Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма

Ну, с кем не бывает, я много выпил.

Я до сих пор не знаю, была ли она беременна от меня. Или её проблемы были от того, что она носила на пальчике колечко «я буду девственницей до свадьбы», а потом вышло то, что вышло. Со мной, почти что первым встречным. В оправдание мне — колечко я заметил только когда в неё кончил.

Помню, как встретил её пять лет спустя. Успешную, шикарную, заставляющую испытывать дикое желание отыметь её как исследует. Но я этого не сделал.

Из-за Елены.

Я призадумался ещё. Так много их было, этих малознакомых мне девушек. Удивительно, что кажется, словно это даже не относится ко мне. Оттрахать первую встретившуюся тебе девственницу? Нет, это не про меня, вы что.

Я люблю иметь свою жену в постели. Почти что строго по расписанию. И с каждым годом наши сеансы любви стали уменьшаться. А всё потому что… скучно.

Скучно иметь одну и ту же. Скучно быть в одной и то же позе. Скучно знать, как всё будет, причём в любой ситуации. Скучно повторять всё раз за разом.

Хоть разнообразием в сексе занимались как она, так я, это у нас получалось. Однако по стечению времени я стал уставать на работе больше, чем раньше. Елена еле доползала до постели после того, как накормила детей, весь день провозилась с ними, а также готовились к зачётам, чтобы сдать очередную сессию, она ведь училась на заочном. Мы были вымотаны. Оба.

На долгие ласки, часовые прелюдии — просто не было сил. У меня было желание просто вставить в неё в член и быстренько кончить. А у неё было желание — просто спать сразу же.

Со временем старые проблемы уходили, появлялись новые. Нам было тяжело. Из года в год всё хуже и хуже.

Сейчас меня удивительно долго хватило на прелюдию. Я усмехнулся. У меня снова появилось желание иметь её. Причём трахать как следует. Это знак того, что у нас всё наладится?

Или, как только мы вновь сойдёмся, то всё начнётся заново? Опять этот снежный ком проблем и недовольств…

У меня появилась мысль. Если нас так разрушает рутина семейной жизни, но почему бы не продолжать жить, как сейчас, но просто встречаться, когда нам этого хочется? Вот приспичило тебе потрахаться, позвонил ей: так и так, приезжай давай, у меня член встал.

И ведь ничего такого — она моя жена!

Но встаёт другой вопрос, другая проблема.

Я чёртов собственник.

Что она будет делать, когда мы не занимаемся сексом? Со своим распрекраснейшим Стивеном? Наверняка Елена не будет с ним вышивать крестиком! Конечно, она не может с ним кончить во время секса, но он может делать ей приятное языком.

Пока я буду в минуты наших встреч вдалбливать её тело в кровать, то буду представлять то, как Елена проводит досуг с другим…

Ну уж нет.

Тем временем я давно вышел из комнаты и пришёл в зал.

Варианта два: либо я схожусь с ней вновь, либо я вообще к ней не приближаюсь. Что-то как-то сложно.

Я хочу её трахать.

Как потребительски звучит.

А что, мы ведь давно прошли конфетно-букетный период.

Ладно. На самом деле, я хочу, чтобы у нас вновь была нормальная семья. Чтобы дети больше не страдали, не были пять дней с мамой, два дня с папой. Чтобы я вновь приходил домой, где она меня ждёт.

И да, я хочу хорошего секса.

Конечно, у меня есть хороший секс. С той же Ребеккой. Всё как бы отлично, но… она не Елена. Наверное, я как-то вырос что ли, но теперь секс для меня не только персонально «возбуждение-плато-оргазм», мне важна партнёрша.

А я люблю Елену. И хочу трахать того, кого я люблю. Это же вроде как логично?

Сейчас я словно врезался в отрывки из своего воспоминания.

Елена и я в Лондоне. Я желаю найти дорожки, по которым хочу пройти к её сердцу. Тернистыми путями.

Она рядом с Верлаком. Я хочу его задушить, убить и крикнуть: отвали от неё.

А он ей, похоже, нравится. Елена им увлечена, я вижу. Он в смокинге, она в красивом платье, подобранным мадам Белкурт.

Сейчас на меня уставился Верлак, вновь одетый в смокинг, смотрит на меня, широко раскрыв глаза. С ним рядом Елена, стоит ко мне спиной.

Попались. Вновь вдвоём. В том же зале.

Я не растерялся. Я наоборот был рад, что застукал их вдвоём.

Этот особняк служит сейчас мне только для празднования мероприятий. Впрочем, так было и раньше — я был тут только по каким-либо праздникам. Иногда я его сдаю. Жить тут я не могу, всё напоминает о леди Сальваторе, а продавать особняк запретил отец.

Елена обернулась и испуганно похлопала глазами. Оба не в силах вымолвить ни слова. Неужели я застал их за обсуждением каких-либо интимных подробностей? Она рассказала ему о том, что было буквально минуту назад? Интересно.

Во мне взыграло какое-то ненормальное любопытство. Зачем они здесь вдвоём, почему она его освободила, почему?

Не злость, не раздражённость — а интерес.

Поэтому я предложил мне всё наконец рассказать.

Пребывал я в немного приподнятом настроении, несмотря на то, что Верлак своим лицом портил абсолютно всё.

Как символично — мы трое в этом помещении снова.

Это тогда была их первая встреча, насколько мне известно.

Я прошёл в кабинет леди Сальваторе и уселся за её стол. Всё напоминало о ней здесь: её пепельница, фотографии в рамках на стене, стеллаж с записными книжками. Конечно, её личные дневники или, лучше сказать, её ежедневники я забрал с собой, не решился оставлять там, где иногда шляются чужие люди. Но не читал, подумал, что это будет нехорошо.

Хотя иногда хотелось. Что побудило её свести нас с Еленой? Она ведь так и не сказала. А как она воспитывала отца? Каким я был в своём детстве? Честно говоря, я себя уже смутно помню.

Вся атмосфера этого места словно кричала: леди Сальваторе!

Тут она отчитывала меня много раз за моё плохое поведение.

Тут же она и умерла.

Говорят, выстрелила себе в голову. Была безнадёжно больна.

Но она всегда выглядела для меня слишком здоровой. Каюсь, иногда я молился, чтобы она заболела, так меня бесила. Но никогда не кашля у неё не было да не чихала даже. Странная была женщина. Слишком здоровая.