Будем жить!
Шрифт:
Тишина… гул пламени, треск сгорающего дерева. Ноги-руки как тряпичные… чуть не упал, если бы Весло не подхватил – точно бы опозорился. Откат, кажется? Вокруг понимающие кивки, какое-то бормотание, одобрительные интонации понимаю даже я, с моим знанием немецкого. Но вдруг взгляд – как удар по лицу! Это кто там такой… наглый?! В мышцах откуда-то появляется злая сила – пресловутое второе дыхание?! Делаю десяток быстрых шагов – и припадаю на колено прямо перед отшатнувшимся рейнджером:
– Ты что-то хотел сказать, орденский холуй?! Или тоже меня пугать собираешься?!
Этот Андрей (вот же имечко какое… многозначительное! кто читал «Тараса Бульбу» – оценит) попытался отодвинуться – прямо так, сидя – а когда не получилось, выдавил сквозь стиснутые зубы:
– Это… бесчеловечно! Вы ведёте себя как дикари! Любой цивилизованный человек…
Я хмыкнул:
– Это себя-то ты к «цивилизрованным» причисляешь? То, что
Орденский рейнджер пытался «держать лицо», но трясущиеся пальцы и подрагивающее веко нагло выдавали его эмоции – боялся рейнджер, до едва контролируемой истерики боялся! Хотя голосом кое-как владел:
– Я п-понятия не имею, о чём ты говоришь! Я служащий Ордена, и не имею отношения к армии Китайского Анклава, но я обязан сообщить о том, что вы… здесь творите!
Я уронил ладонь на голову подобравшейся совсем близко Арты и почти спокойно сообщил:
Слушай внимательно, цивилизатор… Ты зачем-то нужен Дейсу – а у меня на твою шкуру прав нет. Но, если ты каким-то образом переживёшь всю эту войну, и окажешься на свободе – не попадайся мне на узкой дороге! Следующей нашей встречи ты не переживёшь, даже если каким-то чудесным образом ухитришься меня убить. Арта, запомни его… да, малыш, и ты тоже. Вот так воняет подонок, которого вам нужно будет прикончить, если со мной что-либо случится. Ты понял меня, урод? В тот момент, когда я умру – можешь себе готовить могилу. Если повезёт – даже успеешь гроб найти… Ты теперь живёшь в долг, орденская мразь, и моли всех богов мира, чтобы мы с тобой больше не пересекались… Запомнил?
Рейнджер, закаменев от близости деловито обнюхивающих его котов, даже кивнуть не посмел – ещё бы, у погулявших по местной дикой природе бродяг ужас перед хищниками саванны в крови… Дейс, осторожно подойдя на пару шагов, демонстративно откашлялся. Я встал и повернулся к нему:
– Не волнуйся, Горст, прямо сейчас я его кончать не стану. Не наша добыча, пускай живёт… пока что.
– Герр Слетопыт, ми есть предлагать транспорт до Нойехаффен. Черес… три час ехайт конфой.
Я пожал плечами:
– Договорились – если костёр догорит. Нам надо собрать пепел и отвезти его родным Дениса…
Немец легко кивнул:
– Есть это гут… Мы садержайт конвой, если не успеть… Там приготовийт еда, вас просить присоединяйт к отрят…
Весло, стоявший всё это время за спиной рейнджера, шумно выдохнул:
– О, а я как раз хотел сам озаботиться продуктами – вон, домики нетронутые, там наверняка что-то будет… Идём, командир?
– Пожевать было бы неплохо… Идём, Коля, жаль только, воняем мы как выгребная яма, и помыться толком негде… – а так оно и есть, «спецсредство» проявляет свою сволочную «обратную сторону», несёт от нас как от опытных золотарей; а ведь через час-два-три вонять станет, как от места их работы!
Дейс хохотнул:
– Это есть так! Нас уше успеть насфать – «толвути… бешеный медоед»! Но эти… который приехайт… они нас насфать «вонючий скунс»! Шайзе, я не тумать, что это есть так сильно сапах… Ты предупреждайт, я не верийт… Нас сапоминать, как скунс!
Весло заржал:
– Горст, плюнь ты на эту ерунду! Назовись «вонючим медоедом», и всем станет хорошо!
Дейс неожиданно задумался, потом, покатав на языке определение, протянул:
– Ты снать, Колья… в этот мысль есть… серно правта…
40-е число шестого месяца, бар-ресторан в Нойехафене, вечер.
