главным боссом». Сначала в твой жизни был Себастьян, как главный антагонист. Потом ты встретилась лицом к лицу с более сильным противником — Селестой, которая, казалось, и затеяла это всё. И если существует большее зло, так почему…

— Ты думаешь, Лайон избавился от Селесты и Себастьяна нашими руками? И что он придёт за дочерью?

— Вполне вероятно.

— Верлаки — это проклятие какое-то, — пробурчала я. — Не умирают сразу. Много мстят. Из мухи слона делают… Ладно мстили друг другу, но зачем столько людей вокруг втягивать? Так, хорошо. Лайон придёт за дочерью. Предположим, он боялся себя выдавать, и непонятно почему не вступил в открытую конфронтацию с Селестой. Почему мы до сих пор не слышали о нём? Уже год прошёл.

— Вот этого я не знаю. Ждёт чего-то. А чего — сам не знаю. Елена, я не понимаю, что происходит и что ещё произойдёт, но явно это не конец ещё.

— Будем надеться, что Лайон всё-таки мёртв. Иначе…

— Иначе это будет мега-битва с босом, — рассмеялся Стивен, проводя параллель с компьютерными играми. Мне уже самой хотелось истерически хохотать — хоть так выплеснуть накопившееся напряжение и стресс.

— А зачем Лайону мстить нам?

— Вроде и незачем, — пожал он плечами. — Вообще странно это так всё, Елена. Если бы он и был жив, то уж точно показался Алексис? Двадцать с лишним лет не видеть дочь — это слишком. Моя теория-то хороша, вот только не совсем.

— Слишком много заговоров ты видишь вокруг. Но да, та история слишком тёмная. И, возможно, ты прав насчёт чувств Лайона к Селесте. Может быть, так всё и было. Только вот сомневаюсь, что он жив. Он мог и не умереть в той автокатастрофе, но он явно сейчас в возрасте, а сам знаешь, разные болезни бывают.

— Но это Верлаки…

— Хах, да. Пока мы можем быть спокойны. Хотя после твоих теорий — я не буду спокойна.

— Ну не одному мне же мучиться! — посмеялся Стивен, радостный, что хоть с кем-то разделил те мысли, которые его тревожили всё это время.

— Кстати, насчёт Верлаков… Придёт день, когда мне придётся рассказать Изабель, кто её отец. И мне нужно сообщить Стефану, что она не его дочь. Мне кажется, я не смогу этого сделать никогда. Он ведь на неё станет по-другому смотреть. Он начнёт видеть в ней Себастьяна. Да, она мне иногда тоже его напоминает… но она ведь совсем другой человек, и мы воспитываем её. Господи, я так за неё переживаю. Впереди самое ужасное — подростковый период. Что она может натворить… А если узнает, кто её отец… Будет думать, что она ужасна. И начнёт вести себя ещё хуже. Стивен, вот это главное, из-за чего я переживаю сейчас.

— М-да, тяжёлая ситуация. Будешь временить с рассказом как можно больше?

— Может, это и не вскроется? Об этом почти никогда и не знает. А лучше ведь не знать.

— Знаешь, это как моя ситуация — говорить или не говорить Алексис, кто её мать.

— Но Алексис — уже взрослая женщина, а Изабель… Легко повлиять. Тем более таким открытием.

Я подошла обратно к плите, решив проверить мясо, которое могло и сгореть, пока мы со Стивеном беседовали.

— Стефану расскажешь о том, что я тебе сообщил?

— Не хочется, Стивен, честно говоря. Опять ворошить прошлое. Давай пока оставим всё. Ты ведь понимаешь, почему я так делаю?

— Понимаю, Елена. Я бы тоже хотел всё забыть. Только вот как?

На кухню вбежал Граф, который, видимо, нагулялся. Принёс с собой кучу грязи и радостно гавкнул в сторону Стивена.

Я перестала жарить мясо.

Любимый питомец поможет немного отвлечься. А Стивену нужно улыбнуться. Наша беседа оставила горькое послевкусие.