Будет больно, моя девочка

— Майя, — охранник заглядывает в дом. — Там для тебя доставка.

— Для меня? Я ничего не заказывала.

— Цветы.

— Цветы? — хмурюсь, ставлю ведро мороженого на журнальный столик и, сунув ноги в тапки, иду на улицу прямо в пижаме.

У ворот и правда машина с названием небезызвестной службы доставки цветов по городу.

— Здравствуйте, распишитесь.

Курьер протягивает мне бланк, а водитель открывает фургончик. Смотрим друг на друга.

— Какой из них мой?

— Все.

— В смысле? — смотрю на забитый цветами доверху фургон.

— Все цветы для вас. И вот еще, — протягивает маленькую открытку. — Просили передать лично.

Раскрываю открытку. Там одно короткое предложение.

Глава 13

Арсений

«Твой выигрыш».

Бросаю карточку на стол и перевожу взгляд на Кудякова.

— Прикиньте, все вернула, — сокрушается Велий. — Принципиальная типа?!

— Забей, — отмахивается Ренат, смачно зевая в кулак. — Тупо было рассчитывать на что-то другое уже после того, как она отказалась от денег и браслета.

— У меня во дворе цветов килограмм триста. Че с ними делать-то теперь?

Молчу. Просто наблюдаю за происходящим, но отлично чувствую растущее в груди раздражение. Какого фига он вообще решил отправить ей эти долбаные цветы?

Не понимаю мотива. Сам себе вру при этом. Мотив у Кудякова самый приземленный. Подкатить к Панкратовой. Она ему явно приглянулась.

Постукивая носком кроссовка по полу, а кончиками пальцев по обивке дивана, прикидываю реакцию Майи на цветы, этот гений ведь даже не подписался.

— Матери подари, — подкидывает идею Ксюха, и Кудяков ее сразу хавает.

Мы сидим у него дома уже часа три, примерно минут пятнадцать назад курьер вернул цветы. Закидываю ноги на ручку дивана и подкладываю под голову декоративную подушку.

Панкратова вчера сильно испугалась. Не то чтобы меня трогает этот факт, но тем не менее осадочек я чувствую. Он мерзкий, болтается где-то на дне сознания и не дает нормально функционировать. Голова еще с ночи забита мыслями о Майе. Это, честно говоря, бесит.

Теперь еще и Кудяков со своими вениками. Вот вообще не в тему. Я надеялся, что сегодня разговоров о Панкратовой не будет. Ошибался. Они с самого моего прихода о ней треплются.

— Слушай, а че Маратик вообще слился? — спрашивает Ренат. — Из-за девки своей?

— Понятия не имею, — бормочу себе под нос.

— Че?

— Сам у него спроси. Я тут при чем?

— Вы так-то в одном доме живете, — ржет Кудяков.

Бросаю на него предупреждающий взгляд, и Вэл сразу затыкается.

Закрываю глаза, погружаясь практически в анабиоз. Абстрагируюсь от разговоров и лишнего шума, что так давит на мозг.

Она же вчера нарыдалась в туалете, а потом вышла ко всем так, словно ничего не произошло. С чувством припрятанного в груди превосходства над всеми нами.

Майя Панкратова претендует как минимум на святую. Я бы сказал, святую простоту. Все для нее дико, странно, шокирующе. Любительница примерить «белое пальто». Маму слушает, предки ее с вечеринок забирают, контроллят, а ей это все будто нравится. Приходить домой по часам? Серьезно?

Не уверен, что мои знают, ночую ли я дома и где вообще зависаю.

Правильная, блин, домашняя девочка…

Наглая домашняя девочка. Так все же ближе к реальности.

Прокручиваю в голове вчерашний вечер раз пятый за это долгое, вялотекущее воскресенье. На кой я пошел за ней, куртку отдал, цепочку эту еще... Понятия не имею. Шарился по полю без обуви, потому что эта наглая малявка, при всем своем фи, отжала у меня кроссы. Вот оно все мне надо было?

Не знаю, но где-то глубоко внутри склоняюсь к тому, что так все же правильно. Быдловато было после случившегося бросить ее там одну.

В голове в тот момент ярко мелькнула Олька. Сравнивать глупо. Вещи по факту вообще несравнимые. Но тем не менее…

— Может, пожрать куда-нибудь съездим?

Кудяков почти орет, вырывая меня тем самым из мыслей. Открываю глаза.

— Можно, — тянет Ксю.

— Погнали тогда, — подключается Ренат. — Кстати, Пономареву нужно наказать. Она нарушила правила.

— Я тоже об этом думала. Следующая игра должна быть с ней в главной роли, — поддакивает Ксю.

— Обдумаем, да, — соглашается Гимаев. — Арс, ты как?

— Присоединяюсь. Поехали уже, сплетницы.

***

В понедельник выстреливает новость о проекте, в котором снимался Марат. Трейлер сериала гремит на всю школу. К нему постоянно примазываются толпы каких-то девчонок и о чем-то расспрашивают, не забывая широко улыбаться. Наблюдаю за всем этим со стороны. Выглядит забавно.

На меня он, конечно, по-прежнему дуется. В школу мы приехали в разное время. На разных тачках.

Администрация тоже суетится. Завуч быстренько подтягивает Марата к самодеятельности, в которой, ну конечно, Панкратова тоже участвует. Их снимают со всех уроков, кроме истории. Она стоит последней. Понедельник получается таким же скучным, как и первый день в этой школе. Трескотня Пономаревой действует на нервы, в какой-то момент посылаю ее матом, правда, даже тогда она пытается перевести все в шутку. Приходится обозначить более понятно, чтобы она от меня уже отвалила.

В этот момент, кстати, ловлю себя на мысли, что мне не хватает перепалок с Панкратовой, это первое. Второе, я уже раз пять как минимум пытался выловить ее взглядом на перемене в коридоре.

Историчка зевает первые минут десять от урока, а потом решает разбить всех нас по парам.

Мне, к счастью, никого не достается. Марат демонстративно отсел к Денисову еще на перемене, как только вернулся.

Панкратова прибегает на урок последней. Опаздывает.

— Простите, меня завуч задержал, — выдает запыхаясь.

Бросаю на нее заинтересованный взгляд.

— Присаживайся, — Ларионова снова зевает. — Тебе сегодня Мейхер достается.

Майя удивленно хлопает глазами.

— В смысле?

— К Арсению садись. Выполните задания и пойдете.

Откидываюсь на спинку стула. Поднимать на Майю взгляд не приходится, я и так все время, что она здесь, за ней наблюдаю. Сталкиваемся глазами. Панкратова скребет ногтями бок своей прижатой к груди сумки.

Перспектива сесть со мной за одну парту ее не прельщает. Совсем.