Бродячее сокровище

Человек-глыба полистал документ, цепким взглядом сравнил личность Мазура с фотографией, листанул мореходку. Солдатик, потрошивший рюкзак, с удовлетворенным возгласом выпрямился, демонстрируя начальству охотничий нож в ножнах.

— Герильеро? — рявкнул сержант, пугая Мазура взглядом.

— Нон герильеро!

У него создалось впечатление, что сержант попросту забавляется. Сержанты, мать их гребаную, всюду одинаковы.

— Уакеро? — прорычал сержант.

Мазур знал это словечко из книг. «Уакеро» — грабитель старинных захоронений, «черный археолог». Юстицией, в том числе и здешней, вовсю преследуется.

— Нон герильеро, нон уакеро, — сказал Мазур. — Марино! Марино, маринайо, марино!

Неизвестно откуда, но у него держались стойкие воспоминания, что и в испанском «марино» как-то связано с «морем». Жаль, что нет выразительного и недвусмысленного жеста, обозначающего моряка… Ага!

Идею, пришедшую ему в голову, в данных обстоятельствах можно было смело назвать гениальной. Мазур шагнул вперед — винтовка настороженно повернулась в его сторону — медленно, плавно протянул руку, забрал у солдатика свой нож, вынул его из ножен, держа двумя пальцами за кончик лезвия, картинным жестом показал вправо, где метрах в десяти от них стоял старый потемневший забор.

И метнул нож одним молниеносным движением кисти. Лезвие на дюйм ушло в трухлявые доски.

Солдаты одобрительно воскликнули что-то непонятное. Сержант сохранял олимпийское спокойствие. Потом вдруг осклабился. Широкими шагами пошел к ножу, вытащил его без усилий, сделал острием на доске пометку в виде крохотного кружочка, взял Мазура за локоть и оттащил на другую сторону улицы. Теперь от забора их отделяло метров тридцать. Сунул Мазуру рукоятку в ладонь, дернул подбородком с явной подначкой: «А ну-ка?»

Тем же молниеносным движением Мазур угодил прямехонько в отметку, сделав два шага вперед и с места крутанул сальто назад. Выпрямившись, раскланялся с апломбом циркового гимнаста.

Один солдатик, самый непосредственный, тыча в него пальцем, что-то возбужденно затарахтел, причем наиболее часто повторялось слово «acrobata». Мазур, прижав руки к сердцу, раскланялся вторично. Лучше уж предстать в их глазах шутом, нежели подозрительной личностью…

Похоже, на него уже смотрели гораздо благосклоннее. На роже сержанта обозначились некие признаки умственной деятельности. Он всерьез задумался, сразу видно, что же, в конце концов, делать с попавшимся на дороге придурком. Особого благодушия на усатой роже так и не появилось, но надежды Мазура на мирный исход окрепли.

Сзади послышался окрик по-испански. Сержант обернулся и, обменявшись парой фраз с троицей солдат, куда-то конвоировавших двух штатских, прямо-таки просиял вдруг. Схватил Мазура за полу куртки, сунул ему в карман документы, а в руку рюкзак и, схватив за шиворот, подтолкнул к штатским. После чего отвернулся с видом человека, наилучшим образом исполнившего свою миссию на этом свете.

Один из конвоиров подтолкнул Мазура прикладом в поясницу. Он обернулся к сержанту, но тот демонстративно смотрел в другую сторону, как и оба солдатика. Вздохнув, Мазур поплелся рядом с двумя незнакомцами — точнее, незнакомцем и незнакомкой, потому что вторая была молодой женщиной.

