Будьте здоровы и держите себя в руках

В общем, я работал тогда в НИИ ГВТ – звучало это именно так, как вы услышали, – НИИ ГаВнаТэ. Впрочем, я не раз об этом писал.

Но вернемся на олимпийский объект. Была дождливая осень. Мы приходили рано утром, переодевались в вагончике, надевали резиновые сапоги и каски и шли что-то таскать либо снаружи, либо внутри уже построенного Олимпийского дворца спорта.

И вот однажды нам дали очень серьезное задание – я сказал бы, государственной важности. Дело в том, что в одной из комнат в полуподвальном помещении обнаружилась неизвестно как попавшая туда и кем-то забытая гигантская, неподъемная труба. Как она там оказалась, понять никто не мог – даже из научных сотрудников. В диаметре труба была больше метра. В длину – метров пять. На пол этой комнаты надо класть ковролин, а тут лежит полуржавая труба. Вынести ее было никак невозможно, и тогда прораб принял единственно правильное, мужественное решение: долбить дырку в стене. Заметьте, в уже готовой и облицованной плиткой с двух сторон стене. “Долбите!..” – сказал прораб, добавив еще несколько слов, никак не меняющих приказа.

И мы стали долбить. Дыра в стене должна была быть больше диаметра трубы. Мы долбили каждый день. Нас так и называли “бригада долбоебов”.

Долбили тем, что нам дали, – кувалдами.

И вот она – долгожданная, рваная, как пробоина в борту корабля, – дыра.

Трактор снаружи подцепил обвязанную проволокой злосчастную трубу, и она нехотя, медленно, со скрежетом поползла из комнаты прочь.

Объект к Олимпиаде-80 был готов!

Что там сейчас, в этой комнате, я не знаю. Но, что там нет трубы, я знаю точно, и в этом есть и моя заслуга тоже.

Будьте здоровы и держите себя в руках.

32. Парадокс

Мой второй водитель был улыбчивым, кудрявым и добрым человеком.

Он был большим философом. И очень уверенным в себе гражданином: “Мне хоть с генералом спорить, хоть с академиком. Все равно. У меня всегда есть своя точка зрения”.

О том, что нужны еще и знания, он не подозревал.

– В кризис пробок не будет, потому как многих уволят (не его самого, конечно). И в офисы на машинах будет ездить некому. А москвичи, Андрей Георгиевич, не пропадут (это он про себя) – они квартиры сдадут и в деревню уедут.

– А кому они квартиры сдадут? – спросил я.

– Как кому? Гастарбайтерам, конечно, – бодро ответил он.

– А откуда у них, у гастарбайтеров, в кризис будут деньги?

– А вот об этом я, Андрей Георгиевич, еще не подумал. Парадокс!

Он всегда удивлялся и говорил это слово “парадокс”, при этом разводя руками и бросая руль. Этого момента я всегда боялся.

– Вот я смотрю, Андрей Георгиевич, в Москве все дома разные. Интересно, это один архитектор строил или разные, – как-то задумчиво спросил он.

Услышав этот вопрос, я опешил. Даже не знал, что ответить.

– Не поверите, Сергей, это строили не только разные архитекторы, но и в разное время.

– Парадокс… – и опять он развел руками и бросил руль.

– Вот жара какая стоит. Землю поливаешь, поливаешь… поливаешь, поливаешь… копнешь – а она сухая! Парадокс!

Он всегда удивлял меня какими-то совсем неожиданными вопросами и утверждениями.

– Вы смотрели вчера хоккей, Андрей Георгиевич? Видели, как наши у канадцев выиграли? А знаете, в чем дело?

– Нет, Сергей, не знаю. Что, здесь есть какая-то загадка? – спросил настороженно я.

– Да какая загадка… Просто наши хорошо заплатили канадцам, – уверенно сказал он.

– А с чего вы это взяли, Сергей, что наши заплатили канадцам?

– Так там же Третьяк на трибуне сидел. Он канадцам, наверное, и платил… Парадокс.

Спустя какое-то время:

– Смотрели, Андрей Георгиевич, вчера футбол? Видели, как наши проиграли?

– Да, – отвечаю я. – А что, здесь какая-то загадка есть?

– Да какая загадка, Андрей Георгиевич. Просто нашим те хорошо заплатили, чтобы они гол пропустили. Парадокс.

Хорошо, когда любому явлению человек находит простое и понятное объяснение. Легко жить.

Парадокс…

Будьте здоровы и держите себя в руках.

33. Отдача от дачи

Я пишу этот текст, сидя в очень скоростном поезде “Москва – Санкт-Петербург” ранним дождливым утром. Сейчас этот поезд промчится мимо моей старой дачи, которая всего на три года младше меня. Вместе с поездом у меня в голове пролетят всевозможные дачные воспоминания и дачные мысли, которыми я и хочу поделиться.

Моя соседка в поезде воткнула в уши наушники и заснула крепким, богатырским сном. Ее телефон звонит беспрестанно, издавая отвратительную мелодию и не давая мне сосредоточиться. А разбудить ее я не решаюсь. Мне кажется, на эту интимность – будить незнакомую молодую девушку – я не имею права. Во всяком случае пока.

Но вернемся на дачу, куда столько лет летом мы возвращались и возвращаемся.

Дача – это место, которое помогает нам окунуться в прошлое.

Дача – это не свалка, а ссылка старых вещей, они там доживают свою жизнь.

Дача – это дом престарелых вещей. (Я уже раньше использовал эту понравившуюся мне формулировку.) Старые вещи радуются, когда мы их навещаем. Если бы у них были хвосты, то они ими виляли бы при встрече с нами.

“Не помнишь, когда я купил эту венгерскую куртку?” – “Не ты, а я тебе купила. Наташка – помнишь ее? – очередь заняла во время обеденного перерыва. Я у Галки – помнишь ее? – денег одолжила. Ты еще недоволен был. Тебе не нравился этот благородный горчичный цвет”. – “Это не горчичный цвет, а цвет…” – “Ладно, ладно. Я это уже не раз слышала. А проносил ты ее, между прочим, лет восемь, не снимая”.

Или утром, уже за завтраком: “Помнишь? Этот кофейный сервиз нам на свадьбу подарили Кузьмины”. – “Да-да. И точно такой же подарили Гринберги. Жаль, что мы его сразу передарили на свадьбу Клепиковым. Помнишь, тогда свадьба за свадьбой шли? Сейчас сервиз был бы полным. А так от него всего две чашки остались и сахарница без крышки”.

А телефон у девушки-соседки звонит без перерыва. Это тот блондин со стрижкой под первоклассника, который ее провожал. Наверное, волнуется. Посадил в поезд любимую, и она тю-тю.

Мы ездили на дачу в битком набитой электричке с полными сумками продуктов. Обратно – в битком набитой электричке с полными сумками дачных даров.

На полках в вагоне лежали букеты цветов – георгины, пионы, люпинусы…

Потом гладиолусы – это уже ближе к концу лета и началу сентября. Цветочный поезд.

Гладиолусы – это цветы 1 сентября. С ними школьники шли в школу и дарили гладиолусы учителям. У нас дома в этот день их бывало очень много – дарили маме.

Я перевез с дачи в отрывающих руки сумках, наверное, тонну яблок. Сначала пер их до электрички, а потом через всю Москву. Яблоки ели свежими, их пекли, морозили на балконе. Из них делали бесконечную, длиною в жизнь, шарлотку, которой все угощали друг друга в ординаторской во время обеденного чая.