Бремя Могущества

— Ближе не подходи! — предостерегающе прошептал Макмадок.

Я все же сделал еще шаг, но потом тут же вновь отодвинулся к стоявшему позади меня Макмадоку и огляделся. Мы были одни на поляне, но тьма вокруг нас, казалось, кишела темными тенями, и лесную тишину прорезали странные, походившие на шепот звуки.

— Оно проглотило его, — продолжал бубнеть себе под нос Макмадок. — Просто взяло и проглотило… Дерево…

— Да угомонитесь вы, в конце–то концов, — тихо, но твердо произнес я. Я хотел было подойти к нему, но тут, непонятно почему оступился на ровном месте и едва не упал. Ругаясь на чем свет стоит, я вынужден был резко шагнуть в сторону, чтобы удержаться. Опустив лампу пониже, я нагнулся и стал рассматривать грунт.

Коричневая жижа исчезла. Там, где еще совсем недавно было по щиколотку жидкой грязи, из земли вылезла мешанина переплетенных между собой тонких корней и каких–то волокон явно растительного происхождения. Так вот почему Макмадоку и Бреннану было так трудно передвигаться…

Бросив на Макмадока удивленный взгляд, я присел на корточки и кончиками пальцев притронулся к этим тонким волокнам. На ощупь эта масса оказалась скользкой и холодной, причем гораздо холоднее, чем следовало быть волокнам органического происхождения. Странно, но волокна эти пульсировали. Чувствуя, как во мне волной поднимается чувство гадливости, я поспешно одернул руку и тут же поднялся.

— Этого не было, когда мы шли сюда, — констатировал я. — Я точно помню, что не было.

Макмадок, не проронив ни звука, кивнул. Его импровизированный факел догорел почти до конца, и пламя чуть ли не обжигало ему пальцы, однако он ничего не видел и не чувствовал. Крохотные красненькие искорки падали на сырой грунт и, шипя, гасли.

— Это… это ведь та самая зараза, которая прицепилась к колесам, — дрожащим голосом сообщил он. — Она… она приближается, Роберт! Она и нас сожрет!

Паника в его голосе передалась и мне. Повернув голову, я взглянул на дом. Говард продолжал стоять у входа и, глядя на нас, отчаянно жестикулировал. Лес позади дома показался мне еще более грозным и темным, чем прежде. Я готов уже был подумать, что он каким–то невероятным образом подступил ближе.

— Успокойтесь, Дон, — негромко сказал я. — Пойдемте обратно.

Он кивнул, но не двинулся с места, а так и продолжал стоять, устремив взгляд на черное переплетение у своих ног. В мерцавшем свете факела оно шевелилось, дышало… Или же мне это только казалось?

Схватив Макмадока за плечи, я рывком повернул его и чуть ли не силой потащил ко входу в дом. Земля подо мной неприятно осела, шевельнулась, словно мы оба передвигались по какому–то странному, широкому трамплину. Идти приходилось очень осмотрительно, чтобы ненароком не попасть в эту страшную ловушку из прочных как сталь волокон. Корни эти, выпячиваясь из земли, заполнили почти всю поляну и уже приближались к дому.

Отступив в сторону, Говард дал нам пройти. Он хотел что–то сказать, но, увидев белое от ужаса лицо Макмадока, воздержался от высказываний.

Макмадок, подойдя к камину, швырнул туда обгорелое полено и нервно стал потирать озябшие руки. С лестницы донеслись шаги. Подняв голову, я увидел, как вниз спускаются двое из Дэрнесса. Лица их вряд ли чем–то отличались от искаженной страхом физиономии Макмадока.

— Что с… Бреннаном? — тихо спросил Говард.

— Погиб, — ответил я, не решаясь взглянуть на него. — Исчез.

— Исчез? Как это?

На скулах Макмадока заиграли желваки, и он скрипнул зубами.

