Бунтарка и Хозяин Стужи

— Мне выделили комнату в крыле прислуги, — поделилась Дорота, накладывая себе в тарелку жаркого.

— Я очень рада, что и ты тоже здесь. — Я мягко ей улыбнулась.

Наверное, надо будет поблагодарить Снежного за то, что забрал и Дороту. К слову, сделать это было бы куда проще, не тычь он меня носом в мое происхождение и не обвиняй в том, что я чуть ли не сама набросилась на его брата!

Злость, а может, обида полыхнули в груди с новой силой, подобно солнцу, показавшемуся из-за линии горизонта. Я посильнее сжала в руках вилку, потянулась за тонко нарезанными и красиво уложенными кругляшками копченого мяса, но так и не успела до них добраться. На пороге, после короткого стука в дверь, показалась служанка.

Та самая, что сожгла мое платье.

— Нэри, его величество изволит ужинать с вами.

— Но я ужинаю с братом.

— Это приказ, — ровно ответила девушка. — Мне велено как можно скорее проводить вас к нему.

Я бросила взгляд на брата — безумно не хотелось с ним расставаться. Моя б воля, здесь бы и заночевала.

— Иди, — мягко сказала Дорота. — А я побуду с Фабианом.

Брат помрачнел, напрягся, но кивнул, отпуская. Да и что ему оставалось делать? Королевский приказ ведь!

Поцеловав брата в лоб и обняв Дороту, я пожелала им доброй ночи и последовала за служанкой.

На ужин.

К нему.

Очень надеюсь, что Хьяртан не станет уподобляться брату и после ужина мы мирно разойдемся.

Иначе зеркал в Эрнхейме, разлетающихся от смущения осколками, станет больше.

* * *

Хьяртан-Киллиан Эртхард

Он редко терял над собой контроль, почти никогда, но сцена в спальне вывела его из себя. Не просто вывела — разъярила. От одного лишь вида Дойнарта в нескольких шагах от бунтарки, от вида самой девчонки на смятом покрывале потемнело в глазах. За последние два дня он дважды заставал ее в спальне наедине с мужчиной, и почему-то именно это будило в душе ларгов. Хотя по сути их ничего не связывает.

Только ее сила, которую снова невыносимо хотелось выпить.

Но Хьяртан сдержался. В самом деле, он ведь не животное, чтобы набрасываться на девчонку всякий раз, когда ее видит. И пусть в голове продолжало мутиться, Снежный не стал уступать порыву. Отвел девушку к ребенку, велел позаботиться о служанке и только потом… пошел убивать брата.

В покои Дойнарта вошел без стука — сейчас было не до церемоний. Снежный торчал у себя в кабинете в компании Бьярта, на которого изливал свои возмущения. Младший брат, опустившись на край стола, терпеливо слушал, а обернувшись на звук распахнувшейся двери, чуть слышно выругался.

— Очередную игрушку не поделили? — хмыкнул.

Дойнарт лениво откинулся на спинку кресла:

— Ваше величество… чем обязаны такой чести? — в его голосе отчетливо звучала ирония.

— Я не разрешал, — ровно, из последних сил сдерживая рвущуюся наружу злость, бросил Хьяртан. — Ни входить к ней, ни уж тем более к ней приставать.

— Опять ты за свое! — закатил глаза старший брат. — Я же уже сказал: девчонка была не против, сама готова была раздвинуть передо мной ноги. И если верить словам Бьярта, я не первый, кого она жаждала осчастливить своими ласками. Как минимум со сводным братом у нее точно что-то было. А может, и с половиной Борга…

В тот момент Дойнарту, можно сказать, повезло. Если бы не слабость, ядовитым червем снова точившая тело Хьяртана, старшему брату пришлось бы ощутить на себе всю силу королевской ярости. А так лишь почувствовал руки Снежного, грубо схватившие его за ворот и выдернувшие из кресла.

