Брандвахта

— Так это, — едва ворочая языком, попытался объяснить её братишка. — Она же ближе к Солнцу, чем Зе… ик… мля. Её и не видно. Ик…

— Так, всё! Тебе хватит. А ну-ка дуй в номер! Андрей, не проводишь его?

— Не вопрос. И сам пойду дрыхнуть: выпили-то, кажется всё.

— А у нас пиво ещё есть? — подала голос Венера.

— Как грязи, — гордо объявил её дружок. — Так что, моя хорошая, давай ещё по бутылочке возьмём, и тоже баиньки. Спят усталые игрушки, книжки спят. Одеяла и подушки ждут девчат…

Так и ушли: впереди Данилыч, подстраховывающий пацана, чтобы тот, мотаясь из стороны в сторону, не перевалился через ограждение, а следом Сергей с вцепившейся в его локоть Венерой. Правда, Андрей вскоре вернулся, чтобы сложить и унести в холодильник остатки еды.

— А то чайки утром тут такое устроят, пояснил он.

Чайки? Какие чайки? Нам с плотно прижавшейся ко мне девушкой было совсем не до каких-то чаек, да ещё и утренних. Нам было хорошо. И стало ещё лучше, когда по предложению Натальи мы перешли на другую сторону брандвахты с таким же куском палубы, только неосвещённым. Я обнял её со спины, и какое-то время мы стояли, задрав головы к небу. А потом она повернулась ко мне, и мы начали целоваться. Долго, страстно, гладя друг друга. Правда, она гладила мне только спину и плечи, а я вовсе не упустил шанса «ознакомиться» со всеми её прелестными выпуклостями.

— Пойдём в номер, — шепнул я ей на ухо, не забыв чуть куснуть его мочку.

— Пойдём…

За то время, пока мы целовались, Андрей успел включить на другом конце палубы лампу, а сходню ещё до начала ужина подняли лебёдкой метра на полтора вверх над бортом, чтобы никакие незваные гости не заявились к нам среди ночи. Ещё одна лампочка тускло светилась над «парадным подъездом» плавучей гостиницы. Ещё более тускло горело дежурное освещение в коридоре. Из крыла, где поселили Ваську, доносились его храп и ритмично поскрипывание кровати в каюте матроса. Так что мы, стараясь не топать, прошмыгнули к дверям моей каморки, в которую я за руку втянул ничуть не противящуюся Наташу.

Света, проникающего сквозь окошко было достаточно, чтобы разглядеть, куда опустить подхваченную мной на руки хихикнувшую девушку.

Наверное, картинка была ещё та: я стою на коленях и одновременно пытаюсь целоваться и стягивать с неё сначала куртку спортивного костюма, потом свою курточку, её свитерок, а напоследок свою футболку. Дальше пошло легче: аккуратно повалил Наташу на кровать, стащил кроссовки и спортивные штаны и сам остался в одних труселях. Лифчик, плавки… Потрясающая смуглая грудь, которую просто нельзя не покрыть множеством поцелуев.

А кровать, зараза, оказалась узкой для нас двоих. Пришлось вставать и быстро-быстро стягивать на пол матрасы с обеих кроватей. Ну, наконец-то не только моя рука там, где сейчас мокро, очень мокро и тепло, но и… Вы поняли, о чём я.

Сексом я не очень избалован. Ну, устроила мне «подарочную ночь» перед уходом в армию моя так и не дождавшаяся меня со службы подружка. Девственности ради этого не пожалела, но, распробовав, что это такое, выдержать два года разлуки не смогла. Ну, несколько раз «снимал» девчат после танцев в общаге. Но особенность своего организма — после долгого перерыва очень быстро доходить до экстаза — я знаю. Как и вторую особенность — именно в такой ситуации, не требуя перерыва, сразу продолжать «начатое дело». Так что Наташа не успела разочароваться моей «скорострельностью». Наоборот, ей очень понравилось то, что всё прошло без перерыва, и настолько страстно. Настолько понравилось, что, отдышавшись и отлежавшись под подобранным с пола одеялом, подошли к продолжению со всей ответственностью, уже не спеша, как в первый раз, а устроив просто фантастическую по используемым обоими приёмам прелюдии «вторую часть Марлезонского балета».