Вот же сука с нашивками! Развязал проблему простенько и элегантно — попросту сбыл с рук странную добычу, враз избавившись от всякой ответственности и необходимости самому принимать какое-то ни было решение. Точно, старый служака, все ухваточки…

Мазур украдкой косился на спутников, шагая посреди улицы. Оба на первый взгляд выглядели не местными — светловолосый кудрявый бородач на пару лет помладше Мазура, довольно симпатичная девушка с коротко подстриженными темными волосами и нездешними синими глазами, оба в чистеньких джинсах, белых футболках и легких куртках. На лацканах курток у обоих — пластмассовые жетоны в форме геральдического щита с маленькими фотографиями их обладателей и непонятным испанским текстом.

Так, а зачем это один из конвоиров волокет телекамеру? Вот уж с чем он не сочетается, так это с красивой телекамерой, японской, кажется…

— Журналисты? — тихонько спросил Мазур по-английски.

— Угадали, — отозвалась девушка, выглядевшая удрученной, но не впавшей в уныние. — Теле.

Конвоиры отнеслись к разговорам с полнейшим равнодушием, и Мазур решился продолжать:

— Откуда?

— Соединенные Штаты, — кратко ответила девушка. Бородач отмалчивался, насупясь.

— Что же они вас? — спросил Мазур с неподдельным любопытством. — Хунты три года как нет, тут, говорят, демократия с законно избранным президентом…

— Этим обезьянам расскажите… — девушка дернула подбородком в сторону лениво шагавшего рядом конвоира. — Может и поверят, в чем я сильно сомневаюсь… А вы кто?

— Бродяга, — сказал Мазур. — Ловец удачи. — Австралия. Моряк. Искал тут фортуну. Пролетел.

— Интересно, — протянула она. — Кратенько, но исчерпывающе… Я — Энджел, а это — Дик.

«Из тебя такой же ангел, как из меня [6] , — подумал Мазур. — Скорее уж чертенок. Строптивая девочка, с характером. Но симпатичная — спасу нет…»

6

"Энджел" по-английски "ангел".

— Что тут за веселуха? — спросил он с интересом.

— Заварушка на нефтепромыслах, — охотно ответила Энджел. — Сначала профсоюзы потребовали повышения зарплаты, потом как-то незаметно, по здешнему обыкновению, дела пошли круче — кто-то поджег здание администрации, кто-то начал палить по полицейским… В общем, заварилась каша, мимоходом сожгли полицейский участок и разграбили дюжину магазинов, подключились и те, кто никакого отношения к нефтепромыслам не имел, вызвали солдат…

— Понятно, — сказал Мазур. — Интересно, на что мне-то, случайному путнику, при таком раскладе рассчитывать?

— Как повернется, — угрюмо ответил бородач. — Повезет — дадут пинка под зад и отпустят, а то и к стенке поставят…

— Нет, серьезно? — повернулся Мазур к девушке.

— Кто его знает, — задумчиво сказала Энджел. — Дикки, конечно, у нас мизантроп, но тут и в самом деле все зависит от того, что им в голову взбредет… Вы тут недавно?

— Три дня.

— Тогда помалкивайте и не качайте права…

— Джон.

— И не качайте права, Джон. Если уж они загребли нас, со всеми нашими верительными грамотами и рекомендательными письмами, с вами тем паче церемониться не станут. Боюсь, ваше посольство вашей судьбой будет не особенно озабочено…

— Уж это точно, — искренне сказал Мазур, не уточняя, что австралийское посольство о таковом гражданине и слыхом не слыхивало. И, дай-то бог, не услышит вовсе…

— Помалкивайте и стойте навытяжку. Смотришь, обойдется. Мы все им не особенно и нужны, у них и без нас хлопот полон рот…

— Сенсации ей захотелось, — печально упрекнул мизантроп Дик. — Говорил тебе, не стоило сюда ездить…

— Ну что ты беспокоишься? — хмыкнула девушка с ангельским имечком. — Тебе полегче. Тебя в случае чего просто шлепнут, а меня еще и изнасилуют… — она послала приятелю ослепительную рекламную улыбку. — Остается надеяться, что среди них найдется пара-тройка гомиков — чтоб ко мне очередь была короче…