– Горст, ну ты представляешь?! Сдохли, козлы – сами сдохли! – я с досадой саданул кулаком в деревянную стенку полуоткрытой веранды, на которой сегодня вечером буквально яблоку не было места для падения! Мы сидим на… сказал бы – почётном, но столы/стулья тут все одинаковые, поэтому – отдельном, так сказать, месте, вместе с Дейсом, Краусом, тремя девахами и ещё парой мужиков из нашей гоп-компании. У всех на груди поблёскивают значки – один из наших неподстреленных расстарался, в темпе у себя в мастерской сделал форму неведомой зверушки, и наклепал десятка четыре значков. Зачётный такой значок получился – тушка медоеда, на характерно косолапых конечностях и с раззявленной пастью, даже зубки видны – а вместо огрызка, который заменяет хвост настоящему Земному медоеду, роскошный, с саму зверушку размером, пушистый хвостище! По мне, больше похоже на беличий – пропорции ну совсем нездоровые – но какая разница, в общем-то… Чёрно-белая эмаль (он и покрасить успел!) придаёт
значку очень импозантный вид, хотя так-то ничего ценого в нём нет – какая-то дешёвая то ли латунь, то ли медь, то ли олово. Немец, правда, божился, что металл он получил из расплавленных китайских гильз – но патроны на Земле китайцы клепают из стали, как и наши местные (а патрон армейский у них ну оч-чень специфический, свой собственный калибр, такого больше нигде не используют), так что… сомнительно. Или он орудийные гильзы подразумевал? Да хрен с ними, с этими гильзами!Да, значки символизируют именно наш отряд «ушибленных на голову». Колина идея, «уйдя в массы», на удивление прижилась! В историю Нойехафена золотыми буквами вписан отряд Ion medoedy («Вонючие медоеды»!), а с учётом того, что форму, по которой выплавлялись значки, изготовитель Дитер (не знаю фамилии, а он отказался называть, требуя обращения на «ты»), демонстративно расхреначил тяжёлым молотком, публично – значок ценится практически орденом! При виде этой железки на «камке» аборигены Нойехафена чуть не в струнку вытягиваются (те, кто в курсе – но других с каждым часом всё меньше) и готовы оказать любую возможную помощь… даже когда она не требуется! Сам прочувствовал – Горст приволок эти жестянки ещё днём, и попросил вечером надеть, а мы с Веслом, чтоб не забыть, сразу прикололи… Денисов тоже есть – его «наши» немцы, после похорон на поле боя и доведения обстоятельств гибели до тех, которые были не в курсе, посчитали в состав отряда, как и Рауха Гюнтера – вон его сын (хотя, вроде, жена от бедолаги-пилота ушла давным-давно, но с сыном общаться не мешала), в погонах лейтенанта на флотской форме, квасит с остальными….
Нас в ресторан (весь полностью сняли на сегодня; городские власти оплатили, вроде бы, как и вообще всю эту гостиницу – между прочим, в центре Нойехафена!) набилось человек сто, а то и больше. Не только «медоеды» (тем более – тяжелораненые в госпитале валяются, а не за столами пьянствуют) – Коля частенько называет всю банду «вонючками», но фрицы на него не обижаются, он же свой, такой же… а паре остроязыких из гражданских, говорят, выписали таких люлей, что те в больничку угодили. Их там теперь тщательно лечат – как непременный атрибут лечения используя ведёрные клизмы, пару раз в сутки как минимум! Я ж говорю – «медоеды» сейчас очень уважаемые люди, во всём Нойехафене… и врачами/санитарами/медперсоналом – в том числе! Вот и… выражают, так сказать, отношение. Лечиться острословам предстоит, похоже, достаточно долго… Короче – тут помимо собственно участвовавших, полно членов семей, а также тех, кто обеспечением занимался, да и просто добрых знакомых! Ради чего столько народу собралось? Сложно описать… одновременно и празднуем победу – нет, армейские части ещё косорылых гоняют, но именно гоняют, завтра-послезавтра точно добьют – и поминаем тех, кто не дожил. А поминать много кого приходится – у всех есть, кого вспомнить… На стене напротив веранды – фотографии погибших бойцов, во главе с Брауном в парадном кителе неведомо чего – то ли полиции, то ли каких-то войск? Чуть в стороне, хотя и в общем ряду, Денис и Гюнтер – они наши, они «медоеды»…
– Не перешитвайт, Слетопыт, их бин… это есть слутшайность. Утатшный слутшайность, найн? – Горст на эти слова Уго согласно кивает и в свою очередь предлагает:
– Тафай са трусья, Слетопыт. Са то, што-пы их помнить все… не только как мы! – о, стаканы уже обновить успел. Да-ааа, нажрёмся мы, чувствую, сегодня… Но как же досадно! Надо же – мы круги вокруг Представительства наматывали, собирались завтра-послезавтра навестить тех двух ублюдков, да помочь им переехать в тот адский круг, где их давно черти заждались… как по мне, так в восьмом им самое место – лицемеры именно там прописку, вроде, получают? Впрочем, и второй тоже неплохо… Но – надо же, какая непруха – днём сегодня в новостях передали – эта сладкая парочка: отравились! В ресторане отравились, куда отдыхать организмами отправились! Блин, самостоятельно ласты склеили, вот прям так, внаглую, просто сдохли из-за какой-то рыбёшки ядовитой, которую почему-то не опознали на кухне! Даже почти не мучались – полчаса корчей, и алга… Обое, разом, одновременно, считай! И летёха Наум, и капитанша, лапочка-Дианочка; р-ррраз – и нету…
– Давай, Иво, давай… за них! – не чокаясь, опрокидываем стаканы. У-ууух-хх… крепкая, зар-раза… хотя пьётся легко – умеют, немчура, не отнять. Зажевать чем-то… а, вот эта острая гадость подойдёт. То ли перец, то ли фасолевый стручок – только здесь, у фрицев, и растёт, нигде больше не встречал. Просто так, в варёном виде – всё равно что вату сырую жуёшь, ни вкуса, ни сытости. Зато в виде этакой «моркови-по-корейски», со специями, в маринаде – просто песня, особенно для закуси! Надо бы закинуть в желудок чего посущественнее, а то так и гастрит недолго заработать… вот, ветчинка в самый раз, ровно такая, как я люблю – и не слишком сырая, но и не пересушенная, и дымок приятный чувствуется, с чем-то плодовым…