В туалет и душ подружка упорхнула первой. И когда я, «сходив по её следам», вернулся в каюту, увидел её неподвижно лежащей на матрасах с закрытыми глазами. Выключатель по-прежнему вырублен, а лампочка освещения светится вполнакала. В отчего-то очень тяжёлой голове только успела мелькнуть мысль, что я своей холостяцкой ненасытностью умаял девушку, как перед глазами всё поплыло, а ноги подкосились.

Фрагмент 3

5

— Володя! Володя, очнись! Володя, ты живой?

— Слегка, — едва ворочая языком, смог выдавить я из себя. — Только трясти меня перестань, а то у меня сейчас голова взорвётся.

Выглядит Наташа… не очень. Лицо бледное, чем-то перепачканное, каштановые волосы до плеч всклокочены, под глазами такие мешки, что для перевозки картошки годятся. Да и сам я мордой в лужице рвоты лежу. В башке такой перезвон, что крупный монастырь даже в церковный праздник позавидует.

Кое-как уселся, пытаясь сообразить, как я оказался здесь, на полу.

— Господи, как ты меня напугал, — всхлипнула девушка, встала на колени и прижала мою голову к своей груди.

Ох, рискуешь ты, Натаха! Болит голова, не болит, а «основной инстинкт» никто не отменял.

— Я прихожу в себя, а ты прямо посреди каюты лежишь, почти голый. Видимо, как стоял, так и рухнул. И не шевелишься. Мне даже показалось, что не дышишь.

Ага. А как дышал, как дышал! Вспомнить приятно.

— Который час?

Наташа с лёгкостью поднялась с колен и постояла пару секунд, прикрыв глаза ладошкой. Значит, тоже ей хреноватенько. Потом взяла с тумбочки часики.

— Странно. Не ходят. Может, батарейка села? Хотя я её недавно меняла.

— Могли какую-нибудь залежалую подсунуть. Посмотри на моих: они механические, им никаких батареек не надо.

— Двадцать пять минут второго. А почему так тихо? С утра же должен был дядя Рустам за нами с Васькой приехать! Нас бы с тобой точно разбудили. Я помню, что пришла из туалета, скинула твою футболку, ты помчался следом за мной, мне вдруг стало плохо… И всё! Буквально за минуту до того, как тебя растолкала, пришла в себя. Слушай, а мы не отравились? Вон, и меня вырвало, и тебя. Ой, Васька! Он же ранняя пташка. Он давно был бы на ногах и к нам бы долбился, если бы меня в моей каюте не застал. С ним что-то случилось!

— Стой, — еле успел поймать девушку за руку. — Ты хоть простынёй обмотайся. Мужикам, конечно, будет приятно на такую красоту полюбоваться. Но…

В простыню замотаться не получилось. Во-первых, она была уляпана желтоватыми заскорузлыми пятнами натёкшего из нас во время секса, а во-вторых, Наталью на неё ещё и вырвало. В общем, не надевая ни плавок, ни лифчика, торопливо натянула на себя спортивный костюм, успев чуть слышно пробормотать «господи, как же от меня спермой воняет!». И вылетела в коридор. А я, кое-как «забравшись» в джинсы (благо, в туалет я ходил в трусах), с голым торсом потопал следом.

— Да прекрати ты в дверь долбить! — высунул из каюты помятую физиономию матрос. — И без этого башка разламывается.

— У тебя тоже признаки отравления? — резко повернулась к нему недавняя студентка.

— Какого ещё отравления?

— И меня, и Володю во сне вырвало. До Васьки достучаться не могу, хотя он уже давно должен быть на ногах: времени-то уже второй час.

— Который, который? У меня электронные часы сдохли: на экране вообще ничего не высвечивается. Нет, ни я, ни Венерка не травились. Она, конечно, обоссалась, сука, и башки от подушки оторвать не может…