Будь моим парнем на лето, или стань моей девушкой навсегда

— И?

Прищуривается и играет желваками, пока я выговариваюсь. Надо было на пирсе все сказать!

— И беспринципные.

Войский долго смотрит на меня прежде, чем начать говорить. И это добивает. Кажется, что сердце вырвется из груди, настолько сильно я нервничаю.

— В чат ты бы хоть как попала. — Хмыкает с какой-то странной улыбочкой. — И не я тому виной, Смирнова. Так сложились обстоятельства, а по поводу Алебьева… — Яр отводит взгляд к пирсу и хмыкает. — Еще поймешь. Сама. Со временем.

— Можно сказать прямо, а не загадками.

— Если я тебе сейчас все скажу, Лесенька, то стану тем самым дерьмом на ботинке. Пусть человек сам себя проявит, тогда до тебя дойдет. — Войский хмурится и бросает на меня уже холодный взгляд, который пробирает до дрожи. — Мы играем вместе. Для всех. Я сказал тебе условие. Ты тоже можешь поставить свое. Один: один, Смирнова. Пока один: ноль в мою пользу, и тут не моя вина. Мы используем друг друга для достижения собственных целей, а такие, как Дэн, это побочка. Дополнительный бонус. Можешь себе такой выбрать. Хотя он у тебя точно есть. Кира.

Ярослав замолкает, а я растерянно хлопаю глазами, потому что… В его словах есть доля правды, причем очень большая.

— Завтра заеду ближе к обеду. Будь готова.

— Но завтра выходной, и мне…

— Встретимся завтра.

Войский игнорирует мои слова и уходит, даже улыбнувшись напоследок так, что я чувствую себя еще большей дурой, ввязавшейся в игру, правил которой не знала.

Приходится идти домой в непонятном настроении. С одной стороны, я вроде как рада, что договоренность имеет эффект. С другой, в голове слишком много вопросов насчет Алебьева, да и ощущений, которые поглощали меня рядом с Яром. Как же все запуталось за один день!

Оказавшись дома, сразу иду к себе, отнекиваясь от ужина. Принимаю душ и валюсь на постель, чтобы не думать ни о чем. Накрываю голову подушкой, выставляя из под нее один лишь нос, и моментально отключаюсь.

Утро наступает, словно в замедленной съемке. Я еле разлепляю веки и сразу же их прикрываю. Вчерашние события пролетают перед глазами со скоростью света, и чтобы не думать обо всем, приходится топать в ванную и приводить себя в порядок.

— Что-то ты с нами не успеваешь разговаривать, Лесь, все нормально?

— Да, мам. Мне тут один парень предложил помочь с английским.

Начинаю издалека, потому что врать матери мне совсем не хочется. Нужно хотя бы обтекаемо приблизить все к правде.

— Ух ты! Поклонник?

— Мам, нет. Просто я ему помогу с одним предметом, а он мне с другим.

— Взаимовыручка? Ясно.

— Мы договорились сегодня позаниматься.

— Хорошо.

— Но как же кафе…

— Придешь, как сможешь. Тебя никто не заставляет работать, Леся.

— Ладно, тогда я приду сразу, как мы закончим.

Я успеваю прикончит завтрак до того, как Яр дает о себе знать. Он освободился раньше и уже ждал меня. Сегодня он был молчаливым и задумчивым. Я смотрела в окно, пока мы двигались по знакомому маршруту — в квартиру Войских.

— Предка нет. — Осведомил меня Ярослав, когда мы оказались в том же злосчастном коридоре. — Но скоро будет. Проходи.

Я скидываю сандалии и иду за Войским, ломая пальцы. Опять нарядилась в платье, что для меня совсем не свойственно. Сарафан длиной по колено бежевого цвета и волосы в хвост.

— И чем мы займемся? — Спрашиваю и замираю на пороге комнаты Яра.

Он резко разворачивается и кидает меня к себе на плечо, заставляя ойкнуть от неожиданности. Вот же! Что творит?!

— Отпусти меня! — Для убедительности стучала кулаками по его спине, но Войский не слышал и не реагировал на эти движения. — Яр, это не смешно!

Один ловкий поворот, и я уже не в его руках, а на широкой софе пытаюсь отползти подальше. Ярослав усмехается, на мои попытки бегства.

— Лесенька, ты сама хотела, чтобы я стал твоим парнем.

— Чтобы защитить, а не…

— Извини, от себя, — он наклонился, осматривая меня с ног до головы, — я никого защитить не могу.

Сердце до горла подпрыгнуло, потому что Войский остановил взгляд на задравшемся сарафане, и я густо покраснела. Нервно одернула пальцами ткань.

— Ты же не станешь…?

Договорить не смогла из-за улыбки, которая расплылась по лицу Яра. Что… Что происходит?

— Ты бы видела себя, Смирнова. — Войский нагло надвигается на меня, заставляя зажмуриться, но я тут же распахиваю глаза, потому что он падает рядом со мной и тянет руку к столу. — Пошутил я, а ты купилась. Давай, отмирай, и будем штурмовать инглиш. Надеюсь, ты не так плоха в нем, как кажешься.

Глава 22. Нахал

Олеся

— Ты перестанешь?

Складываю руки на груди и недовольно соплю, пока Войский смеется. Заразительно ухахатывается, держась за живот. Я бы с удовольствием к нему присоединилась, если бы не одно НО. Смеялся он надо мной.

— Нет, Лесенька. — Яр приземляется на любимую софу и смотрит на меня, потирая глаза. — Давно так смешно не было от того, что коровы у нас, как высокопоставленные персоны подписывают документы и пьют чай. Как можно было перепутать?

Войский снова смеется, а я продолжаю наблюдать за ним, поджав губы и сдерживаясь. Смешно, конечно. Ну перепутала, с кем не бывает. Все ведь из-за него. Не могу я связно мыслить, когда Ярослав дышит мне в шею и ждет ответа. Мы уже несколько дней приходим к нему, усиленно занимаемся инглишем и играем отведенные нам роли. Пару раз его отец заходил, осматривал нас с ног до головы, мило улыбался и звал к столу. Очень странно себя чувствовала в эти моменты. Я был словно между двух огней. Сама бы с удовольствием попила чай, но Ярослав скрипел зубами. Несколько раз видела светловолосую женщину, которая хозяйничала на кухне, но Войский упорно делал вид, что ее нет. Как будто она пустое место.

Таких выкидонов, как в первый раз, больше не было. Яр не кидал меня на плечо и не изображал из себя маньяка, хотя пару раз я ловила на себе его взгляд. Темный. Прожигающий. От него у меня мурашки бежали по коже. К тому же сразу хотелось прикрыться покрывалом или чем-то огромным, чтобы утихомирить собственные ощущения.

— Хочу что-нибудь пожевать. — Войский поднимается и идет к двери. — Есть пожелания?

Отрицательно качаю головой и прикрываю книгу, которую мне старательно впихивает Яр каждый раз, когда мы оказываемся наедине. Убираю ее на стол, оглядывая светлую просторную комнату, поднимаюсь и иду к стене с фотографиями. В помещении нет ничего лишнего. Оно визуально поделено на две комнаты. Первая часть со столом, софой, несколькими пуфами, стеллажом с книгами, дисками и прочей атрибутикой, вторая с кроватью, шкафом и закрытой зоной, куда мне путь запрещен. Да и к кровати боялась приблизиться. Вдруг, шутник, не так поймет.