Братья по крови

—Сексуально, — прибавил Кэл. — Ты необыкновенно сексуальна.

—Кэл. — Она с трудом сосредоточилась, чтобы подобрать слова. — Мне и вправду нужно лечь.

Опять эта улыбка — возможно, улыбка самодовольного мужчины, но Куин было плевать.

Потом они оказались на кровати, разгоряченные тела на прохладных, накрахмаленных простынях, а свечи волшебно мерцали в темноте. Его руки и губы скользили по ее коже.

Он управляет боулинг-клубом, удивилась Куин, буквально тая от наслаждения. Откуда у него такие нежные руки? Где он научился... О боже.

Ее подхватила и закружила мощная волна, которая началась с кончиков пальцев, поднялась по ногам до талии, затем захлестнула сердце и мозг. Куин старалась удержаться на этой волне, жадно ловя каждое мгновение, пока тело ее не стало податливым, дыхание прервалось.

Ладно, ладно — вот и все, на что был способен ее мозг. Ладно, ладно.

Тело Куин было настоящим пиршеством. Эти выпуклости и впадины, трепетавшие от прикосновений. Он мог бы вечно наслаждаться этой красивой грудью, сильной линией спины, женственным изгибом бедер. И ноги, гладкие, сильные и... чувственные. Бесконечный простор для прикосновений и ласк — целая ночь для наслаждения.

Она льнула к нему, обвивалась вокруг него, выгибалась дугой, отвечая на ласки. Кэл чувствовал, как сильно бьется ее сердце под его губами, слышал, как она стонет, отзываясь на дразнящие прикосновения его языка. Ее пальцы впивались ему в плечи, в бедра, ладони гладили и стискивали, подводя к тонкой грани, за которой он уже терял контроль над собой.

Поцелуи стали настойчивее. Прохладный воздух комнаты запылал жаром, стал густым, как дым. Когда желанию уже невозможно было противиться, их тела слились в одно. Кэл смотрел, как затуманиваются ее глаза.

Он крепко сжал ладони Куин, пытаясь найти опору и удержаться на самом краю, не поддаться безумному, почти болезненному желанию разрядки. Их пальцы переплелись, и при каждом его медленном, долгом движении ее лицо светилось наслаждением. Останься со мной, подумал он, и тело Куин отвечало ему. Дыхание ее стало прерывистым, по телу пробежала дрожь. Всхлипнув, Куин закрыла глаза и откинула голову на подушку. Когда ее тело обмякло под ним, Кэл уткнулся лицом в нежный изгиб ее шеи. И уже не сдерживал себя.

Он лежал неподвижно, думая, что Куин, наверное, спит. Щека прижимается к его плечу, рука на груди, нога перекинута через его ногу. Он словно привязан к Куин, подумал Кэл. И эта мысль была ему приятна.

—Я собиралась тебе кое-что сказать.

Не спит, понял он, хотя ее голос звучал замедленно и глухо.

—Что именно?

—М-м. Когда мы вошли в комнату. Собиралась кое-что сказать. — Она теснее прижалась к нему, и Кэл понял, что тепло, которое выработали их тела во время занятий любовью, рассеялось и Куин замерзла.

—Подожди. — Ему пришлось высвободится из ее объятий, что вызвало недовольное ворчание. Но когда Кэл накинул одеяло, Куин тут же завернулась в него. — Так лучше?

—Лучше не бывает. Я хотела сказать: с самой первой встречи — практически — мне хотелось увидеть тебя без одежды.

—Забавно. Меня посещали примерно такие же мысли. У тебя потрясающее тело, Куин.

—Результат здорового образа жизни, проповедником которого я теперь стала. Как бы то ни было... — Она приподнялась на локте и заглянула в его глаза. — Знай я, что это будет так здорово, то разделабы тебя в первые пять минут.

Он улыбнулся.

—Наши мысли опять сходятся. Еще раз, пожалуйста. Нет, — со смехом сказал он, увидев ее взметнувшиеся вверх брови. — Вот так.

Кэл пригнул голову Куин к себе на плечо, затем положил ее руку себе на грудь.

—Теперь ногу. Вот так, — удовлетворенно кивнул он, когда она подчинилась. — Превосходно.

От этих слов ее словно подхватила теплая волна. Куин закрыла глаза и, умиротворенная, заснула.

Она проснулась в темноте — что-то упало на нее. Сдавленно вскрикнув, Куин села и сжала кулаки.

—Прости, прости.

Она узнала шепот Кэла, но было уже поздно. Удар пришелся во что-то твердое, так что стало больно костяшкам пальцев.

—Ой! Черт.

—Ничего себе, — пробормотал Кэл.

—Что ты делаешь, черт возьми?

—Споткнулся, упал и получил по голове.

—Почему?

—Потому что тут тьма кромешная. — Он поерзал и потер макушку. — Я не хотел тебя будить, а ты меня ударила. По голове.

—Да, прости, — тоже шепотом ответила она. — Но я приняла тебя за безумного насильника или — что более вероятно, учитывая время и место, — за демона ада. Зачем ты бродил в темноте?

—Пытался найти туфли и, кажется, о них же и споткнулся.

—Ты уходишь?

—Уже утро, а через пару часов у меня деловой завтрак.

—Еще темно.

—На дворе февраль, да к тому же ты повесила на окна шторы. Почти половина седьмого.

—Боже. — Она откинулась на подушку. — Половина седьмого — это не утро, даже в феврале. Или особенно в феврале.

—Именно поэтому я не хотел тебя будить.

Куин поежилась. Ее глаза привыкли к темноте, и она различала фигуру Кэла.

—Ну, я проснулась. Почему ты говоришь шепотом?

—Не знаю. Может, от удара по голове у меня повредился мозг.

Уловив нотки сдерживаемого раздражения в его голосе, Куин встрепенулась.

—Ага. А может, вернешься сюда, ко мне, где тепло и уютно? Я поцелую, и боль утихнет.

—Это жестокое предложение — если учесть, что я завтракаю с мэром, сити-менеджером и городским советом.

—Секс и политика прекрасно сочетаются, как арахисовое масло с повидлом.

—Возможно, но мне нужно вернуться домой, покормить Лэмпа и вытащить Фокса из постели, потому что он тоже должен быть на встрече. Принять душ, побриться и переодеться, чтобы не выглядеть как после классного секса.

Он стал натягивать туфли, но Куин снова привстала и обняла его.

—Все это ты можешь сделать потом.

Ее грудь, пышная и теплая, прижалась к спине Кэла, зубы игриво впились в шею. Рука скользнула вниз, к отвердевшей плоти.

—Ты коварная, Блонди.

—Может, тебе следует меня проучить? — Она засмеялась, а Кэл резко обернулся и заключил ее в объятия.

На этот раз он упал на нее специально.

На встречу Кэл опоздал, но нисколько не расстроился — ничто не могло испортить ему настроение. Он заказал обильный завтрак: яйца, ветчину, картофельные оладьи, два бисквита. Пока он расправлялся с едой, Фокс пил колу, словно противоядие от какой-то редкой и смертельной отравы, попавшей ему в кровь, а остальные вели светскую беседу.