Брат на брата. Окаянный XIII век

Опять заревели трубы, и на середину освобожденной от людей площади вынесли щиты с нарисованными на них кругами. Начались состязания лучников. Вначале стреляли по щитам пешие воины, затем всадники. Точнее всех ложились в цель стрелы молодого худенького воина на тонконогом огненно-рыжем жеребце. В самом конце состязания лучников выпустили из клеток птиц и всадники на скаку принялись метать в небо стрелы. Но только у четверых соревнующихся стрелы нашли цель, и пять из одиннадцати птиц были сбиты стрелами с красным оперением. Это были стрелы молодого всадника на огненно-рыжем коне. Ему-то царь и вручил приз – вороного как смоль горячего арабского скакуна. Каково же было удивление Ермила Лукича и многотысячной толпы зрителей, когда воин снял отороченную куньим мехом шапку и на плечи упали длинные светлые волосы, заплетенные во множество косичек.

–Девица эта – племянница царская, златокудрая Зора, – преодолевая крики восторга ликующей толпы, пояснил Семен. – Поговаривают, что надысь ее половецкий хан сватал, так не пошла. Огонь-девка!

В третий раз заревели трубы, призывая ко вниманию. Шум стих, и на середину площади вышел здоровенный, одетый в доспехи, с огромным изогнутым дугой мечом и щитом в руках булгарский воин. Следом за ним вышел глашатай. Зычным голосом он что-то принялся нараспев кричать, показывая рукой на воина, а тот стал медленно и важно расхаживать вокруг него, потрясая оружием.

–О чем он говорит? – затряс головой Ермила Лукич.

–То богатырь вызывает на бой противника. Любой может принять вызов: и воин, и князь, и простой оратай. Смотри, смотри, кто-то отважился, – показал рукой Семен на вышедшего из толпы такого же рослого, широкоплечего воина в чешуйчатом доспехе.

–А рубаха-то защитная на Руси сработана и шелом тоже, – заметил Ермил. – Неужто кто из наших вызов принял?

–Да нет, то богатырь из Ошела. На щите бляха в виде медведя, поднявшегося на задние лапы. То знак ошельских воинов, – разъяснил Семен.

Воины сошлись, посыпались искры от скрещенных мечей.

–Неужто до смерти рубиться будут? – потянул за рукав халата своего спутника Ермила Лукич.

–Да нет. Покалечить друг дружку могут, а чтобы до смерти… Мечи у них затуплены. Да ты смотри, сам все увидишь.

Бой был коротким. Ошелец не смог противостоять всесокрушающим ударам столичного богатыря и оказался на земле: оглушенный, окровавленный, но живой.

И вновь принялся выкрикивать в толпу глашатай, но охотников сразиться с богатырем не находилось. Перед царем уже выставили подарки для победителя: меч, щит, широкий кожаный пояс и лук с колчаном, полным стрел, все отделано драгоценными каменьями и золотом, как из толпы придворных и гостей вышел высокий статный молодец, светловолосый, с развевающейся на ветру бородкой. Он не спеша скинул шапку, малинового цвета кафтан и, оставшись в белой льняной рубахе, направился к бахвалящемуся перед толпой воину.

–То князь Роман, – обернулся Семен к купцу. – Принял вызов. Ай да молодец! Теперь держись, песье отродье!

Всмотревшись, Ермила Лукич признал в молодце владимирского меченошу, сына купца Федора Афанасьевича – человека, к которому он был послан великим князем Юрием Всеволодовичем.

–Так чего же он делает? – встревожился Ермила Лукич. – Без доспеха, с одним мечом, даже щита не принял…

–Верно, свою силу знает. Уверен, что победит, – рассудил Семен и не без гордости добавил: – Я князю Роману служу. Свободой своей ему обязан. Дай Бог совладать ему с этим быком.

Противники сошлись.

