Бремя Бездушных

Едва старый гиритец замолчал, как Таллаг, в мгновение ока, перескочив через стол, замер напротив монаха. Его руки дернулись к шее Фалкона, но взгляд храмовника заставил зверолюда остановиться. Седой гиритец смотрел на Таллага с горечью, даже не шевельнувшись.

– Мы пытались спасти ... Но не успели.
– Прошептал он, заглянув зверолюду в глаза.
– Ты был тем мальчишкой, что прибежал через врата Пути за помощью?

– Я, - шумно выдохнув, Таллаг опустил руки, и они бессильно повисли вдоль его мускулистого, загорелого тела.
– Тогда я отправился к реке, чтобы наловить рыбы на ужин, Аиша замечательно запекала ее... Столько лет прошло, а я помню, - согнувшись, словно под невообразимой ношей, Таллаг вернулся на свое место, устало опустившись на стул.

Никого не дожидаясь зверолюд сам налил себе вина, но не притронулся к нему, поставив кружку на стол.

– Сначала я увидел, как над деревеней закручивается огромная черная воронка и сразу же бросился обратно. Когда я оказался за частоколом, то внутри уже лилась кровь. Много крови. Я бежал к дому родичей, что находился почти в середине поселения, как раз где открылись врата. У меня был Громовержец, и я хотел сражаться, но по пути меня остановил Гурта - местный шаман, его молния спасла меня от тварей Скверны, а затем старик взял меня за шкирку, словно щенка, и практически швырнул во врата Пути. Приведи помощь!
– вот что крикнул он мне. Я не знаю, куда хотел отправить меня маг, управлявший порталом, но один из демонов пронзил его грудь когтями, вырвав сердце, и последними его словами были: - Ариард. Обитель.

– Так ты и оказался в столице?
– Фалкон выглядел еще более мрачным, чем в момент битвы с демоном.

– Да, - кивнул Таллаг.
– Меня вышвырнуло из врат рядом с вашей обителью-монастырем. Первой мыслью было вернуться, но я не мог, меня не пустили без денег... Тогда я побежал к вам, но меня остановили у ворот. Я кричал, умолял, пытался даже прорваться, но меня не слушали. Когда мне все же удалось достучаться до стражи, и я дождался, пока ваши пастыри соблаговолят послать отряд на помощь, было уже поздно.

Кулаки Таллага сжались.

– Ваше промедление стоило жизни моим родичам.
– Зверолюд не кричал, он говорил поразительно тихо, медленно сжимая кулаки.
– Аише было всего восемь зим и она, вместе со Скаром, погибла от лап тварей, сражаться с которыми, по вашим словам - ваш долг.
– Он с вызовом взглянул в глаза гиритца.

– Я не стану оправдываться перед тобой, - так же тихо ответил Фалкон.
– Я воин и я выполняю приказы. Мы выступили сразу, как только нам сказали и спешили, как могли.

– Вы даже не позволили мне пойти с вами.

– Ты сам-то понимаешь, какую глупость сейчас сказал?
– кротко спросил Фалкон.
– Сколько тебе тогда было? Пятнадцать? Я даже сейчас не узнал тебя, если бы ты не рассказал эту историю.

– Вы оставили меня одного в своем городе, а когда я смог вернуться, то увидел на месте Зимней Спячки лишь пепелище. Под руководством жрецов, работники уже начали возводить стены вокруг оскверненной земли, вкладывая обереги между камней. Я даже не смог проводить в последний путь своих родичей, не увидел их тел, не простился с ними!
– Таллаг попытался вскочить, но Исель, на глазах которой выступили слезы, удержала его за плечи.

– Там было слишком много убитых, среди которых были и зверолюды, и люди, и демоны. Мы не могли очистить тела лишь молитвами, и пришлось все сжечь...

– Тела моего племени не подвержены заразе, - Таллаг немного успокоился.

– Ты не видел, что там произошло, парень, - тяжелый взгляд храмовника буквально пригвоздил зверолюда к стулу.
– Твои родичи ушли достойно, забрав с собой многих тварей, но и им самим пришлось несладко. Там была настоящая бойня и, порой, мы даже не могли определить, какому телу принадлежат разбросанные вокруг внутренности и конечности! Скверна распространялась с безумной скоростью, и мы сделали то, что должны были - не позволили ей расползтись по вашим землям!
– Фалкон встал и навис над столом, словно скала.

