Братья Дуровы

большие города.

С успехом проходит его «Лекция о смехе», которую он впервые

читал в Политехническом музее. Теперь «Лекция» стала гастроль¬

ным номером, и Дуров уже не просто читает ее, а «играет», и она

даже оценивается в рецензиях как настоящее представление.

Харьковский журнал «Друг артиста» дал такую оценку: «Ни¬

когда зал общественной библиотеки не видел на эстраде такого

живого, общительного н веселого лектора, как А. Л. Дуров. Публике

лекция очень понравилась, смеялись до упаду».

«Цирковой клоун Анатолий Дуров,— написал рецензент журнала

«Артистический мир»,— пригвоздил разнохарактерную публику на

три часа к одному месту и заставил ее хохотать до седьмого пота

с серьезным видом опытного лектора».

Журнал «Варьете и цирк» еще выше оценил этот номер: «Как

лектор А. Дуров превзошел все ожидания. Великолепная дикция,

умение захватить слушателя, заинтересовать его — все это А. Дуров

проявляет на лекторской кафедре не меньше, чем делает он это

обычно на арене цирка. Два-три иллюстрационных момента были

очень интересны, особенно один, когда лектор, затеряв листок своей

лекции, запнулся на полуслове и все время повторял его, разыски¬

вая пропавший листок. Аудитория разразилась гомерическим хо¬

хотом».

Несмотря на всю свою оригинальность, или именно из-за этого,

«Лекция о смехе» не могла войти в постоянный репертуар. К клоун¬

скому жанру она не относилась и, тем более, не подходила для

исполнения на арене.

«Лекция о смехе» заметная, но все-таки случайная веха на

творческом пути А. Дурова — увы! — уже на последнем этапе пути

великого клоуна...

Уголок Владимира Леонидовича Дурова знает вся Москва. Неви¬

димые нити связывают его и со всей страной. Скромная, небольшая

усадьба на тихой улице, как Ноев ковчег, становится примечатель¬

ной в житейском море. И не только оттого, что в Уголке Дурова,

как Ноевом ковчеге, неожиданно и мирно сосуществуют самые

разные представители животного царства. Ну, конечно, это удиви¬

тельно, когда кошка и собака едят из одной миски, а баран и волк

обитают в общем помещении. Однако в Уголке совершаются вещи

более значительные, чем те, что наблюдались в громоздком соору¬

жении прародителя Ноя, которое он так догадливо подготовил ко

времени всемирного потопа.

Клоун Владимир Леонидович Дуров, по его выражению, «по¬

перхнувшись славой», решил посвятить себя науке зоопсихологии.

Что толкнуло его на такое решение? «Мне хочется,— объясняет

В. Дуров,— чтобы животные перестали быть для человека какими-то

ходячими машинами, которые он может эксплуатировать, как ему

угодно, и по отношению к которым он не чувствует никаких нравст¬

венных обязательств.

Пусть он почувствует в животных личность, сознающую, думаю¬

щую, радующуюся, страдающую. Понимая и уважая пспхпку живот¬

ного, он будет лучше понимать и уважать психику человека, а от

этого взаимного понимания лучше станет жить». Утренний обход

Уголка всегда доставляет Владимиру Леонидовичу радостное волне¬

ние. За порогом его кабинета еще слышится, как попугаи выкрики¬

вают вдогонку весь набор известных им слов, но уже в соседней

комнате он попадает в другой мир. Здесь обитают мелкие зверьки,

веселые певчие птицы, обезьяны Джипси и Гашка — нежные суще¬

ства, боящиеся холода, сквозняков, не выносящие постороннего шу¬

ма, даже резких голосов попугаев.

— Джииси! — окликает Владимир Леонидович.

Хитрая макака прикидывается, что не расслышала зова, и недви¬

жимо лежит на соломенном матрасике, накрывшись стеганым ватным

одеяльцем до самых ушей. Однако часто мигающий глаз выдает, что

она не спит, а дожидается обычной укоризны: «Как не стыдно так

долго спать. Вставай... Живо!» Тогда она тотчас вскакивает на ноги

и ловко вспрыгивает на плечо Владимира Леонидовича. Игра эта

происходит каждое утро, и оба охотно ее ведут.

Топкие ручки Джипси сосредоточенно перебирают волосы на го¬

лове Владимира Леонидовича. И это тоже маленькая хитрость, по¬

пытка отвлечь от урока, который сейчас предстоит.

— Василий, надень на нее ошейник! — обращается Дуров к во¬

шедшему служителю-карлику.

Ошейник с цепочкой нисколько не пугает Джипси, она лишь плу¬

товато поглядывает, когда Василий снимает ее с плеча Дурова,

чтобы привязать за цепочку к ножке тяжелого кресла. Через минуту

спокойно, не торопясь, ручки обезьяны развязывают узел, и она отбе¬

гает к теплой трубе отопления.

— Завяжем тебя покрепче! — улыбается Дуров.

Однако два, даже три узла на ножке кресла не смущают смышле¬

ную Джипси. Все так же, не проявляя признаков беспокойства, уве¬

ренно, быстро она освобождается, подхватывает цепь и усаживается

возле трубы отопления.

Урок продолжает мартышка Гашка.

— С тобой займемся разговорной речью,— говорит Владимир

Леонидович и произносит гортанный звук,— вэк-вэк.

— Вэк-вэк...— отвечает Гашка, и ее морщинистое, старообразное

личико расплывается от удовольствия.

— Э-ээ...— жалобным голосом произносит Владимир Леонидович

и делает вид, что ему больно.

— Э-ээ...— вторит Гашка, и лицо ее искажается от страдания.—

Хр-рр...— уже самостоятельно говорит Гашка,— мням... мням.

Владимир Леонидович записывает в тетрадь перевод с обезьянь¬

его языка: «вэк-вэк» — означает удовольствие, «хр-рр» — звук, что¬