Бродячая жизнь

«Онъ чертовски хорошо насвистываетъ!» ршили вс.

Мы пробыли тамъ часа два и уничтожили цлую уйму спиртныхъ напитковъ. Я пилъ такъ, такъ училъ меня Іецъ, а такъ какъ я былъ въ большомъ волненіи по поводу предстоящихъ событій, то вино не имло на меня никакого дйствія.

Георгъ сосчиталъ свои деньги и сказалъ:- Теперь я иду къ двочкамъ. Покойной ночи, дти. Пойду захвачу еще денегъ.

— У тебя же еще куча денегъ, — возразили ему.

— Этого недостаточно, — отвтилъ онъ. Шатаясь, онъ направился къ двери.

— Сегодня за ночь банкъ обднетъ на нсколько сотъ талеровъ, — говорили молодые люди.

— На то похоже, — согласился Іецъ. — Онъ мастерски уметъ тратить деньги.

Но такъ какъ никто не хотлъ вести разговоровъ съ Іецомъ, который былъ и оставался бродягой, то вс мало-по-малу перешли за другой столъ.

Іецъ подошелъ къ нимъ и сталъ спрашивать каждаго въ отдльности, чего бы онъ хотлъ выпить, но вс отказывались, говоря, что они ничего больше не хотятъ.

— Пойди и закажи себ виски, — обратился онъ ко мн.

Я посмотрлъ на него съ удивленіемъ.

— Теб это пригодится, — сказалъ Іецъ.

Я выпилъ два большихъ стакана виски и сразу почувствовалъ себя бодрымъ и непобдимымъ, мн ничего бы не стоило выкинуть за шиворотъ одного за другимъ всхъ постителей питейнаго дома.

Іецъ и я пожелали всмъ покойной ночи и вышли на улицу. Городъ лежалъ темный и пустынный. Іецъ указывалъ дорогу, и мы двигались по направленію къ банку. Въ окнахъ былъ свтъ, и мы заключили отсюда, что Георгъ былъ дома.

— Подожди меня здсь! — сказалъ Іецъ, и пятью неслышными прыжками онъ очутился около дома. Онъ исчезъ за калиткой.

«Куда онъ могъ пойти?» — думалъ я. Я подождалъ минуты дв, Іецъ вернулся обратно. Онъ длалъ т же прыжки

— Гд ты былъ? — спросилъ я его.

— Я былъ тамъ и смло ощупалъ дверной замокъ, — отвтилъ Іецъ. — Мы можемъ здсь спокойно переждать.

Вдругъ Іецъ схватилъ меня за руку и шепнулъ:

— Ты слышишь?

Мы услыхали, какъ кто-то вертелъ ключомъ въ замк, произнося все боле и боле ужасныя проклятія.

— Это Георгъ, — сказалъ Іецъ.

Мы прижались къ углу дома и стали ждать.

— Я никакъ не могу запереть проклятую дверь, — сказалъ Георгъ и вышелъ на улицу. — Ну, а впрочемъ, шкафъ запертъ двумя замками!

Георгъ отправился къ двочкамъ. Онъ не твердо держался на ногахъ.

— Теперь сдлаемъ маленькую прогулку, пока все успокоится, — сказалъ Іецъ.

По дорог я сказалъ:

— Я все-таки не думаю, чтобы ты могъ ршиться на это, Іецъ.

— Такъ, — сказалъ Іецъ. Онъ разглядывалъ дома, насколько это было возможно при полной темнот, выбралъ лавку съ двойной дверью и сказалъ, что онъ мн кое-что покажетъ. Онъ притворился совершенно пьянымъ и какъ бы нечаянно ударился о дверь. Это произвело сильное сотрясеніе по всему дому, и об двери раскрылись. Сторожъ, сидящій въ лавк, закричалъ:

— Что за чортъ?

Іецъ стоитъ у дверей, шатаясь во вс стороны, какъ бы не понимая, какимъ образомъ онъ сюда попалъ.

— Кто тамъ? — спрашиваетъ сторожъ. — Я буду стрлять, собака, если ты не отвтишь.

— Это я, — говоритъ Іецъ разслабленнымъ отъ пьянства голосомъ и падаетъ на порогъ.

Человкъ, сидящій въ лавк, принужденъ теперь тащить его на тротуаръ. И Іецъ сумлъ притвориться пьянымъ настолько естественно, что сторожъ былъ въ полной увренности, что это было нечаянное вторженіе. Онъ заперъ дверь и ругался.

— Какъ досадно, что въ лавк сидлъ сторожъ, — сказалъ Іецъ, снова подойдя ко мн на улиц. — А то можно было бы сдлать небольшой уловъ.

— Теперь я вижу, что ты на все способенъ, — сказалъ я.

И опять мы стояли около банка. Іецъ сказалъ:

— Ты долженъ набрать горсть песку и въ случа, если кто-нибудь пройдетъ по улиц, бросить ее въ окошко.

— Хорошо, — сказалъ я и слышалъ, какъ сердце колотилось въ груди.

