Будьте бдительны! Сборник рассказов

–  Мальчик… - услышал Димка шёпот и повернулся. Но позвали не его, а замершего рядом Влада - звал подошедший вдоль стены лысый старик, Димка не знал, кто это такой и как его зовут.
– Мальчик… - старик нагнулся.
– Я видел, у тебя пистолет. Дай, пожалуйста.

Помертвев, Димка видел - как в жутком, кошмарном, тягучем сне - руку Влада. Он подал "браунинг" старику. Довершая абсурд, старик сказал:

–  Спасибо, - снял оружие с предохранителя, неожиданно легко и быстро сделал оставшиеся пять шагов и в упор выстрелил в затылок одного из американцев - под каску. Изо лба у того ударило алое, он ткнулся в порог и задёргался. Старик выстрелил во второго - точно так же… но тот успел перевернуться на спину и получил пулю в лоб, сам судорожно нажав на спуск М16.

Лысого старика - он так и не выпустил пистолет - отшвырнуло прямо к истошно заоравшим мальчишкам, буквально вмазавшимся в стену подвала.

Старик привстал на затылке и каблуках. Стиснул грудь, сказал:

–  Х, - и обмяк. Его лицо как будто стекло к вискам и стало полудетским.

А дальше Димка помнил плохо.

Он почему-то оказался около канистр с бензином и сильно оттолкнул маму (как он мог такое сделать?!) Он совершенно не понимал, что делает - и в то же время понимал совершенно отчётливо. Потом он был снаружи и тащил тяжеленную канистру за неудобные "ушки" на башню "паладина". Вокруг был день, вокруг была смерть, а над головой - прозрачное-прозрачное голубое, почти белое небо. И совсем рядом горела ещё одна машина - меньше, зелёная, не чёрная - и сидел человек без ног, смотревший на Димку невидящими глазами. Мальчишка установил канистру на бане возле люка и пробил несколькими ударами куска арматуры. Бензин потёк желтоватыми резко пахнущими струйками. Люк открылся. Высунулась круглая голова с большими чёрными глазами (оказывается, там не люди, оказывается, эти жуткие машины водят муравьи или кто-то вроде!) и сказала:

–  О май год… бой… вотс ю дуинг?

Потом муравей достал пистолет, и Димка, столкнув на него - в люк - всё ещё очень тяжёлую, брызжущую бензином канистру, скатился с машины, доставая коробок спичек. Зажёг разом все головки. Внутри машины закричали на несколько голосов, и Димка, бросив комок огня на броню, изо всех сил прыгнул обратно в подвал. Сжался на полу между трупов американцев и старика.

Снаружи ухнуло пламя.

И только тогда он начал понимать происходящее.

Его вырвало - дугой, фонтаном, на пол и стену…

…Подошедшая сотня во главе с самим Верещагиным добила поляков на первом этаже. Трупы лежали на полу и лестницах. Одной паре - "паладину" и "брэдли" - удалось отойти. Но только одной. Два БМП и одну самоходку сожгли гранатомётчики Басаргина. Ещё один "паладин" сгорел по причине, остававшейся непонятной, пока кто-то из дружинников не рассказал надсотнику о том, что видел из окна.

Верещагин спустился в подвал. Люди подались от него в стороны, но белобрысый худенький мальчишка, навзрыд плакавший в объятьях какой-то женщины, остался сидеть на месте.

Надсотник тяжело сел на самодельный топчан. Стащил берет и вытер им лицо. И только после этого узнал мальчика.

–  А, добытчик, - сказал он.
– Димон, кажется?

Зарёванный мальчишка несмело поднял голову. Посмотрел, часто моргая, на сидящего офицера. И вдруг улыбнулся - несмело:

–  Это вы…

–  Я, - кивнул надсотник.
– Разрешите?
– он отстранил руки женщины, которая смотрела на него со страхом. И притянул мальчишку к себе. Димка дёрнулся, но не стал вырываться и обмяк. Тихо, еле слышно сказал:

–  Я правда… я это сделал?

