Брак с чудовищем, или Хозяйка хлебной лавки

Я сжалась в комок, понимая, чем всё это может закончиться. Не первый раз это со мной происходило в этой жизни. Оглянуться не успела, как Эдуард уже нависал надо мной с ремнём, зажатым в руке.

Глава 2

Я успела пригнуться к столу и закрыть голову руками. Тяжёлый удар ремнём опустился мне на плечи. Ещё один и ещё. Эдуард нашёл в себе силы остановиться. Он никогда не бил меня по лицу, скрывая от окружающих следы своих уроков хороших манер, как это он называл.

Даже сегодня муж нашёл к чему придраться, причём он искренне считал, что прав. Я обязана была не сводить глаз с кухарки. Большую часть своего времени я провожу на кухне. Мне кажется, что я сама смогла бы уже приготовить не хуже поварихи.

– Так где ты была, когда Мэгги готовила мне баранину? С кем шлялась?
– отшвырнув ремень в сторону, он тряс меня за плечи словно тряпичную куклу. Ноздри его раздувались, а глаза приобрели неестественно жёлтый цвет. От ужаса я потеряла дар речи. Мне казалось, что сейчас он разорвёт меня голыми руками.

Он даже не потрудился понизить голос, чтобы слуги не были в курсе наших разборок.

Все скандалы сводились к одному: Эдуард подозревал меня в измене.

Хорошая жена не даёт мужу поводов для ревности, а я… Каждый мой вздох, каждый взгляд, каждое движение вызывали у него болезненную подозрительность. Он ревновал меня к каждому дереву в саду.

– Я была на кухне, - тихо, с нотками раскаяния, чтобы не разозлить его ещё больше, ответила я.
– Мне показалась, что баранина идеальна. Если тебе не нравится, можно отрезать другой кусок.

Эдвард уже нависал надо мной, давя своей массой, а я, как обычно, сжалась, чтобы стать как можно незаметнее.

– Ты вообще ничего не соображаешь в ведении домашнего хозяйства, - ещё больше свирепел Эдуард.
– Вот что значит взять в жёны нищенку. Только и умеешь хвостом вертеть.

Ему хотелось побольнее задеть меня. Знал же, что я без его разрешения даже в сад не выхожу, но мучить меня беспочвенными подозрениями доставляло ему удовольствие.

– Это неправда, - не выдержала я пустых обвинений.
– Я верна тебе.

– Ах, ты дрянь, - муж наградил меня оплеухой.
– Жалкое ничтожество, которое я возвысил.

Голова дёрнулась, больно ударившись о массивную спинку кресла. Я на мгновение потеряла сознание, придя в себя уже от новой пощёчины. Лицо пылало не только от ударов, но и от унижения.

– Эдуард, помилуй, - только и смогла я прошептать разбитыми губами.

От моей просьбы муж рассвирепел ещё больше. С горящими безумием глазами он схватил меня за руку, больно выворачивая её. Стащил меня с кресла, бросив, словно тряпку, себе под ноги. Глотая слёзы, я обняла его ноги, в немой мольбе подняв к его лицу заплаканные глаза. Он пнул меня, чтобы освободиться. А я вцепилась в его ногу, будто от этого зависела моя жизнь.

– Отпусти меня, Алисия, - его голос был устрашающе холоден, похрустывал словно лёд под ногами.

Я отползла от него и закрыла руками голову. Я не питала иллюзий и знала, что сделала только хуже. Эдуард бил меня ногами, стараясь не попасть по лицу. Разбитые губы можно объяснить, а вот синяки на лице могут вызвать много ненужных вопросов. Великому инквизитору должно сохранять холодную голову в любой ситуации, а я стала его испытанием.

– Как ты смеешь мне перечить, безродная тварь, - его глаза полыхали безумием, он не ведал, что творил.

Я опять довела его до приступа агрессии. Глотая слёзы боли и унижения, мне хотелось крикнуть ему: “Я не безродная. Род Алисии Вельской гораздо древнее твоего”. С какой радостью я бы посмотрела, как безумие уступит место страху.

Вельские - это смерть. Только проклятая слава сестёр Вельских, о которой не знал мой муж, примиряло меня с существованием в этой жизни. Эдуард Лобо, барон Райвосо был родом из Корнуола и ему не было дела до родословных аристократов Лорингии.

Именно поэтому тётке удалось выдать меня за него замуж. Но если он узнает правду, то я позавидую тем мёртвым ведьмам, которых он отправлял на костёр.

Я закрыла голову руками, пытаясь уберечься от побоев, но от своей полной безнаказанности Эдуард лишь распалялся.

Слуги отводили глаза, не смея вмешиваться. Уже больше полугода я служила буфером между ними и хозяйским гневом.

Выплеснув на меня свой гнев, Эдуард, как ни в чём не бывало, поднял меня с пола, покрывая поцелуями распухшее лицо.

– Прости меня, Алисия, опять не смог сдержаться, - его голос был полон раскаяния, а у меня шумело в голове, и взгляд никак не мог сосредоточиться в одной точке.
– Ты же знаешь, что у меня бывают вспышки гнева, зачем провоцируешь меня?

– Прости, - еле-еле пробормотала я разбитыми губами.
– Я не хотела. Не подумала.

– Вот в этом всё и дело, - с сожалением произнёс мой муж, уже раскаиваясь в своём поступке.
– Ты не думаешь, а страдаю я. Давай закончим обед. У тебя же сегодня день рождения. Отпразднуем на славу.

Он усадил меня за стол, а у меня всё плыло перед глазами.

– За твоё здоровье и красоту, Алисия, - поднял бокал Эдуард, и я поспешила сделать то же самое.

Сделав пару глотков вина, он с аппетитом принялся за артишоки и пересушенную баранину с картофельным пюре. Теперь уже она не казалась ему отвратительной.

А я молилась лишь об одном, чтобы боги послали побыстрее смерть одному из нас.

Подняв руку с бокалом, я почувствовала сильную боль в боку, такую, что аж звёздочки перед глазами заплясали. Но я должна продержаться до конца ужина как ни в чём не бывало.

В моей комнате меня ждал настоящий подарок, который я так долго ждала. Только бы Эдуард не узнал о нём.

Глава 4

Я едва могла дождаться окончания ужина. В комнате меня ждало долгожданное письмо от Аманды. Первое с той самой встречи на болотах. Его мне сегодня передала Бонни, моя личная служанка. Лучший подарок на день рождения и придумать сложно.

План сестры я начала выполнять, уже перетянула на свою сторону служанку. Она до ужаса боялась хозяина, но и меня ей было жалко. А главное, я пообещала взять её с собой, когда буду убегать из этого дома.