Брат-зверь

– Да что ты, что ты… - говорил растерянно Джон, силясь сообразить, чем он мог так расстроить Клотильду.
– Я же живой вернулся. Тут радоваться надо. Ну что ты плачешь?

– Ничего-ничего, сейчас пройдет… - шептала она.

Наконец распаренный, накормленный, холеный и залюбленный Джон вырва­лся из слишком назойливого обхаживания, смахивающего на вылизывание кошкой котенка, и рухнул в постель. Он проспал весь день, мог бы проспать и всю ночь, но его разбудило громкое тявканье под самой две­рью дома. Он высунулся в окно. В голове одна мысль: вылить на эту че­ртову псину ушат кипятка. У дома на земле валялся человек. Над ним стояла собака и продолжала тявкать.

– Пошла, дрянь!
– вскричал Джон. Закрыл окно. Собака тут же затявкала громче. С ругательствами Джон чуть не выпрыгнул из окна, высунулся в него до пояса, - Пошла вон!

– крикнул он, потом присмотрелся. Дьявол. В темноте это было проблематично, но Джон узнал своего четырехлапого друга, выведшего - нет, спасшего его из замка вампира. Он со стуком захлопнул окно, быстро оделся и вышел на улицу. Там он первым делом склонился к лежащему человеку. На сердце неприятно похолодело.

– Господин старейшина?
– проговорил он с тревожным удивлением. Старейшина был явно не в лучшей форме. Более того… Алексей сморщил нос. Захотелось зажать ноздри пальцами, но тут же пришла злость - так напу­гать уважаемого человека! Джон попробовал поднять старейшину - не тут-то было. Оборотень налетел, снова сбил старейшину на землю. Принялся бить лапами по утоптанной поверхности. Водить лапами.

– Дружок, не мешай, - Джон протянул руку к старейшине. Увидел только, как сбоку что-то мелькнуло, и сразу почувствовал, как руку сжало. Волк держал его кисть в пасти. Больно не было, но и вырваться тоже было нельзя. Джон похолодел. Достаточно одной царапины.

– Дьявол, да что ты творишь?

Оборотень оттащил его на середину улицы. Там отпустил, а сам снова начал выводить лапами в пыли.

– Да что… - Джон всмотрелся. Волк начертил в пыли букву, стер, начертил снова.
– Ты что-то пишешь?

Волк закивал как человек и начал писать уже не стирая.

“Собери людей”, - прочитал Джон.

– Да ты что? Они все сейчас испуганно сидят по домам, их не вытащишь. А вытащишь - они тебя увидят, вообще перепугаются.

“Это важно”

– Я понимаю, - Джон ничего не понимал, - но что я…

“Старейшина хочет кое-что рассказать”

– Ладно, дьявол с тобой, рискну, - сказал Джон.

На площади находился колокол, в который били, когда надо было собрать срочное собрание. Но ночью в него никто никогда не звонил. Джон это пра­вило нарушил. Громкое призывное “дили-дон” разнеслось по всему городку. Сначала ничего не происходило. Джон продолжал надрываться, чуть не вис на веревке. Наконец, распахнулось первое окно и первое ругательст­во вознаградило его труды. Дальше криков стало больше. Первые люди появились на площади, когда Джон раз в двадцатый напомнил, что город окружен чертой и, значит, в нем безопасно. Все равно пришло не более трети. Вперед вышел судья.

– Джонни, ты вернулся!
– вскричал он.
– Вы спасли мою девочку? Где она?

Джон растерянно оглянулся на Алексея. Пожал плечами, не зная, что ска­зать. А говорить было надо. Но если сказать, что Ольги нет, все просто разойдутся, и ничем их не удержишь, назад не выманишь. А если опять за колокол возьмется, то утром, кое-кто узнает, что такое самосуд.

Алексей кивнул Джону. Подхватив старейшину за шиворот, оборотень пошел вперед.

– Старейшина?
– раздалось в толпе.
– Что эта псина с ним проделывает? Да помогите же ему кто-нибудь!

Но сердобольные были остановлены движением руки Джона.

– Стойте! Это не собака, - сказал он. Толпа заволновалась.

– А кто?
– поинтересовались робко.

– Это друг. Он спас меня в замке лорда. Хотя это и оборотень.

Громко вскрикнула женщина. Толпа дружно сделала шаг назад.

– Подождите!
– закричал Джон.
– Он никому ничего не сделает.

– Со старостой он уже что-то делает!
– выкрикнули из толпы.

– Да, поэтому я и собрал вас здесь, - разозлился Джон.
– Староста вам должен что-то сказать. Поверьте мне. Вы сами знаете, как я ненавижу этих тварей. По ночам я ездил на карете по дорогам и отстреливал их. Но этот оборотень другой. Поверьте мне.

Толпа недоверчиво замерла. Столетия в страхе невозможно было просто так выбить из сердца, разума, души. Более того, каждый из них был на стороне старосты.

Зная, как мало у него времени, Алексей быстро вытащил вперед толстяка и кинул его перед ними. Угрожающе рыкнул на него. Старейшина был напуган до такой степени, что даже не стал придумывать оправданий и выкручиваться. Ему хотелось, чтобы все это быстрее закончилось, и ради этого готов был идти на все. Чем больше он говорил, тем мрачнее станови­лось лицо Джона, и тем яростнее ворчала толпа.

– …ударил Ольгу по голове… отнес в сказанное место…

Судья посерел, затем побагровел. В пальцах сухо треснуло пенсне.

– …и хотя там был мой сын, я все равно передал лорду, что к нему идут, чтобы он приготовился…

Закончив, старейшина уткнулся лицом в землю и заплакал. Джон подско­чил к нему, пинком перевернул, старейшина лишь беззащитно всхлипнул, сорвал с его шеи цепь старосты, и одел ее на шею Алексею.

– Ты больше заслужил ее, чем эта скотина.

Алексей коротко тявкнул, поднялся и отошел к краю площади. Сел у калитки. Начал наблюдать, как толпа двинулась к старейшине. На их ли­цах не было написано ничего хорошего. До старосты, наконец, дошло, что после его слов ничего как раз не закончилось, а все только начинается.

– Джонни… - запричитал он.
– Сэм, Андрэ. Я вас с детства знаю. Мы родителями дружили. Роуни… Стэрли…

Толпа молча надвигалась. И тогда староста закричал.

Алексей смотрел на эту картину, и в сердце его не было и капли жалости к старейшине. “Все правильно, - подумал он, - зло должно быть наказано”. Вспомнил, как, испугавшись за город, ринулся сюда, думая, что другие выжившие оборотни вот-вот могут ворваться, начать убивать. Он летел сюда, стараясь успеть, защитить, спасти. Он ожидал битвы с монстром, и он нашел его. Но это человеческий монстр. Вот пусть человек с ним и разбирается.

Волк широко зевнул. Ночь еще была в своих правах. Небо чернело над головой, перечеркнутое ярчайшей россыпью звезд. Чуть в стороне от них висела луна. Серебристый свет залил все вокруг.

Волк вскочил, сделал длинный прыжок вперед. Под брюхом, слившись в неразличимую серую массу, неслась земля. Сменилась потемневшим грунтом леса.

Луна властно звала его вперед.

Алексей вскинул морду вверх. Вой понесся над шумевшими верхушками деревьев.

X X X

Алексей проснулся, потянулся и протер глаза кулаками. Осмотрелся по сторонам. Сбоку от кровати на стульчике задремала Юля. Алексей воро­вато огляделся и потянулся к тонкой ладошке жены. Юля тут же дернулась и проснулась. Карего цвета глаза посмотрели прямо на Алексея, затем взгляд ее упал на его протянутую руку. Отодвинулась подальше.

– С добрым утром.

– С добрым, - Алексей разочаровано сунул руку под одеяло.

– Рано… - протянула Юлия.
– Не обижайся.

– Да почему рано?
– проговорил он.

– Ты еще не оправился.

С горестным вздохом Алексей откинулся на подушку.

– Не волнуйся ты так. Скоро пойдем, скоро.

– Черт!
– только и сказал Алексей. Немного помолчал.
– Долго я спал?
– наконец спросил он.

– Больше суток.

– Суток? Да…

– Пустыня так просто никого не выпускает. И тебя бы не выпустила. Хорошо, что я велела патрулям постоянно территорию до ущелья обходить. Вас заметили и доставили сюда. Вы были очень измождены. Все в ожогах.