–  Да, - сказал надсотник.
– Ты. Люди видели. Она почти вышла на прямую наводку. Если бы не ты - может быть, меня бы сейчас уже не было. Может быть, уже никого из нас не было бы. Ты хоть понимаешь… - он отстранил мальчика, - понимаешь, что ты герой?

–  Уходите, пожалуйста уходите… - начала женщина, но Димка неожиданно сказал жёстко:

–  Не надо, мама. Пожалуйста, помолчи, - и, отстранившись, повернулся к офицеру.
– Я не знаю, - смущённо сказал он.
– Я ничего не помню. Я просто…

И, не договорив, пожал плечами.

***

Басаргин молча опустил бинокль. Его породистое лицо было каменным.

–  Да, это наши, - сказал он безразлично.

Верещагин, стоявший чуть дальше от пролома - чтобы не выдали блики на линзах - поднял свой небольшой "tasco", купленный ещё в мирное время. Четырёхкратный, не такой мощный, как у Басаргина, бинокль, тем не менее, безотказно приблизил развалины церкви Ксении.

Четыре обнажённых, полуобугленных трупа были распяты на обломках обычных электрических столбов - головами вниз. Между двумя средними распятыми стоял фанерный лист с кощунственно выглядевшей надписью по-русски:

…ОБО МНЕ РАДУЕТСЯ ОБРАДОВАННАЯ ВСЯКАЯ ТВАРЬ…

РАДУЙТЕСЬ, РУССКИЕ ТВАРИ!!!

–  Клим, - пробормотал Верещагин, глядя в лицо крайнего слева. Почти неузнаваемое, оно всё-таки принадлежало надуряднику Климову. Остальных опознавать и не требовалось - несомненно, это были его разведчики.
– Клим-Клим, как же ты так… как же ты так… неудачно-то?

–  Удачно или неудачно - но разведка сорвалась, - Земцов терзал свою коротко подстриженную бороду.
– Командир, слышишь? Олег, да опусти ты бинокль!

Верещагин опустил бинокль, сунул его в чехол. Повернул к своим друзьям злое лицо.

–  Я слышу, - сказал он.
– Разведка сорвалась. Не глухой… и не слепой.

–  Что будем делать?
– поинтересовался Басаргин.
– Между прочим, они наших заминировали, я проводки вижу…

–  Что делать?
– зло спросил Верещагин.
– Ничего. Ночью сам пойду, ясно?!

–  Х…я ты пойдёшь, - усмехнулся Земцов.
– Клим в десять раз ловчее тебя был, и вот…

–  Я сказал - пойду, значит - пойду!
– заорал командир.

–  Х…я пойдёшь, - непоколебимо сказал Земцов.
– А будешь дурью маяться - скрутим. Ты командир, твоё дело…

–  Моё дело - людей на смерть посылать?
– приходя в состояние холодного ехидства, поинтересовался Верещагин. Но Сергей был невозмутим:

–  И это тоже. Но основное - думать. Так что думай.

Неизвестно, что ответил бы разозлённый надсотник. Но все трое офицеров именно в этот момент услышал голос - не с неба, а от входа:

–  Можно… можно я пойду?

Мужчины обернулись, и мальчишка, на котором скрестились их взгляды, явно оробел. Но от этого только стал напористей, и в голосе его явно прозвучал вызов:

–  Давайте я пойду!

–  А, это ты, Димка, - кивнул Верещагин.
– Не шатайся днём по этажам, с ума сошёл, что ли?

–  Я могу пойти, - повторил мальчишка упрямо.
– Вы же сами говорили, что я…

–  Говорил, - сердито оборвал его Верещагин.
– И сейчас скажу, что без тебя сотню Игоря смяли бы. Но это одно дело. А другое - послать тебя…

–  Вы меня не посылаете, я сам иду, - быстро возразил мальчишка и мотнул светлым чубом.
– Ну это же мой район, я тут всё знаю!