Брак с правом на счастье

Здание врастало в холм, величественное как настоящий замок. Трехэтажное, с двумя полукруглыми крыльями корпусов, оно словно обнимало сад. Парадный вход украшали белоснежные высокие колонны, за которыми виднелись высокие стрельчатые окна бальнoго зала, а крышу венчала башня с часами и колоколом, который гулко звонил, отбивая время занятий. Идеальная, правильная картина. Все красивое на виду, напоказ, а грязное и неприглядное скрыто в глубине заднего двора, заперто в пыльном шкафу. Я…

На стекло упал красноватый отсвет. Незнакомец замер за моей спиной темной тенью.

– Тяжело быть сироткой среди высокородных воспитанниц, не так ли, моя драгоценная?

Слезы сами собoй навернулись на глаза. Я жалко шмыгнула носом. Не хотелось плакаться тому, кто сделал для меня так много, но, казалось, от него не могла укрыться ни одна, даже самая потаенная мысль.

Мой кивок вызвал у него легкую усмешку.

– Конечно. Другие дети жестоки с тобой – они не готовы принять в свой круг ту, кто выглядит иначе, чем они. Не носит красивые ленты, не имеет целого сундука платьев, не может позволить себе чернила, которые так легко оттереть с изящных пальчиков…

Чернильные пятна на коже нестерпимо зачесались, щеки опалил стыдливый румянец. Он все видел… Захотелось отстраниться, но цепкие сильные пальцы обхватили мои запястья, не давая спрятать грязные руки. Щелкнула пробка, комнату наполнил приятный цветочный запах. Несколько густых капель упали на ширoкую ладонь.

Аккуратно, палец за пальцем, он смазал пахучим зельем мои дрожащие руки. Я замерла испуганной птичкой, не находя сил повернуться, вырваться. Сердце в груди колотилось, как безумное. Нанеся масло, незнакомец вынул из нагpудного кармана платок.

Несколько ловких движений – и все закончилось. На белоснежном шелке осталась лишь пара темных пятен. Я зачарованно уставилась на свои пальцы – чистые, без единого следа чернил.

Легкий смешок прозвучал совсем рядом с моим ухом.

– Нравится? Этого ты хотела, моя драгоценная?

– Да, - прошептала я, не в силах поверить своим глазам.
– Да, да, да.

– А хотела бы новое платье взамен своего?
– вкрадчиво поинтересовался он. – Красивый, нежный шелк, насыщенно синий, словно ночное море. С рыжими волосами ты будешь в нем неотразима…

– Да… – перед глазами сама собой вспыхнула эта картинка. Я словно бы увидела двойное отражение в оконном стекле: дрожащая нескладная девчонка в поношенной приютской форме – и рядом совсем другая Фаринта. Длинное платье в пол, убранные в небрежную прическу медные кудри, тонкая нитка жемчуга, обхватывавшая шею… Настоящая леди.

Чужое дыхание пощекотало волоски на затылке. Голос незнакомца, тихий и вкрадчивый, обволакивал, словно осенний туман.

– А что мешает тебе его получить? Взять.

Взять… Последнее его слово будто холодной водой окатило. Я затрясла головой, сбрасывая с себя липкий дурман.

– Мне чужое не нужно. Воровать нехорошо – так мама учила.

Незнакомец за спиной усмехнулся.

– Кто же говорит о воровстве, моя драгоценная? Твоя мама просто не знала всех нюансов… Ведь если бы другие девочки сами захотели отдать тебе одно из своих платьев, разве ты назвала бы это воровством? Или… как правильнее, Фа-рин-та?

– Подарок… – непослушными губами выдавила я.

Прикосновение его руки обожгло щеку.

– Вот именно, это подарок. А подарки нужно принимать, чтобы не обидеть дарителя, да?

– Да…

– Вот именно, - он вновь потянулся к моим рукам, скользнул большим пальцем по ладони, легонько поглаживая.
– Разве ты не хотела, чтобы я сделал твою кожу нежной и гладкой, моя драгоценная? Уверен, этого ты хотела больше всего на свете. И я сделал тебе подарок. Было ли это хорошо?

– Да…

Он приобнял меня за плечи.

– И мне было хорошо. Приятно сделать тебе приятно. Понимаешь?

–Да.

– Я могу научить тебя. Научить, как сделать, чтобы другие хотели того же, чего хочешь ты, - не выпуская моей руки, он шагнул ближе, почти прижавшись к моей спине. – Чтобы ваши мысли текли в унисон, сплетаясь в удивительную мелодию, главная нота кoторой – счастье.

Я не поворачивалась, неотрывно глядя во двор, где девочки громко смеялись над шуткой, рассказанной юным лордом, стараясь не думать, не слышать, не чувствовать. Но слова незнакомца проникали под кожу сладким ядом.

– Я научу, как сделать, чтобы другие всегда были готовы преподнести тебе подарок. Чтобы хотели помочь. Хотели дружить с тобой…

– Благородный господин, но это же невозможно…

Он только рассмеялся.

– Что ты, моя драгоценная. Разве тебе не хотелось, чтобы я помог тебе? И вот я здесь. Желания – твои желания – сбываются. Разве не так? разве ты не хочешь большего? Не хочешь быть моей драгоценной ученицей?

Я должна была ответить нет. Но мои губы разомкнулись, и тонкий, едва узнаваемый голос – мой голос – выдохнул тихое…

***

– Нет!

Я подскочила в кровати, с трудом переводя сбившееся дыхание, выпутываясь из объятий ночного кошмара. Тело было покрыто липким холодным потом. Нестерпимо хотелось помыться, стереть грязные прикосновения человека с красным перстнем. Кожа горела в тех местах, где он когда-то прикасался ко мне. В тот день, давно позабытый, и после… множество раз …

Наемные горничные давно ушли, а Мелия, скорее всего, уже спала, и я не решилась беспокоить ее. Скинув липкую ночную сорочку, я забралась в ледяную ванну и долго ожесточенно терла себя смоченным в воде полотенцем, пока не покраснела кожа. А после, завернувшись в длинный шелковый халат, вышла на балкон и молча стояла, глядя, как сереет предрассветное небо над Аллегранцей.

Дверь в комнату Майло была заперта. Наши спальни были совсем рядом, соединенные общим балконом, и я втайне ждала, что супруг почувствует, что я здесь, и выйдет ко мне. Но чуда не случилось. Только Милорд-кот, без труда обжившийся во временном доме, спрыгнул ко мне из чердачного окошка, устраиваясь на широком парапете и подставляя под ласки мягкий белый живот. Он был единственным, кого я беспрепятственно могла касаться, и я была рада, что кот милостиво позволял мне гладить его, восполняя недостаток живого тепла.