— Теперь я иду, — сказалъ Іецъ.

Я стоялъ и смотрлъ ему вслдъ, пока онъ не скрылся за садовой калиткой. А что, если бы теперь кто-нибудь подошелъ ко мн и спросилъ, зачмъ я здсь стою: что я бы отвтилъ? Я нашелъ горсть песку: и сталъ очищать его отъ маленькихъ камешковъ; улица была немощеная, и на дорог лежали кучи песку. Ничего не было видно, городъ спалъ, и только по временамъ раздавались свистки локомотивовъ. Вдругъ я слышу шаги по панели. Я поднимаю уже руку, чтобы бросить песокъ въ окно банка, но раздумываю и вмсто того иду идущему навстрчу, кланяюсь ему, онъ отвчаетъ тмъ же и идетъ своей дорогой. Такимъ образомъ Іецъ выигралъ нсколько лишнихъ минуть. Теперь я ясно слышу тихій скрипъ въ банк. Это Іецъ отвинчиваетъ винты, соображаю я и удивляюсь его хладнокровію. Я зналъ, куда мн слдуетъ бжать въ случа опасности: къ полотну желзной дороги, къ тому мсту, гд вдоль рельсовъ былъ складъ шпалъ.

Это продолжалось долго, цлую вчность. Вотъ Іецъ начинаетъ пилить металлъ, я слышу визгъ пилы и стою, какъ на иголкахъ, и въ то же время удивляясь его безпримрному нахальству. «Хотя бы ему удалось украсть что-нибудь посущественне», думаю я и страстно жажду получить поскоре свою часть. Но чмъ становилось поздне, тмъ спокойне становился я, ходилъ взадъ и впередъ по набережной и мечталъ.

Я думалъ о двушк съ фермы, которую звали Алисой Родгерсъ. Теперь уже наврное прошелъ цлый часъ съ тхъ поръ, какъ ушелъ Іецъ, а его все еще не было. Тогда я наконецъ ршаюсь войти въ садъ и посмотрть, что онъ длаетъ, но какъ разъ въ эту минуту выходитъ Іецъ. Онъ спшитъ впередъ къ складу шпалъ, находящемуся у полотна желзной дороги.

«Проклятая судьба!» бормоталъ онъ.

— Что случилось? — спросилъ я.

— Этотъ проклятый Георгъ унесъ врно вс деньги къ двчонкамъ, — сказалъ Іецъ. — Шкафъ былъ пустъ. Тамъ лежали только протоколы.

Радость охватила меня при этомъ сообщеніи, и я выдалъ себя, похлопывая его по плечу и говоря:

— Значитъ, ты себ ничего не заработалъ?

— Что же я могъ заработать, безмозглая бестія? — сказалъ Іецъ озлобленно.

— Я не хочу здсь доле сидть, — продолжалъ онъ взволнованно, — намъ нужно попытать еще что-нибудь. — Съ этими словами Іецъ направился по шпаламъ къ станціи, я пошелъ за нимъ. Но я изнервничался, благодаря тому напряженному состоянію, которое я испыталъ, карауля его, и сказалъ:

— Откровенно говоря, я думаю, что ничего больше не стоитъ предпринимать. Оставимъ это.

— Нтъ, мы еще одно попробуемъ, — сказалъ Іецъ.

Онъ пошелъ на станцію и спросилъ телеграфиста, когда пройдетъ поздъ, идущій на востокъ.

— Черезъ полчаса, — отвтилъ телеграфный служащій, посмотрвъ на часы.

— Пока поздъ не прідетъ, намъ нечего длать, — сказалъ мн Іецъ. Мы сли поблизости отъ станціи и мерзли изрядно въ ожиданіи позда.

Начинало свтать. Какъ только послышалось приближеніе позда, Іецъ всталъ и попросилъ меня подождать его тутъ. Онъ пошелъ на станцію и остался тамъ. Я дожидался его. Поздъ подошелъ къ станціи, сдлалъ остановку и тронулся дальше. Я прождалъ понапрасну цлый часъ, на восток занялась заря.

«Онъ выжидаетъ удобнаго случая», подумалъ я про себя. Я пошелъ на станцію и спросилъ, не видали ли моего товарища. — Онъ ухалъ съ поздомъ, — отвтилъ телеграфистъ.

— Такъ, значитъ, онъ ухалъ съ поздомъ, — сказалъ я, не рискуя выразить своего удивленія. У меня закралось подозрніе относительно того, что Іецъ нашелъ въ банк не одни протоколы. Онъ былъ какъ въ лихорадк и какъ-то странно отнесся ко мн.

Телеграфистъ спросилъ, улыбаясь:

— А что, онъ удралъ у тебя изъ-подъ носа? Я тотчасъ же отвтилъ ему съ улибкой:- Нтъ, я зналъ, что онъ хотлъ ухать. Я зналъ его очень мало и прямо сказалъ ему, что не хочу имть съ нимъ никакого дла.