Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Без тебя, думаешь, не обойдутся?

— Наверное, — пробовала она улыбнуться, но улыбка вышла нескладной.

— Пацан у тебя некормленный, шастает по двору, забыла, что ли? Разве соседки усмотрят за ним? Из этих старух песок сыплется…

— Из каких старух? — В глазах Турсынгуль будто и не было слез. Она подергала Николая за рукав, чтобы смотрел на нее, а не куда-то в небо. — Ты заходил ко мне домой?

— А что?

На этот раз улыбка у Турсынгуль получилась признательной и нежной, и Николай имел возможность убедиться, что женщина в один миг может снова стать привлекательной.

— Как там Равшан?

— Мамку ждет. А она тут

в мужицкой работе жилы рвет, как будто парней мало…

Турсынгуль глубоко вздохнула, удивляясь тому, как приятно слышать эти упреки. Неужели есть теперь человек, который о ней беспокоится? Когда в последний раз кто-то тревожился о ее здоровье? Не припомнить. Одна мать в редких весточках справляется о нем.

— Рубашку застегни, между прочим!..

Она беспрекословно подчинилась, краснея, и похорошела еще больше. Когда же Николай закончил ее отчитывать, Турсынгуль украдкой погладила его по руке. Сказала со смешком:

— Немного все же поработаем, ладно? Раз уж пришли…

С досадой, что зря ее уговаривал, Николай отодвинул Турсынгуль в сторону и, ухватившись за край доски, крикнул какому-то парню:

— Эй, берись с того конца!..

Работал зло, хмуро, поругивал напарников, когда что-нибудь не получалось, и демонстративно не замечал Турсынгуль. Раз упрямится, пускай помучается. Однако он знал: она — рядом, молчаливая и сосредоточенная. Дважды прибегал за ней Назырбай, чтоб посмотрела там что-то и выделила дополнительно людей. Турсынгуль уходила, но неизменно возвращалась и вновь старалась держаться поближе к Николаю.

Так они проработали до сумерек. Когда сели, наконец, отдохнуть, Николай, переставший злиться, достал из кармана платок, послюнявил уголок и принялся стирать с лица Турсынгуль мазки грязи. Она покорно подставляла то одну, то другую щеку. Он спросил ворчливо:

— Интересно, где жить-то теперь будем?

— Ты же слышал, в палатках.

…В течение дня долетало до них множество разных разговоров. Они узнали, почему над поселком без конца кружил зеленый вертолет. Оказалось, он держал связь с городом, поскольку телефонные провода оборвались все до одного. И по рации оттуда передачи, что прилетает высокое руководство, что уже отгружают Аланге палатки и хлеб и что завтра утром, не позже, прибудет в поселок первый отряд строителей. Каршинцы, благо они ближе всех, собирают передвижную колонну.

Не всем разговорам рабочие верили. Обычно перед началом любого дела уйма времени уходит на раскачку, согласование, опять же фонды надо выбивать и где-то доставать технику. Так неужели сейчас все сделают как по щучьему велению? Вряд ли.

Но вот после полудня по дороге из города примчались припорошенные пылью «Волги». Николай с Турсынгуль издалека наблюдали, как по головным прошлась группа седых людей в серых костюмах и шляпах, как они опять рассредоточились по машинам и те помчались в сторону поселка, выщелкивая из-под колес мелкий гравий.

Затем, уже после того, как погасили пламя, на той же дороге показалась вереница мощных крытых грузовиков. Они шли медленно, тяжело, и вели их ребята в солдатской форме. Тогда-то рабочие и перестали сомневаться, что помощь идет. Вернее сказать, уже пришла…

— А ты представляешь, как жить в палатках? — усмехнулся Николай. — Под нашим-то солнцем брезент накаляется не хуже железа, внутри не продохнешь. В Ташкенте вон попробовал во время землетрясения…

— А как ты туда попал?

— Завербовался! Платили здорово… Так что делать-то?

— Не знаю. — Не хотелось Турсынгуль

думать, что будет завтра. Ей бы немножко расслабиться, хоть на часок. Слишком много было сегодня переживаний. — Посмотрим, Коля.

Затихала вокруг сутолока, ушли пожарные машины. И впервые за многие годы здесь, на головных, стало слышно, как сквозь ветки деревьев, окружавших станции, недоверчиво пробирался пустынный ветер. Хоть солнце уже заходило, воробьи не успокаивались. Их предки до десятого колена жили под гул, шедший из корпусов. Они сами родились и выросли в этом гуле. И теперь, оглушенные тишиной, наперебой орали и взъерошивали перья.

6

Возле здания поселкового Совета, перевитого трещинами, у многоместной армейской палатки, освещенной электролампами на шестах, толпились и переговаривались люди.

Среди них сновали солдаты, разматывая и набрасывая на тонкие деревца провода телефонов. Поодаль дымили полевые кухни. С флагштока у здания маяком пылал прожектор. Он освещал дорогу и слепые, тонущие во тьме дома, как бы указывая жителям, где в Аланге бьется жизнь.

В палатке заседал штаб по ликвидации последствий землетрясения, и люди ждали, когда им скажут, как действовать дальше. А пока обсуждали все, что случилось за день. Сокрушались по поводу того, что придется не один месяц жить в палатках, где летом температура доходит до пятидесяти градусов!.. Николай, сокрушаясь с ними за компанию, тщеславно думал, какой же он все-таки ловкий. Сумел обеспечить себя и Турсынгуль отличным по нынешним временам жильем. И не где-нибудь, а в мужском общежитии…

Видно, никакая стихия не в силах разрушить этот барак, построенный еще тогда, когда Аланга лишь начиналась. Как рассказывал Сергей, начальство не раз распоряжалось снести облезлое строение, но в последнюю минуту его что-нибудь да спасало — то новое общежитие никак не достраивали, то приезжали рабочие возводить очередную дожимную станцию и негде было их разместить. Так и дожил барак до сегодняшнего дня, и теперь остался целехоньким один на всей улице. Поскрипел стенами, роняя куски сухой штукатурки, и тем все кончилось.

Вселить в него Турсынгуль оказалось делом простым. Только Николай с Сергеем убрали со стола и кроватей штукатурное крошево и подмели пол, как пришла комендантша. Распорядилась, чтобы не забирали с собой ключи, если уйдут куда-нибудь, а то прибудут люди подселяться. Из пострадавших.

И тут Николая осенило. Он с сожалением покачал головой:

— Не получится, вы уж извините. Сюда переселится моя жена с ребенком.

— Какая жена? — не поверила комендантша.

Не поверил ему поначалу и Сергей. Но тотчас и возликовал! Расплылся в улыбке, засиял, начал на месте пританцовывать от радостного облегчения. Ну, как же: раз Николай назвал Турсынгуль женой, значит, любит, значит, бригадиршу никто не собирается обманывать. Очень переживает дурачок за свою Гулю. Как он принялся доказывать комендантше, что все правильно! Прямо трогательно.

Пока они спорили, Николай отправился за Турсынгуль. И через каких-нибудь полчаса привел ее с сыном, а потом принес и три солидных узла. Вещи он собрал и увязал сам в комнате Турсынгуль, куда залез, несмотря на крики всего двора, чтобы не рисковал.

Он все рассчитал точно. Когда комендантша увидела Равшана, худенького мальчонку с оттопыренными ушами, и Турсынгуль на узлах, она ушла, даже не спросив документы у незаконной жилицы. Выставить на улицу женщину с ребенком у нее не хватило духу.

Поделиться с друзьями: