Брат на брата. Окаянный XIII век

–Бату-хана нет в ставке. Тебе и твоим людям будет отведено место для отдыха, и когда Джихангир захочет тебя видеть, за тобой придут.

Ждать пришлось недолго. Видимо, хан спешил с походом на Русь, и потому уже на следующий день, ближе к ночи, послов привели в шатер. Хан Батый сидел на возвышении, обложенный подушками. Он лишь повел бровью в сторону разложенных на ковре подарков рязанского князя и через толмача спросил:

–Послушен ли воле моей князь рязанский?

Федор, дрогнув голосом от нахлынувшего волнения, с достоинством ответил:

–Князь Юрий Игоревич – меньший князь. Он не может исполнить твои требования, не испросив разрешения у великого князя Владимирского Юрия Всеволодовича. Во Владимир направлены гонцы, и отец мой ждет ответа.

Хан, глядя на смиренно опустившего глаза долу и склонившего на грудь голову молодого князя, поначалу нахмурился, но потом расхохотался. Разве мог Федор состязаться в хитрости и лицемерии с великим Бату-ханом? Утерев кулаком выступившие от смеха глаза, хан погрозил перстом рязанскому князю и снисходительно произнес:

–Князю владимирскому скоро будет не до Рязани, и не только ему. Вся Русь ляжет у моих ног, и весь мир будет служить мне. Говорили, что князь рязанский – смелый воин и умный правитель. Он не был мне врагом на Калке, и это похвально. Такие помощники мне нужны. Ты его сын, и я хочу, чтобы ты служил мне. В моем войске китайцы, арабы, половцы, булгары, будут русы. Мне нужны темники-русы.

Федор приложил руку к сердцу:

–Велика честь служить тебе, великий хан, но на Руси много князей и есть немало достойнее меня, опытнее в ратном деле. Я же еще молод.

Хан осуждающе покачал головой.

–Молодость быстротечна, – глубокомысленно заметил он. Помолчав, хан предложил: – Ты знаешь, что все подвластные мне народы платят дань – десятую долю от всего. Но войско мое большое, и моим воинам много надо. И все, что им надо, они берут сами. Я могу обойти Рязань стороной, ежели ты мне дашь то, что имеешь только ты.

Федор, недоумевая, развел руками.

–У тебя есть жена, – продолжал хан, – невиданной красоты и царских кровей. Приведи мне ее и им тоже по наложнице, – повел он рукой в сторону стоявших толпой темников и родственников.

Кровь ударила Федору в голову. Горделиво расправив плечи, он расхохотался. Оборвав смех, князь, грозно сверкая очами, воскликнул:

–Никогда Русь не платила дани! Никогда князья русские не отдавали своих жен на блуд! Приди и возьми, коли сможешь, себе наложниц!

Даже не дождавшись окончания речи толмача, Бату-хан в гневе приказал:

–Убить! Всех! А тела бросить псам!

Только пестуну князя Федора по имени Апоница удалось под покровом ночи выскользнуть из шатра, где вершилось злодейство, и, переплыв уже начинающую схватываться у берегов льдом реку Воронеж, добраться до Рязани. Первая, кто принял эту страшную весть, была Евпраксия. Но слишком любила она Федора и слишком тяжела оказалась для нее потеря мужа, что она, взяв на руки малолетнего сына Ивана, взошла в башенку княжеского терема и выбросилась из окна, разбилась о землю насмерть.

Омыв слезами гибель самых дорогих ему людей, князь Юрий Игоревич повел полки рязанские на татар. Рядом с ним шли лишь дружины князей Давида муромского, Глеба коломенского и Всеволода пронского.

3С большим трудом разместили прибывших на совет князей, воевод и бояр в посольской палате. Каждого встретил великий князь на пороге, обнял, прижал к сердцу, каждому оказал честь великую, спросив о здравии, о делах, о семье, каждого проводил до места, тому предназначенного. Еще утром приехал брат Иван, ближе к обеду появился Святослав, уже перед самым началом совета прискакал из Москвы сын Владимир. Ярослава Юрий так и не дождался, хотя гонцом в Новгород отправился воевода Дорофей Семенович. Не прибыли на зов и верные союзники во всех походах князья муромские: как стало позже известно, ушли они со своими дружинами на помощь Рязани.

