Буковый лес

– Куда мы приехали? Чего-то я не пойму… Ты даже не сказал, что мы собрались делать? Мухоморы собирать, кофе пить? Нам в какую сторону?

– Ой, Ой! Какие мы любопытные! – Вальдемар попытался изобразить Линду, – Вопрос за вопросом, ни дыху ни продыху. «Мы куда приехали? «Ха-ха! «Сюда приехали»! И мы-ы-ы…, мы, то есть я и ты не найдём чем здесь заняться, а-а-?

У Линды по лицу прошла тень. Вот уж чего она не хотела, так это с ним «заниматься». Два раза уже «позанималась», сыта по горло такими «занятиями».

Он, заметив её разочарование, схватит её за нос и весело засмеялся:

– Ладно, ладо, шучу я, не переживай. Сейчас поднимемся вот на эту на гору. Это святое место. Одно из самых знаменитых Мест Силы на Планете.

«Бог ты мой! О каких „местах силы“ вообще идёт речь?! Что он вообще имеет в виду? Какая „сила“? Кому „сила“? Жила я себе спокойно в Салониках, ни „силу“ там не обсуждают, ни „слабость“. А-а-а… кажется я начинаю понимать – Это он о своей мужской слабости говорит и надеется, что место „силы“ эму эту самую „слабость“ и на место вправит. Бедненький… а я чуть не забыла про его болезнь».

– Кто туда восходит, – он говорил торжественно и вычурно, – обязательно должен загадать желание, и оно непременно исполнится. Только надо сосредоточиться, ни о чём, кроме желания не думать и прислушиваться к себе, чтоб почувствовать в себе изменения.

«А, ну точно лечить половое бессилие пришёл! Какое у нормального мужика в его состоянии может быть ещё желание?»

– Можно медитировать. Ты умеешь медитировать? – он заложит обе руки себе за голову, – Знаешь, в Киеве очень много святых мест, где можно совершенно открыто медитировать, и твои мысли достигнут Небес, потому что эта гора сама работает как антенна, то есть – она и ловит сигналы из космоса, и посылает сигналы в космос.

«О-о-о… Началось! Второй день в беседах „о космосе“ с местечковым Недолго он молчал. В самом деле: когда уже весь этот цирк под названием „реалити“ закончится? Получить бы свои восемьсот евро и забыть о Небесных Конвергенциях на веки вечные. Сейчас он скомандует сесть в позу лотоса, закатить глаза и запеть мангры.»

Но, Линда ошиблась. Вальдемар не стал зазывать её «спутешествовать зараз» на Альфа-Центавра и даже проповедовать здоровый образ жизни тоже не стал. Он и о Великих Магнитах не заикнулся ни разу, словно его сегодняшняя миссия была гораздо выше и ответственней.

– Так мы на гору идём? На гору я люблю! – Широко открытые, хлопающие глаза, округлый, наивный рот…

– Правда? – Импозантность, достоинство, покровительство.

– А чё ж не правда?! – Рот в дебильной улыбке, – Я вообще больше горы люблю, чем море. Море, можно сказать вообще не люблю. Жару, песок в трусах… фу. Потом, море у нас жутко солёное, и если не скупался под пресной водой сию же минуту на каждом волоске кожи висит такая солёная гроздь, похожая на виноград. Одежду на такое тело вообще надеть невозможно, аж гусиной кожей покрываешься от отвращения. Про голову не говорю, вспоминать противно. Все волосы склеиваются в соломенный веник и торчат. Если плаваешь не нырнуть ведь невозможно, а когда вынырнешь и обсохнешь, вот тогда и начинаешь завидовать лысым, – Линда не врала ради наврать и не набивала себе цену, дескать – я живу на море, но мне – фи! Она тянула время в надежде, что Вальдемар передумает, и потом с морем она села на своего любимого конька.