– Стоило нам выйти из врат Пути, как опустошитель превратил их в бесполезную груду камней. Так что мы даже не могли сообщить о случившемся вашим верховным шаманам в Урочище. Нам пришлось решать все на месте и, поверь, решение далось нам нелегко. Я понимаю твою горечь и делю твою скорбь, но пойми и ты - у нас не было выбора. Много моих братьев остались в Зимней Спячке навсегда и были сожжены вместе с ее защитниками. Кровный брат Гириона пал в той битве! Мы, тоже, принесли свою жертву, как и все, кто борется со Скверной, так не вини нас в том, что произошло. Хочешь кого-то ненавидеть? Ненавидь тварей, что уничтожили твой дом!

Над столом разлилось тягостное молчание, даже Миаджи опустила взгляд, разглядывая доски пола. Демоницу не волновали дела людей, но сейчас она чувствовала боль и переживание своей хозяйки, передававшиеся и ей самой.

– Я знаю, что ты прав, - Таллаг нарушил молчание.
– Но я не смог с этим смирится за прошедшие годы, не могу и сейчас.

– Значит, демона под боком ты терпишь, а нас нет?

– Миаджи не раз спасала мою шкуру, пусть и делала это только по воле Кисары.
– Зверолюд взглянул на демоницу.
– Но она именем своей хозяйки и своим собственным, поклялась, что не имеет никакого отношения к той бойне и вообще до призыва не была в нашем мире, родившись в тот миг, когда ее позвала Кисара. Она и Миаджи моя новая семья, как и все в Крыльях Удачи, а семью не выбирают.

– Это, конечно, стоящее оправдание, для порождения Скверны. Но это твое дело и вот что я скажу тебе, - перегнувшись через стол, Фалкон тихо произнес: - Я не могу открыть подробностей, но если наша миссия увенчается успехом, то, ты по праву сможешь считать своих родичей отомщенными, так же, как и я всех своих братьев, что пали в борьбе со Скверной.

– О чем это ты?
– Таллаг оживился, и из его глаз пропала затаенная злоба.
– Да так, - храмовник опустился на свое место.
– Хмель развязал мне язык, и я сболтнул лишнего, да простит меня Гирит.

– Ты уверен, что ты гиритец?
– Снова спросил зверолюд. Его недоверчивый взгляд остановился на глазах монаха и тот кивнул:

– Вот теперь мы подошли и к моей части обещания, - Фалкон ловко разлил вино по кружкам и, сжав свою в огромном кулаке, за один глоток опустошил ее. Вытерев седые усы, он продолжил:

– Я же сказал, что служу Защитнику всю свою жизнь. Но мои предки не были гиритцами...

– И что же? В семье пекарей родился храмовник?
– хмыкнул Таллаг, которому новая порция вина вернула расположение духа.

– Ранее в моей семье почитали другого бога. Несколько поколений моих далеких предков служили Сидонию Воздаятелю.
– В голосе Фалкона прозвучала нескрываемая гордость.
– Поэтому среди гиритцев я чувствую себя ... Лишним, но если Защитник избрал меня, то так тому и быть. Сидонитов больше нет, а вот мой далекий предок сопровождал самого Аларда Дария и встретил свою смерть в обители Нерушимых Врат! Бок обок с самим верховным лордом.

– Правда?
– Теперь уже Кисара придвинулась поближе.

– Это написано в семейных архивах, - важно кивнул гиритец.

– А ты, стало быть, не из простых смертных, раз в твоем роду ведутся эти архивы, - подал голос молчавший до этого Калеос.

– Мой род берт свое начало еще во времена предшествующие Империи! Я родился на севере, в городе Гальтаг, на острове Готтерберг, где до сих пор стоит поместье моей семьи.
– Фалкон немного смутился.
– Точнее теперь там заправляет моя двоюродная сестра и ее муж, нам, храмовникам, не нужно ничего, кроме того, что дает нам Гирит Защитник. Наша семья это братья по ордену.