— Нэри Селланд моя гостья, а значит, неприкосновенна. Дважды повторять не буду. Как и терпеть в ее адрес насмешки. — Его величество разжал пальцы, толкнув побелевшего брата обратно в кресло.

Это была не первая их размолвка и наверняка не последняя. У них всегда были напряженные отношения. Первенец покойного короля, Сигварта Бесстрашного, Дойнарт тем не менее не имел на трон прав. Бастард, рожденный от рабыни… Дойнарт унаследовал от отца родовую магию, получил власть, богатство, титулы… Но на трон взошел Хьяртан, как первый сын, рожденный в благословленном Богиней-матерью священном браке.

Впрочем, не только трон стоял между ними. Почему-то им нравились одни и те же нэри, в то время как сами нэри всегда предпочитали правителя.

Куда почетнее проводить ночи в постели короля, нежели незаконнорожденного принца.

— Совсем чувство юмора атрофировалось, — криво усмехнулся Дойнарт и поднялся из-за стола: — Ладно! Подождем, пока она перестанет быть твоей гостьей. И надеюсь, это случится очень скоро. Не потому, что мне может быть интересна эта деревенщина — нэри при дворе будут поинтереснее. — Снежный слегка поморщился, а потом хлопнул брата по плечу. — Я о тебе переживаю, и мне не нравится мысль, что твоя жизнь зависит от какой-то безродной выскочки.

— Безродной выскочки с очень редким даром, — вздернув брови, заметил Бьяртмар.

— И непредсказуемым, — ворчливо пробормотал Дойнарт.

— С ее даром разберемся, как и с тем, что нас связывает, — уже более спокойно, без стали в голосе, проговорил Хьяртан и почувствовал, как темнеет в глазах.

Это заметили и братья.

— Снова плохо? — встревоженно спросил младший.

— Тебе не со мной надо было чинить разборки, а идти к Каэтану, — с тревогой заметил старший.

— С тобой надо было все прояснить сразу, — усмехнулся Хьяртан, с трудом сдержавшись, чтобы не опереться о стол.

— Может, все дело в поцелуях? — предположил Дойн. — Слишком слабый контакт, чтобы напитаться ее силой. Я бы посоветовал…

— Не начинай! — отрезал Снежный. Бросив на братьев последний взгляд, направился к выходу, а оказавшись у порога, остановился и предупредил: — И не лезь к ней. Это касается вас обоих.

— А я-то тут при чем?! — вскинулся Бьяртмар. — Я после Борга вообще ее не видел!

— Поняли — твоя добыча, — примирительно сказал Дойнарт и проводил его величество взглядом.

Следующие полчаса над Снежным раскудахтавшейся наседкой кружил лекарь. Придворный целитель то хмурился, то что-то записывал в свою потрепанную книжицу, нервно царапая пером по страницам, то снова возвращался к правителю с бесконечными зельями и порошками. Заставлял пить, глотать и снова проверял, проверял…

— И долго вы будете меня пытать, Каэтан? — устало поинтересовался Снежный, опрокинув в себя очередную порцию горькой жидкости.

— Не понимаю… — растерянно почесал голову кончиком пера мужчина, не задумываясь о том, что может испачкаться чернилами. — Утром вы были в отличном состоянии, а сейчас… Кажется, будто из вас кто-то тянет силу. Саму жизнь…

— Девушка все еще слаба?

— Она не помнит события прошлого дня, но в целом чувствует себя хорошо. Уж точно лучше вашего, — снова нахмурился Каэтан.

— Есть предположения, что заставило ее забыть вчерашний день?

Выслушав отчет лекаря, Хьяртан испытал одновременно и облегчение, и приступ злости. Радовало, что не он и его поцелуи лишили ее воспоминаний, а злило то, что Ливию опоили.

И он даже знал кто…

Решив, что с пленником поговорит завтра, а сейчас ему просто жизненно нужна бунтарка, Хьяртан велел пригласить девушку на ужин. Обычно, по традиции, король ужинал в Большой столовой с придворными, реже — наедине с Хеленой или братьями, но никогда с простой горожанкой.