— Что–то утащило его, — солгал я. И тут же тоном, который испугал меня самого, добавил: — Оно приближается, Говард.

— Что приближается?

— Корни, — прохрипел Макмадок, не успел я ответить. Взгляд его не отрывался от пламени камина. — Приближаются они. Они уже… весь дом окружили. А мы сидим в ловушке и… — Он осекся, поняв, что снова теряет самообладание.

— Макмадок прав, — подтвердил я. — Они заполонили уже половину поляны. Если так и дальше будет продолжаться, через какой–нибудь час все будет кончено.

Говард испуганно молчал. Мне не составило труда догадаться, что сейчас творилось в его голове, во взгляде застыл страх. Однако голос его звучал даже неестественно спокойно.

— Нам нужно уходить отсюда. И чем быстрее, тем лучше.

Макмадок резко, неприятно рассмеялся.

— Уходить? Да меня отсюда и десятью кобылами не вытащишь. В этакую–то темень!

— Это же самоубийство, — попытался я вразумить Говарда. — Ведь сейчас ладони своей, и то не увидишь, Говард. Что мы можем предпринять, пока не рассветет?

— А когда рассветет?

Макмадок пару секунд раздумывал.

— Часа через два, — пробормотал он. — Может, через два с половиной. Раньше никак.

— Два часа… — Говард отчетливо вздохнул. — Это же черт знает, как долго. — Поднявшись, он направился к двери и некоторое время вглядывался в тьму, непроницаемой стеной надвинувшуюся на дом. На небе не было ни звездочки. Казалось, на этот дом опустили свето– и звуконепроницаемый колокол. И все же можно было различить снаружи какое–то движение. Беззвучное, невидимое, но все же оно было.

Рольф очнулся, когда небо над вершинами деревьев стало сереть. Одежда его к тому времени высохла, и мы вместе с несколькими мужчинами из Дэрнесса — имен их я так и не смог запомнить — помогли Рольфу встать с его импровизированного ложа и одеться. Жар спал. Лоб его до сих пор оставался горячим, лицо осунулось, приобрело землистый оттенок, а под глазами четко обозначились темные круги, но было ясно, что он выкарабкался, — в полном соответствии с прогнозами Мэри. Сомнений быть не могло — он был еще очень слаб, пошатывался, но уже мог сесть на лошадь и ехать дальше.

Пока мы занимались Рольфом, один из мужчин, зажав в руке ружье, — скорее, самоуспокоения ради — нес вахту у крыльца. Небо быстро светлело, и в дом вместе с рассветом начали вползать тени. Стало заметно холоднее. Последние несколько часов мы провели, сбившись в кучу у камина, и постепенно ледяной комок страха, образовавшийся во мне, растаял. Но я чувствовал, что он еще вернется. Хотя дождь прекратился, температура сильно понизилась, и на черной массе корней белел теперь тонкий слой инея. Да, подумал я, даже при условии, что мы отправимся на лошадях, потребуется не один час, чтобы добраться до Бэтхилла.

— Надо сходить за лошадьми, — напомнил Говард. — И кто–то пусть выйдет и посмотрит, близко ли эта дрянь подобралась к нам.

— Пойду посмотрю, — вызвался Макмадок.

Он, судя по всему, пришел в себя, и выглядел сейчас даже слишком спокойным. Но я понимал, что это всего лишь маска, которая скрывала отчаяние и ужас. Я попытался представить себе, что этот человек должен сейчас испытывать, но мне это не удалось. Если для нас с Говардом эти вещи были ужаснее некуда, то как же, в таком случае, их могли воспринимать Макмадок и остальные? Ведь их глазам предстал кусочек иного мира, мира совершенно чужого и непостижимого. И это еще просто чудо, что никто из них до сих пор не утратил рассудок. Но разве можно было сейчас с уверенностью сказать, что этого не произойдет? Малейший повод мог оказаться достаточным, чтобы последовал срыв со всеми его ужасными последствиями.