Будет больно, моя девочка

— А кто ее трогал? — улыбаюсь. — Я предлагал ей свалить, но вы же все такие упрямые. Блюстители морали, блин.

Марат сжимает пальцы в кулаки. Дышит чаще и тяжелее. Все происходит быстро. Увернуться от его удара успеваю, но при этом бьюсь затылком о стенку.

— Совсем, — тру башку в месте удара.

Марат снова замахивается. Отскакиваю в сторону.

— Ты вроде хотел честный спарринг, — кидаю в него перчаткой.

— Честного ты недостоин.

— За языком следи. Не хочется подпортить твой звездный фейс.

— Силенок-то хватит?!

Смотрим друг на друга. Глаза в глаза. Расстояние метра два между нами. Не больше.

Достало все. Кто-то решил резко податься в святые? Еще и в мученики? Окей. Сжимаю-разжимаю кулаки. У Маратика от злости скоро пар из ушей повалит.

— Твоя девка очень-очень плохо на тебя влияет, — улыбаюсь. Намеренно его провоцирую. — Может, мне с ней тоже задружить, м? Заодно исправлюсь.

Три, два, один.

Все срабатывает как надо. Марат замахивается, расстояние между нами сокращается. Адреналин разносится по венам мгновенно. В висках начинает пульсировать. Улыбаюсь. Наслаждаюсь каждой гребаной секундой сейчас. Упиваюсь вспышкой его гнева.

Чувствую вкус крови на губах. Бью в ответку. Костяшки моих пальцев шлифуют Марату щеку. Прохожусь языком по кровящей губе и ставлю блок. Марат снова замахивается, в какой-то момент сцепляемся в клинч, валимся на пол. Все это происходит в полной тишине. Только звуки ударов, учащенное дыхание и запах свежей крови. Катаемся по залу как два заядлых придурка. От души лупим друг друга куда придется.

В голове почему-то сразу проскальзывают воспоминания из детства. Мы не скандалили никогда. Если приходилось выяснять отношения, делали это на ринге. Спарринговарились. Честно.

Все, что происходит сейчас, выглядит смешно. Тупо, но смешно. Не могу сдержаться, чтобы не заржать. Смех разносится по залу эхом.

Марат злится еще больше.

— Никогда не трогай Таю! Понял? — упирается ладонью мне в плечо, прижимая к земле и без предупреждения заряжает кулаком прямо в нос.

— Эй! — продолжаю смеяться, размазывая кровь по лицу пальцами. Их же и сжимаю в кулак. Приходится поднапрячься, чтобы скинуть его с себя. Но прежде пробить прямо в солнечное сплетение.

Марат не успевает закрыться, горбится и падает на спину. Откатываюсь чуть в сторону. Вытираю кровь, что хлещет из носа. Трогаю хрящ. Не сломал, уже супер.

— Козел ты, Маратик, — выплевываю кровь.

— Ты не лучше.

Брат упирается в пол ладонями и медленно поднимается на ноги.

— Не лезь к Майе. И не трогай мою Таю, никогда.

— Без проблем. Мне твоя Тая как… — замолкаю. — Ну ты понял.

— Вы на нее поспорили?

— Нужна нам твоя Тая.

— Я про Панкратову, Арс.

— С чего ты взял?

Складываю руки на груди. Мы уже перебрались в раздевалку. Писк мобильника, оповещающий о сообщении, проносится в моем сознании фоном, но Марат реагирует. Берет смартфон. Читает. Хмурится. Поднимает взгляд.

— Поэтому, — разворачивает телефон экраном ко мне.

Там сообщение от Панкратовой.

Майя: «Я же говорила, что цветы были от Арса. Ты был не прав, когда сказал, что он неспособен на извинения».

— Я хорошо тебя знаю. Отстань от нее. Она и так решила, что у тебя есть совесть, как бы я ни разубеждал ее в обратном. Но мы оба прекрасно знаем, что ты на такое неспособен!

А вот эта информация, на удивление, растаскивает по телу чувство удовлетворения. Я верно ее просчитал. Абсолютно верно.

— Зачем ты ей соврал? Зачем, если вы не спорили?

— Она со своими предположениями выглядела глупо, — пожимаю плечами. Говорю явно быстрее, чем успеваю подумать. А ведь раньше мне никогда не приходилось врать Марату. Сейчас же ловлю себя на мысли, что сперва я должен все же думать, прежде чем открывать рот.

Марат прищуривается, а потом расплывается в дебильной улыбке.

— Ты ей подыграл? — лыбится еще шире. — Арс?!

— Не твое дело, — отворачиваюсь и снимаю футболку.

— Погоди… То есть она озвучила тебе, что цветы прислал ты, да? Она в это верила, ты это видел и все подтвердил, чтобы она не выглядела глупо, правильно?

Марат прилипает спиной к шкафчикам, оказываясь сбоку от меня.

— Тебе в сценаристы надо, — засовываю грязные шмотки в сумку.

— Не, не, не… Это интересно. Очень. Арс, с чего такая забота?

— Отвали, — беру полотенце и иду в душ. Марат двигает следом.

Передергивает. Чего он ко мне прикопался? Подыграл и подыграл. Какая, на фиг, разница-то? Луна после этого под ноги не упала.

— Если бы это был спор, Кудяков бы уже давно растрепал все в чате. Получается, — снова лыбится, — она тебе нравится, и ты решил…

— Я ничего не решил. Отвали от меня, — взрываюсь, отталкивая Марата, бросаю полотенце на пол и, круто развернувшись на пятках, возвращаюсь в раздевалку. Хватаю свои шмотки, быстро натягивая все на себя.

Бесит. Все это дико бесит.

— Да погоди, я же…

— На фиг иди, — беру сумку и вылетаю за дверь. Сбегаю по ступеням, игнорируя лифт.

Влад ждет на парковке, но я вызываю такси. Машина приезжает за пять минут. Запрыгиваю назад и, сунув в уши наушники, закрываю глаза, откидываясь затылком на подголовник.

Понравилась? Мне? Панкратова?

Самое тупое, что я слышал за свою жизнь.

— Я ее просто пожалел, — бормочу себе под нос.

Да. Я это сделал, чтобы она не выглядела жалкой. Особенно после своей королевской проходки на тусовке. Пусть ее хрупкий мир остается целым. Вот и все. Вот, блин, и все.

Это ничего не значит. Ничего, кроме жалости…

Смотрю на свои подрагивающие пальцы и сжимаю их в кулак. Какого черта вообще?

Меняю в телефоне адрес на городскую квартиру и еду туда. После разговора с Маратом хочется свалить куда-нибудь подальше и никого не видеть как минимум сутки.

Утром решаю забить на школу. Живу так всю неделю. Рублюсь в комп и сливаю все входящие.

Панкратова пишет мне в среду, спрашивает, долго ли я собираюсь прогуливать. Трясется за выпускные экзамены. Ну вот не дура ли?! Игнорирую ее. Оставляю сообщение непрочитанным. После бредней Марата на ситуацию с Майей смотрю иначе. Я и правда как-то на ней зациклился, а это не вписывалось в мои планы.