Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма

Да, прошлое от нас просто так не уйдёт.

Завтра год как он мёртв.

Я раздумывала над этим, после того как Стефан прижал меня к себе после нашей близости.

Себастьян.

Завтра год, как я от него избавилась. Я никогда не смою с себя этот грех, никогда.

И я всегда буду держать в голове ту февральскую ночь. Когда не помня себя, я выбрала Стефана и убила своего мучителя, кто одновременно являлся и возлюбленным.

Завтра утром Стефан скажет, что вот год, как мы счастливы, да и что тот день стал значимым для нас, он не упомянет Себастьяна, конечно же нет.

Но для меня тот день — это именно его смерть. Это его безжизненные глаза. Это мои попытки достучаться до него, отомстить ему, показать, на что я способна.

Не знаю, чего Себастьян добивался, но, возможно, он и сделал, что хотел. Я совершила убийство. И обратного пути нет.

Я шарахаюсь, когда слышу связанные с этим слова, я могу доходить до полной паранойи, мне кажется, что кто-то знает об этом и сдаст меня.

Себастьян словно преследует меня и после своей смерти.

Следующим утром, как я и думала, в доме царит атмосфера праздника. День свободы от Верлаков. Стивен зашёл в обед, когда я, вся в раздумьях, готовила еду.

Мы поздоровались, он сел за небольшой столик на кухне, я не оставляла жарящееся мясо.

— Ровно год назад ты вернулась домой, — по-новому назвал этот день Стивен, пока я смотрела на мясо.

— Да, — отложила я лопатку, уменьшила огонь и повернулась к другу. — Ровно год назад я убила его. Стивен, я не могу поверить, что это сделала вообще, — прижала я руку к лицу. Всегда сдерживала эмоции, когда вспоминала, пихала их подальше, чтоб не мешали, а теперь… Не получается.

— Ты защищала себя, — встал он с места. Подошёл ко мне и успокаивающе провёл по плечу. — Ты всё сделала правильно. Он довёл тебя до этого. Я был уверен в этом год назад и уверен в этом сейчас — тебя бы оправдали. Дали бы условный.

— А сейчас? Мы же скрываем это… Это усугубляет ситуацию.

— Елена, только мы четверо знаем об этом. И не надо больше никому. Ты ведь не рассказывала?

— Конечно нет! И я доверяю вам. Просто у меня паранойя, — скрестила я руки на груди.

— Елена, извини, но я вынужден это сказать сейчас, иначе не скажу никогда, — решительно прозвучал его голос, я даже съёжилась, испугавшись.

— Что?!

— Это не касается убийства, но Верлаков.

— Что, Стивен?! Как же я хочу оставить всё это в прошлом, но, похоже, этого никогда не произойдёт. Даже мёртвые находят, как о себе напомнить.

Друг отошёл от меня и сел за стол. Пригласил жестом тоже сесть. Я колебалась, но всё же устроилась напротив Стивена.

Что он ещё может такого мне сказать?

— Ты не присутствовала при нашем разговоре с Селестой, — начал он. — Был я, Алексис и Селеста. Ты пришла уже, когда был совершен выстрел. В общем, у нас состоялся очень странный разговор — поэтому я не решался нажимать на курок. Я обдумывал и обдумывал сказанное Селестой многие месяцы, даже провёл собственное расследование, которого не делал раньше.

— Что? Касательно чего, Стивен? Что ты узнал?!

— Я думаю, нет, я даже — больше — уверен, что Алексис — дочь Селесты.

Первая моя реакция — это очень громкий хохот. Я буквально задыхалась от смеха, пока Стивен сидел и задумчиво смотрел вперёд.

— Она не моя родная сестра. Она вообще приёмная, Елена. И я никогда не задавался целью узнать про её родителей. Это ведь не моё дело, не хотелось подозревать её в чём-то. Она и сама плохо их помнила. Она попала к нам в семью совсем маленькой.

— Как ты понял, что это дочь Селесты?

— У меня была куча зацепок и только догадки, а ещё слова Селесты. Внешне они не так уж похожи, но это потому что Алексис пошла в Лайона. На этой неделе я получил результаты теста ДНК.

— Хах, после липовой смерти Стефана… — вспомнила я со смешком в голосе, но не весело совсем было об этом вспоминать.

— Тогда ДНК специально подделали — помни об этом. Сейчас ни у кого нет надобности обманывать, никто не в курсе даже, чем я занимаюсь. Елена, Алексис — её дочь.

— Допустим. Допустим и так.

— Она не злая, я знаю, что Алексис хорошая, поскольку прожил с ней столько лет. Стоит ли говорить об этом? Я не думаю, что она знает, кто её мать. Это знание ничего хорошего не принесёт. А вот если это когда и выяснится и станет понятно, что я не говорил, она уж точно обидится. Но я не могу просто так смотреть на неё теперь. Держать эту самую правду при себе.

— Даже если она её дочь, это ничего не меняет. Стивен, не переживай так, прошу тебя.

— Нет, Елена, это как раз меняет всё! Дочь Селесты жива! А вот и Селеста, и Елена говорили, что у неё случился выкидыш, и ребёнка не спасли. Всё это время нам пудрили мозги какой-то легендой. Чему вообще верить можно? А если и Лайон жив?! — Стивен явно очень нервничал, и было из-за чего.

— Вот это уж точно из области фантастики.

— Нет, это как раз вполне может быть правдой.

— Стивен, я устала от того, что кто-то мёртвый оказывается вдруг живым. Слишком много этого в моей жизни.

— Верлаки просто так не умирают, как ты понимаешь. А этот Лайон — Верлак. Он вполне мог подстроить эту катастрофу, Джузеппе ему помог, и Лайон забрал дочь у Селесты. Ты никогда не рассматривала такой вариант?

— Зачем Лайону сбегать с дочерью?

— Может, потому что он понял, что Селеста — ненормальная? А ещё ведь Себастьян не его сыном оказался.

— И подожди, раз он сбежал с Алексис, то зачем тогда отдавать её в приёмную семью, то есть вам?

— Чтобы она была в безопасности? — предположил Стивен. Мне казалось, что у меня голова взорвётся. — Мы никогда не слышали полной правдивой версии этой истории. Мы не можем доверять всем этим рассказам. Должны начать с нуля и проследить всё то, что случилось.

— Узнать то, что случилось более тридцати лет назад? Ты серьёзно?! Откуда? И Селеста, и Джузеппе мертвы, Лайон вроде тоже как мёртв, спросить не у кого, да и не та это информация, которая была бы где-нибудь записана. Ничего уже не узнаешь. Лишь теории. И рассказы.