Море на самом деле ей давно осточертело и в придачу она очень, очень любила горы. Особенно заснеженные вершины с вечными ледниками и крутые склоны без всяких деревьев и кустарников. Без травы, без птиц и зверей, без туристов с их «шишлыками» и магнитофонами. Она любила немое величие скал, царапающих небо, хрустальную чистоту разряженного, безкислородного воздуха, огромные яркие звёзды, висящие так низко, что кажется можно их обнять и прижать к сердцу. Из всех существующих на земном шаре животных Линда любила только орлов и ибисов – снежных барсов.

– Так ты не любишь море?! – Вальдемару не верилось, что существуют люди, не любящие море. Судя по фотографиям в семейном альбоме его Клава только и ждала лета, чтоб поехать, как она писала на обратной стороне снимков «к морю» и настрогать себе новый фотоальбом, позируя для него в разных купальниках в нитевидными бикини.

– Не-а! Не люблю.

Линда кривит нос.

– Мда-а… я знал, что ты странная, но не знал на сколько. Но, хорошо, что ты хоть горы любишь. Ты очень капризная: одно тебе не нравится, второе ты не хочешь, третье ты не любишь. Ладно, переживём про море. Я так рад, что со мной ты, с этой Клавой никуда ходить невозможно, ну абсолютно невозможно.

– Это почему? Устаёт что ли? – Опять он про свою Клаву, – Ноги пусть качает, велосипед крутит.

– Да какой там устаёт! – он был крайне раздосадован, не вовремя всплывшими, воспоминаниями о супруге, – Клавке неинтересно видите ли. Вот она может с тобой пойти, походит немного, самую капельку и начинает канючить: «Вовчик! Ну, может хватит! Может, уже пойдём обратно?» Или как заведётся о глупостях рассказывать, невозможно не подумать ни о чём, не сосредоточиться. Всё у неё такое приземлённое, понимаешь, ерунда одна. Вот если б мы с ней в магазин с одеждой пошли, вот это ей интересно. Пока весь магазин не перемеряет, не уйдёт ни за что. Ей это так интересно, что иному Чемпионат мира по футболу не так не нравится смотреть. А меня это бесит! Ну никакой духовности в человеке, всё такое примитивное, низменное, только купить, купить, купить и пожрать.

– Ладно тебе! Твоя Клава ещё не самый худший вариант. Видишь, она работает, старается. Другая бы вообще на шею села со… – Линда чуть не сказала «со своим ребёнком», но вовремя прикусила язык, чтоб снова не ездить неарийскому происхождению Машки.

– Что она там зарабатывает?! – Вальдемара аж передёрнуло. Откуда столько злости в хорошем человеке?

– Всё равно только на свои тряпки проматывает и ещё у меня просит.

– Так ты что, не даёшь денег? Тебя просить надо? – Линда так удивилась.

«Пьедестал с новым мужем покачнулся. Нет, «пьедестал раскачивался всё сильней».

– Даю, конечно! Но нельзя же постоянно «дай да дай»! Так ведь ещё и тупая, как я не знаю что, ей долдонишь, долдонишь, всё равно ничего не понимает и всё по-своему делает.

«Ну снова завёлся! Что за привычка повторять одно и то же?!»

– Ну так ведь и я по-своему делаю и ты, и все, – беззаботненько рассмеялась Линда, – мы гулять идём?

– Ну… ты… – в голосе Вальдемара звучало столько уважения и какой-то дипломатической неприкосновенности Линды, что она даже удивилась, – сравнила себя и эту курицу! – Добавил в сердцах «супруг».

«По-хорошему сейчас надо заступиться за Клавку, сделать Вальдемару замечание, но как приятно, как безгранично приятно слышать, что „курица“ на этот раз не ты, а какая то незнакомая Клавдия, пусть даже и жена твоего партнёра по съёмкам».

– Ладно тебе, Марик! – Линда обошлась смазанным «ладно», – Ты лучше расскажи красиво, вот как ты умеешь, а что там? Ну, вижу гору, вижу лес ну и всё такое. А с чего тут загадывают желания?

Вальдемар не отреагировал. Даже бровью не повёл. Видно снова не хотел «глупостями засорять мировой эфир».