Бремя Могущества

Хозяин великодушно махнул рукой.

— Забудьте об этом. Вы сами должны понимать, что делаете, молодой человек.

— Но этот дом… — Шин старался придать своему голосу оттенок нервозности. — Что там происходит? — Он улыбнулся, и нервная улыбка у него получилась. — Ведь, если уж мне туда понадобилось, то… Вы понимаете?

— Да, — буркнул хозяин.

Он бросил взгляд на сидевших, чтобы еще раз убедиться, что их никто не подслушивал. Вероятно, его разговорчивость не раз служила ему плохую службу, но было видно, что он не хотел терять лицо перед этим незнакомцем.

— Там странный народ ошивается. И не в качестве пансионеров, а… я не знаю, могу ли я… — Выпрямившись во весь рост, он искоса бросил на Шина быстрый недоверчивый взгляд. — Даже не знаю, к чему я вам все это рассказываю, — добавил он, словно стремясь в чем–то перед собой оправдаться.

— Что за народ? — невозмутимо спросил Шин.

Хозяин равнодушно смотрел на него.

— Люди как люди, сэр. Из Лондона. Я и видел–то их всего лишь раз и то мельком.

Он уставился на пустой стакан Шина.

Шин кивком попросил его наполнить. Наливая из крана пиво, хозяин продолжал:

— Они ни разу даже в церковь не сходили. Вот что я могу сказать — сброд это, сброд безбожников, которых давно пора уже гнать отсюда к чертям собачьим.

— Так почему же вы их не прогоните? — улыбнулся Шин.

Хозяин сощурил глазки и провел сальной тряпкой по стойке.

— Потому что у мистера Балтимора влиятельные покровители, — произнес он, помедлив.

В его голосе было разочарование и усталость. Ему, видимо, не впервые приходилось обсуждать эту тему. И это обсуждение явно не прибавляло ему хорошего настроения.

— Что за друзья?

Хозяин, не говоря ни слова, повернулся и принялся ворошить огонь в камине. Подбросив туда пару небольших поленьев, он поднял целый сноп искр.

— Так нужна вам комната или нет? — осведомился он через плечо.

Шин пожал плечами. Он чувствовал, что из этого человека ему больше ничего вытянуть не удастся. Сегодня вечером, во всяком случае. Если он будет продолжать допытываться у него, это лишь возбудит его подозрения.

— Хорошо, — ответил он. — Я беру комнату. В конце концов, в этот странный дом я могу отправиться и завтра утром. Вы сможете мне рассказать, как добраться туда?

Хозяин нехотя кивнул, подал пиво и объяснил, как попасть к дому мистера Балтимора.

— Нет, сэр.

На физиономии бродячего торговца появилась гримаса, которая должна была означать улыбку, но походила, скорее, на злорадную усмешку. Холод при дыхании образовывал у его рта маленькие, беленькие облачка, и при этом освещении картина приобретала странные, почти нереальные черты.

В эти последние дни снова похолодало, и я против своей воли вынужден был признать, что и в больших городах вовсю властвовала зима. События, имевшие место в лесу неподалеку от Дэрнесса, взбудоражили меня, лишив привычного чувства времени, заставив позабыть, что весна уже не за горами.

Однако наступило время, когда солнце отогнало куда–то прочь мрачные, серые дни, и люди вздохнули свободнее. Мне самому требовался покой и тепло, причем, не только в буквальном смысле. Но я почему–то был почти уверен, что в ближайшее время блаженствовать мне вряд ли придется.

— Так, может, тогда просто объясните мне, как добраться до графства? — допытывался я.

Мой собеседник покачал головой с размеренной основательностью человека, знающего, что задумал.

— Не вижу для этого повода, — отрезал он.

На груди у торговца висел небольшой самодельный короб, в котором лежали товары. Торговец развернулся, чтобы уйти, и безделушки тихонько звякнули. Но я крепко ухватил его за рукав обтрепанного пальто.

— Не спеши, дружок, — проговорил я и, прежде, чем он принялся вырываться, быстро сунул ему под нос фунтовую бумажку.

В его глазах замелькало недоверие и жадность. Я видел, чего ему стоит не схватить эту бумажку, однако что–то его от этого удерживало.

— Я же вам не справочное бюро, сэр, — проворчал он. — А теперь, будьте любезны, оставьте меня в покое, пока я не позабыл, как меня мама в детстве вежливости учила.

Слегка ошеломленный, я отпустил его и отступил на шаг.

До этой секунды я не был склонен уделять этому человеку слишком много внимания, посчитав его обыкновенным бродячим торговцем, каких сотни и которые, как правило, гораздо лучше осведомлены о той местности, где промышляют, нежели сами аборигены. И, обращаясь к нему, я хотел только получить полезную информацию, причем сразу, и что самое главное, без лишних расспросов. Но тон, каким со мной говорил этот человек, мне явно не нравился.

Стало быть, ему все же кое–что было известно об этом месте. Собственно, иного я и не предполагал.

— А что, фунта разве мало для обычной справки? — резко спросил я.

— Деньги. — Слово это в его устах прозвучало, как яростный плевок. — Ведь вы и вам подобные, сэр, приписываете деньгам всесокрушающую силу, ведь так? Вы ведь наверняка считаете, что вы можете все купить, если вы появились на свет в качестве сына какого–нибудь денежного мешка!

Я почувствовал, как во мне жаркой волной поднимается злость. И прежде всего потому, что здесь меня явно принимали за молодого бездельника. Меня, выросшего в нью–йоркских трущобах, на чью долю выпало столько лишений, считали богачом и паразитом!

Но как бы то ни было, я вырос именно там.

Конечно, этот человек не обязан был знать таких подробностей моей биографии, но ведь и говорить со мной так он права не имел, причем тон его находился в явном противоречии с его внешностью.

— Попридержали бы лучше свой язычок, мистер, — сказал я как можно спокойнее. — В конце концов, я же не за «спасибо» расспрашиваю вас. И коль вы уж такой бессребреник, тогда какого черта вообще носитесь здесь со своим хламом и навязываете его людям?

— Я тебе сейчас покажу, какой это хлам, сопляк! — прошипел торговец. — Что ты вообще знаешь о честном заработке? Хлыщ этакий решил от безделья выкрасить свои патлы и даже побриться не удосужился. Хочешь знать, как я на это смотрю, щенок?

Уперев руки в бока, он с вызовом смотрел на меня. И хотя он был на целую голову ниже, я почувствовал, что от него исходит какая–то угроза.

Я разозлился уже по–настоящему. Что этот парень вбил себе в башку? Ведь эта заметная белая прядь, которую я обычно предпочитал скрывать под шляпой, была живым напоминанием смертельной схватки с жутчайшим монстром, который чуть было не прикончил меня, а теперь этот приблуда колет мне глаза якобы присущей мне склонностью к излишнему увлечению модой!