Бруно, начальник полиции

«Только этот», — сказал он. «Я знаю его по регби. Он играл здесь раз или два».

Она сделала пометку, и они продолжили. Короткие волосы Изабель пахли спортивным шампунем, который он узнал в теннисном клубе. Она выглядела подтянутой, как будто бегала или занималась спортом каждый день. У нее были длинные и стройные ноги, а туфли выглядели слишком хрупкими для офицера полиции и слишком дорогими, даже при зарплате инспектора.

«Кто собрал все эти фотографии?» спросил он, глядя на ее руки с коротко подстриженными ногтями, но длинными и элегантными пальцами, порхающими по клавишам компьютера.

«Мы берем их в разных местах», — сказала она. У нее не было регионального акцента, но она хорошо говорила, ее голос звучал холодно, но приветливо, немного как у диктора телевизионных новостей. «Кое-что с их веб-сайтов, предвыборных листовок, фотографий для прессы и видеозаписей с телевидения. Кроме того, есть кое-что из Renseignements GйraRaux, о чем нам не положено знать, но вы же знаете, как обстоят дела с компьютерной безопасностью в наши дни. Мы фотографируем их марши и митинги, просто чтобы знать, кто они такие. Мы делаем то же самое для крайне левых. Это кажется справедливым».

Она показывала снимки того, что выглядело как предвыборный митинг на главной площади Периге, кадр за кадром толпы, сделанные с балкона. На каждом снимке были десятки лиц, и Бруно добросовестно пытался их разглядеть.

Он остановился, увидев одно лицо, но понял, что это всего лишь знакомый ему репортер с юга-Запада, стоящий сбоку от митинга, щурясь от дыма своей сигареты, и держащий в руках блокнот и карандаш. Он протер глаза и сделал знак Изабель продолжать.

«Ты уверен, что не хочешь сделать перерыв, Бруно?» — спросила она. «Ты можешь сойти с ума, постоянно пялясь в эти экраны, особенно если ты к этому не привык».

«Я не собираюсь», — сказал он. «Мы здесь не очень-то пользуемся компьютерами. Я действительно не знаю, как ими пользоваться, кроме набора текста и электронной почты».

Она остановилась, велела ему выглянуть в окно, чтобы дать отдых глазам, и вернулась с чашкой мутного кофе из конфорки, которую они установили в углу.

«Вот», — сказала она, протягивая ему пластиковый стаканчик и жонглируя своим, пока одной рукой доставала сигарету и закуривала «Рояль».

«Кофе ужасный», — сказал Бруно. «Но спасибо за мысль. Если у нас найдется пять минут, на следующем углу есть кафей».

«Вы, должно быть, забыли, каким может быть надсмотрщик за рабами Джей-Джей», — улыбнулась она. «Когда я только начала работать на него, я даже не осмеливалась сходить в туалет. Я бы пошел утром, а потом просто ждал. Возможно, я заплачу за это, когда стану старше».

«Ну, это Сен-Дени. Все останавливается на обед. Таков закон», — сказал Бруно, гадая, воспримет ли она это как приглашение. Он не был уверен, что у него в кошельке достаточно наличных, чтобы заплатить за них обоих.

«Я думаю, у нас слишком мало времени», — мягко сказала она и снова повернулась к экрану.

На этот раз фотографии того же события на той же площади были сделаны с другой точки обзора. Бруно снова попытался рассмотреть каждое лицо. Ничего, ничего — затем он остановился. Там было знакомое лицо, продавец центрального отопления из Сен-Сиприена, которому он однажды выписал штраф за препятствование движению транспорта. Изабель снова сделала пометку и продолжила прокручивать. Тот же митинг, еще одна точка обзора, но ни одного знакомого лица, кроме тех, что он видел на предыдущих фотографиях.

«Точно, это митинг в Периге. Перейдем к митингу в Сарла», — сказала Изабель, умело щелкая пальцами по компьютерным экранам. Вероятно, она пользовалась этими машинами каждый день. Единственными компьютерами, которые были у них в мэрии, были большие компьютеры, используемые для местных налогов и социального обеспечения, и тот, которым он делился с секретарем мэра. В Сарлате митинг был меньше. И снова он увидел пару человек, которых знал по регби, и одного по теннисному турниру, но никого из Сен-Дени.

Затем она показала фотографии с предвыборного митинга в Бержераке, и на третьем снимке он слегка ахнул.

«Видел кого-нибудь? Если хочешь, я могу немного подрисовать лица».

«Я не уверен. Это та группа молодых людей там».

Она увеличила изображение, но ракурсы были неправильными, и она просмотрела остальные фотографии, ища снимки с другой точки зрения. И там, недалеко от сцены, были двое молодых людей, которых он хорошо знал. Первой была хорошенькая блондинка из Лалинде, примерно в двадцати километрах отсюда, которая прошлым летом дошла до полуфинала теннисного турнира в Сен-Дени. А мальчик рядом с ней, смотревший скорее на нее, чем на сцену, был Ричард Геллетро, единственный сын местного врача в Сен-Дени.

«Возможно, нам здесь повезет», — сказала Изабель, распечатав фотографии и нацарапав имя Ричарда. «Отделение партии в Бержераке находится через два дома от банка, и там установлена камера наблюдения. Не спрашивайте меня, как, но каким-то образом RG раздобыла пленку и сделала несколько фотографий всех, кто входил и выходил во время кампании».

«Это законно?»

Она пожала плечами. «Кто знает? Это не те материалы, которые можно использовать в суде, но для расследования… что ж, так оно и есть. Если вы думаете, что в этом что-то есть, подождите, пока не увидите материалы РГ о коммунистах и левых — архивы, относящиеся к довоенным временам».

Renseignements GйraRaux были разведывательным подразделением французской полиции, входящим в состав Министерства внутренних дел, и собирали информацию об угрозах французскому государству, его порядку и процветанию с 1907 года. У них была внушительная, хотя и сомнительная репутация, и Бруно никогда раньше не сталкивался с их работой. Он был впечатлен, даже несмотря на то, что снимки людей, входящих и выходящих из офиса FN, были не очень хорошими. Это было слишком далеко, чтобы разглядеть все как следует, но он достаточно легко разглядел молодого Ричарда, который держался за руки с девушкой, когда они входили, и защищающе обнял ее за талию, когда они уходили.

Они просмотрели остальные фотографии Изабель, но Ричард Геллетро указал единственную четкую связь с Сен-Дени.

«Что вы можете рассказать мне об этом мальчике?» — спросила она, поворачиваясь на стуле и беря со стола блокнот.

«Он сын главного врача здешней клиники, и они живут в одном из больших домов на холме. Отец — столп общества, проработал здесь всю свою жизнь, а мать раньше была фармацевтом. Я думаю, ей до сих пор принадлежит половина большой аптеки рядом с супермаркетом. Девушка из Лалинде. В прошлом году она играла здесь в теннис, и я без труда узнаю ее имя в клубе.