Юрий Всеволодович, обведя посольскую палату оценивающим взглядом, начал совет:

–Братья и други мои! Много раз мы ходили походом на ворога и побивали его! Ноне ворог пришел на Русь и уже стучится в двери наших домов, уже льется кровь в земле рязанской. Вчера прибыл гонец от князя Юрия Игоревича. Дружина его сразилась с полчищами хана Бату и не смогла превозмочь силу татарскую. Много князей и воевод славных полегло на поле брани, много рязанцев нашли свою смерть от рук поганых. Они уже разорили и сожгли грады Пронск, Белгород, Ижеславец и подступили к Рязани. Я направил сына своего Всеволода с дружиной на помощь князю рязанскому, дай Бог, чтобы пришла она вовремя. С ним князь рязанский Роман и воевода Еремий Глебович – муж в ратном деле сведущий. Теперь же предстоит нам решить, что делать, как татарское войско осилить.

Хотя весть была не новой и каждый из присутствовавших на совете не раз уже задавался мыслями о днях грядущих, однако же надолго воцарилось молчание. Вздыхали, кряхтели, не отваживаясь высказаться, мужи, понимали, что судьба земли владимирской решается, а может, и всей Руси. Юрий Всеволодович не торопил.

–Дозволь, великий князь, слово? – встал с лавки ростовский князь Василий Константинович. Широкоплечий, чернобородый, с горящим взором, он источал уверенность и силу. Возвысив голос, Василько продолжал: – Есть среди вас, мужей достойных, старше меня годами и по чину выше, да ноне не время ни чинами рядиться, ни годами хвалиться. Ворог подступил, коего мы не знали и силой не мерились. Татарва берет не умением, но числом, и нам рать надобно большую. Весь народ земли володимирской ополчить, всю Русь созвать под знамена Юрия Всеволодовича.

–Захотят ли князья возвышения Володимира? – подал кто-то голос неуверенно.

–Коли не захотят, не откликнутся на зов великого князя, быть им под ханом татарским! – горяча кровь, махнул рукой князь Василька.

–Что же ты предлагаешь? – спросил Юрий Всеволодович племянника.

–Послать дружину на порубежье! Держать, сколь можно, татар у порубежных городов и крепостиц, на засечных полосах! И собирать силу по всей Руси!

–А коли не станет хан воевать города, чего в них, а пойдет сразу на стольный град, что тогда? – спросил ростовского князя московский воевода Филипп Нянька.

Подумав, Василька твердо ответил:

–Во Владимире стены высоки и крепки, в осаде его не взять, а посему, оставив в стольном граде малую дружину, уйти на север, в леса, и там собирать войско.

–Хорош совет, – ухмыльнулся князь Святослав. – Такого на Руси не было, чтобы жен да детишек в заклад ворогу оставляли.

–А ты что предлагаешь? – обернувшись к сидящему рядом брату, спросил Юрий Всеволодович.

–Слышал я, что у хана Бату воинов без счета, все конны, да еще и баб с детишками в поход берут. Всех прокормить надобно. Хлеба, сена, дров для обогрева… А сядь мы все в осаду по своим городам, что татарам останется? Покрытая снегом земля да брошенные селения и починки. Голод их погонит назад, в свои степи.

Видя, как кривится от слов Святослава посольский боярин Роман Федорович, великий князь спросил:

–Может, и так, а что ты скажешь? – кивнул он Роману.

Боярин встал, одернул полы кафтана и зычно произнес:

–Ежели взять сейчас ратника с лошадью и оставить их на седмицу в голом поле, через три дня и лошадь падет, и ратник замерзнет. Татарина же лошадь и кормит, и поит, и обогревает, а что до городов, то я видел, как они булгарские города крушили, стены приступом брали.

–Так что тогда, головы склонить перед нехристями? – возмущенно воскликнул Святослав.