Бриллианты и ржавчина

Ну ладно, стоит признаться хотя бы себе, что выгляжу я круто.

На руке – несколько браслетов, на пальце – серебряное кольцо, на шее – жетон “АC/DC”, в ушах – серьги-кольца из серебра.

Никогда еще не одевалась подобным образом. Ну и пусть – все когда-то случается в первый раз.

Первое, что долетело до моих ушей, когда я спустилась вниз, - это одобрительный свист Вельзевула.

– Де-етка, ты выглядишь очень круто! Настоящая рокерша! Честное слово, я бы на тебе женился!

На самом деле, мне было донельзя странно слышать от демона Вожделения подобную речь, тем более, такие слова в мой адрес.

– Спасибо, чувак.

– Кстати, забыл сказать, - он поднялся с дивана, на котором вальяжно валялся до этой секунды, - сегодня мы с тобой – брат и сестра. На случай похотливых людишек.

– Ой, да кто на меня посмотрит!

– Поверь, - он выразительно взглянул на меня и серьезно сказал: - многие.

Вообще-то, мы с Вельзевулом вполне сошли бы за брата и сестру. Волосы одного цвета, цвет глаз одинаковый, осанка, светлая чистая кожа, манера речи – все это между нами двумя было почти идентично.

– Ну ладно, - я опустила глаза, задумавшись. – А где будет концерт?

– Во Франции, - Вельзевул улыбнулся во все тридцать два. – У нас VIP-билеты.

– Это значит, что я смогу пообщаться с ними!
– я была воодушевлена, как никогда, и сейчас стояла, распахнув глаза и рот от приятного удивления. – Но я же не знаю немецкого…

– О, чуть не забыл, - Вельзевул дотронулся до моего лба двумя пальцами. – И еще кое-что: твоя мама – русская американка, так?

– Так.

– Тогда тебе следует быть вдвойне осторожней на этом концерте.

– Почему?

– Эти парни очень падки на русских женщин, а если Линдеманн хорошо рассмотрит тебя – то, боюсь, потом ему придется жениться на тебе. Если, конечно, Люцифер не убьет его.

– То есть как?? – я выпучила глаза.

– Давай, мы сначала переместимся в Париж, а потом, перед концертом, – до него еще три часа – я все расскажу тебе?

Впрочем, ответить я не успела, ибо Вельзевул, взяв меня за руку, отправил наши бренные тела во Францию. По правде говоря, эта страна никогда меня особо не привлекала, и к числу сопливых девчонок, в чьих грезах живет мечта покорить «Город Любви» и обслюнявить под, в или на Эйфелевой башне какого-нибудь смазливого паренька, я не относилась. Конечно, город красив, еще как красив, но мое уже давно завоеванное Ирландией сердце он не задел. Ни капельки.

Вельзевул, взяв за руку, повел меня в неизвестном направлении. Люди косились на нас, как на умалишенных. Французов я представляла немного не так (если точнее, я их вообще никак не представляла, я о них даже не думала): все они ходили, одетые с «иголочки» и уж точно не так, как я и мой «брат». Но мне, если честно, было глубоко все равно, как на нас смотрели привередливые к одежде земляки Наполеона, ибо я с наслаждением вдыхала ароматный воздух Парижа, прислушивалась к его звукам и рассматривала милые дома.

Потом демон завернул за угол в какой-то переулок, и через несколько минут ходьбы мы оказались около лесопарковой зоны. Здесь же был большой частный дом с надписью «Rock of Ages». Нетрудно было догадаться, что мы стояли перед рок-баром. Дин обзавидуется.

Внутри особняка было немного народа, негромко играли Pink Floyd, а оформлен он был просто потрясающе: на стенах висели огромные плакаты рок-групп, флаги с именами исполнителей, некоторые участки были оформлены под обложки альбомов. Само здание имело три этажа, причем, внутри все эти три этажа не были разделены потолками. Здесь даже была большая сцена с инструментами.

– Вау, - выдохнула я, разглядывая весь этот «рай».

– Пойдем, салага, - усмехнулся Вельзевул и повел меня прямо к барной стойке.

Барменом был молодой парень с дредами, одетый в футболку с изображением Боба Марли.

Он поздоровался с демоном и, увидев меня, приветливо улыбнулся.

– Я Бенджамин, - сказал он. – А как зовут Вас, милая леди?

– Селестия, очень приятно. Вы говорите по-английски?

– Да, на самом деле, это мой родной язык. Я же не француз, - он добродушно улыбнулся, оголяя белые ровные зубы. – Откуда ты взял эту милую особу, Велз?

– Это моя сестра, младшая. Плесни ей тоника, и мне тоже.

Бенджамин кивнул и отошел к бару, после чего вернулся со стеклянной бутылкой с малиновой жидкостью. Он достал два высоких стакана и принялся разливать по ним напиток, после чего, отдав их нам, оставил нас наедине.

– Я знаком с ним лично, поэтому предупреждаю, - вдруг сказал Вельзевул, делая глоток.

– Что?

– Про Линдеманна. Вообще-то, я очень хорошо знаю его. Мы лучшие друзья, если точнее.

Услышав это, я поперхнулась, даже не начиная пить. Мой любимый вокалист и мой так называемый «учитель» - лучшие друзья??

Вельзевул, посмотрев на мое лицо, хохотнул.

– Да, не надо так удивляться. Тилль отличный мужик, со своими прибабахами, правда.

– Ты о чем, собственно?

– Видишь ли, «Раммштайновцы» питают слабость к девушкам с русской кровью, а Линдеманн – это вообще отдельная тема. Когда он встретит тебя, то – я почти уверен – захочет провести с тобой время. Причем, во всех смыслах этого слова.

– Я тебя не понимаю, братишка.

– Ну посмотри на себя!

Я сделала, как он сказал. Достала из небольшой сумки зеркало и начала разглядывать себя - как и следовало ожидать, ничего не изменилось.

– И? Что дальше? Страшная, как обычно.

Демон изобразил фейспалм, устало вздыхая.

– Ты же видишь свое лицо? Хорошенькое, милое, с детскими чертами. К таким девушкам Тилль питает большую слабость.

Зеркало выпало из рук.

– У него же есть дети, - я говорила, неотрывно смотря на демона широко раскрытыми глазами. – И постоянная женщина. Ему много лет, в конце концов!

– Эта «постоянная женщина» ему чисто для прикрытия, дети – выросли, а в своем возрасте он выглядит лет на тридцать восемь. И он не педофил, если что. А ты – совершеннолетняя.

– У меня такое ощущение, будто ты сознательно отправляешь меня работать в бордель.

– Можно подумать, что ты не любишь мужчин «в возрасте».

Вельзевул попал в яблочко. Я действительно предпочитала только мужчин старше меня, минимум на десять лет. Не знаю, можно ли назвать мои вкусовые предпочтения заболеванием, но в психологии подобное проявление носит название «геронтофилия». А я – геронтофил.

– Знаешь, милая, если бы не Люцифер, я бы выдал тебя за Тилля, замуж, - честно признался демон, крутя в тонких пальцах соломинку.