Роман, видевший воина в предыдущем поединке и обративший внимание, что тот силен в ударе, но недостаточно подвижен, в первые минуты боя даже не отвечал на его выпады. В самый последний момент, когда казалось, что меч воина разрубит незащищенное тело, он прогибался или делал шаг в сторону и грозное оружие проносилось мимо, увлекая за собой владельца. С замиранием сердца следил Ермила Лукич за поединком, который вызывал у зрителей восхищение и смех. Воин, промахиваясь раз за разом, все больше свирепел, а когда Роман, уйдя в очередной раз от удара, отсек на шеломе противника султан, на котором трепетал флажок сотника царской охраны, тот пришел в неистовство. Но, видимо, Роману надоело играть с сильным, но не очень умным противником, и он, изловчившись, нанес ему сильнейший удар рукоятью меча в лоб. Царский сотник на мгновение замер, а затем бревном опрокинулся навзничь. Нависла тишина. Многие не поняли, что же произошло, и когда до большинства из них дошло, каким образом был повергнут противник, толпа взревела от восторга. Русского князя знали и, по-видимому, любили.

–Ай да князь! Ай да молодец! – вопил, радуясь победе, Семен. – В прошлом году на таком же празднике он один сражался супротив четверых воинов и одолел.

Притянув своего провожатого за плечо, Ермила Лукич прогудел:

–Сведи меня со своим князем. Он мне надобен.

Семен замотал головой:

–Не сегодня. После праздника пир в царском дворце, и князь Роман будет приглашен непременно. Завтра сведу. Князь до вестей с отчины охоч, потому встрече с тобой будет рад. Сведу, не тревожься.

А тем временем Роман не спеша натянул кафтан, поднял с земли шапку и подошел к царской чете. Поклонившись по-русски поясно, он смиренно застыл перед царем. Тот собственноручно опоясал Романа дорогим поясом, на котором висел меч, надел на его голову шелом, а царица подала ему раззолоченный щит.

–Порадовал ты, князь, и насмешил нас поединком, – улыбаясь, произнес булгарский царь, подавая Роману лук и колчан со стрелами. – Правда, сотника моего осрамил перед всем народом, да ничего, впредь ему наука. Ты же сегодня – мой гость.

Роман благодарно поклонился и отошел к стоящим тесной толпой придворным. Те нехотя расступились, пропуская русского витязя. Пройдя далее сквозь строй воинов царской охраны, он оказался среди своих слуг, оберегавших его лошадь. Такого коня ни у кого не было: белогривый, быстроногий, выносливый. Это был дар булгарского царя, а тот понимал толк в лошадях. Роман очень ценил Белогривого, холил, много уделял времени его выучке, и конь, точно собака, был верен своему хозяину, оберегал его сон на ночных стоянках, защищал копытами и зубами от лихих людей и волков. Управлял Роман своим четвероногим другом коленями, высвободив руки для ратного дела. Не было равных ему в схватке на мечах, ибо был Роман двуручником [59] .

Белогривый, завидев хозяина, приветливо заржал, скаля желтые зубы.

–Государь, тебя кое-кто дожидается, – улыбаясь, хитро сощурил глаза конюх и многозначительно кивнул в сторону стоявшей спиной к нему девушки. Роман мгновенно узнал ее, отчего сердце забилось чаще, а на лбу выступила испарина. Искусная всадница и лучница уже переоделась, и теперь на ней было надето малинового цвета платье, перетянутое по талии пояском из золотых колец, открытую шею украшало монисто [60] , а голову венчал замысловатый тюрбан с прикрепленной к нему тонкой шелковой накидкой.

«Когда же она успела переодеться?» – удивился Роман, любуясь девушкой.

Скорее почувствовав его приближение, нежели услышав шаги, Зора резко повернулась и, сделав навстречу Роману два стремительных шага, остановилась.

–Зачем ты пугаешь меня? – воскликнула она, негодуя. Щеки ее пылали, а глаза метали молнии. – Ты же, князь, обещал, что будешь беречь свою жизнь. Обещал? – требовательно спросила она.

Роман кивнул.

–Тогда скажи, зачем ты принял вызов сотника? Тебе что, славы мало?