Бурный финиш

– Вы не заметили, куда направился Саймон, когда вы приземлились? – спросил я без особой надежды.

Летчики покачали головами:

– Мы вышли из самолета еще до него.

Я понимающе кивнул. Летчикам не надо было разгружать лошадей и объясняться с таможней.

Летчики тоже покивали головами в знак понимания моих проблем. Официант принес им сыр и осведомился, не желают ли они кофе.

Я встал из-за стола.

– Увидимся позже, – сказал я. – Например, после пятой скачки, у весовой. Когда я переоденусь.

Я отправился переодеваться и быстро облачился в сине-красный камзол – цвета мистера Текери. До этого я никогда не выступал в Золотом кубке и, хотя в общем-то был согласен с оценкой моих шансов бортинженером, все же не мог сдержать волнения от того, что участвовал в главной скачке сезона. Все остальные жокеи были профессионалами, причем тщательно подобранными, да и лошади выглядели посильнее моей, и все же во рту у меня пересохло, а сердце гулко колотилось.

Я подозревал, что мистер Текери записал Спуска в Золотой кубок не столько из желания его завоевать, сколько чтобы позволить себе удовольствие поучаствовать в столь престижном соревновании, и его поведение на параде подтвердило мою догадку. Он был в отличном настроении и, в отличие от тех, кто связывал со скачками большие надежды, совсем не волновался.

– Джулиан передает привет, – сказал он, широко улыбаясь и крепко пожимая мне руку. – Он будет смотреть скачки по телевизору.

Телевидение! Существовала опасность, что кто-то из Фенланда тоже будет смотреть скачки по телевизору, хотя никто из них, насколько я мог знать, не увлекался этим видом спорта. Но, как обычно, на всякий случай я повернулся спиной к камерам.

– Только не опозорьте меня, – сказал мистер Текери. – Единственная просьба – не опозорьте старика.

– Вы могли бы нанять профессионала, – заметил я.

– В общем-то да, конечно. Но, признаться, я бы хотел, чтобы все тут знали, что именно вы скачете на моих лошадях.

– Обоюдовыгодное соглашение, – заметил я.

– В общем-то да, – сказал мистер Текери.

Я взобрался на его лошадь, выехал на парад, потом направился к месту старта. Восьмилетний гнедой жеребец выиграл в этой же примерно компании лишь один раз, и то благодаря большому гандикапу, но теперь все лошади несли одинаковый вес. Но Спуск был явно в форме, и шаг у него был упругий. Как большинство лошадей, Спуск радовался весеннему воздуху и солнцу, да и у меня заметно повысилось настроение. В конце концов, полного фиаско, кажется, не будет.

Мы выстроились в линию, и, когда был дан старт, Спуск полетел к первому препятствию, словно паровоз. Поскольку ему победить было не легче, чем снеговику не растаять в аду, я решил доставить удовольствие мистеру Текери и бросил Спуска вперед. Пусть старик насладится лидерством своей лошади. Оказавшись во главе скачки, Спуск чуть поостыл, но не оставил стремления оторваться от остальных, и в результате мы опережали элитных соперников на протяжении двух с половиной из трех с четвертью миль.

Согласно отчетам, Спуск раньше никогда не возглавлял скачку, но, судя по тому, как охотно он это делал, он в душе был лидером. Похоже, осторожность и расчет – совсем не его добродетели. Когда его сдерживали для решающего броска, он просто терял интерес к борьбе и переставал стараться.

Перед предпоследним барьером нас стали настигать, а перед последним впереди уже оказались трое, но Спуск чисто взял и это препятствие и, по-бойцовски прижав уши, рванул к финишу. Спуск остался четвертым среди восьми участников, и ему удалось опередить несколько очень сильных соперников. Я был доволен и результатом, и самой скачкой, равно как и мистер Текери.

– Черт возьми! – воскликнул он, сияя улыбкой. – Это его лучшее выступление!

– Он любит лидировать.

– Выходит, что так. Раньше мы не пробовали пускать его вперед со старта.

Мистера Текери окружила стайка женщин. Они наперебой стали поздравлять его, а я, взяв седло, отправился в весовую. Надо было переодеться для следующей скачки. На сей раз владельцем моей лошади был старый Земляничный Лист. Он не преминул заметить, что мне не к лицу участвовать в скачках три недели спустя после смерти отца, но, к счастью, не заменил меня другим жокеем. Дело в том, что он предпочитал обходиться без услуг жокеев-профессионалов, если только имел возможность бесплатно шпынять сыновей своих знакомых. Багор был его лучшей лошадью, и удовольствие от победы на нем с лихвой окупило бы все упреки и оскорбления, которые я получил от Земляничного Листа за проигрыши на прочих его скакунах. К несчастью, в тот день на Багра нашлась управа в виде жеребца из Ирландии, обошедшего его на полкорпуса, и я получил обычный нагоняй. Старый Земляничный Лист не умел проигрывать.

В конце концов, челтенхемские скачки прошли успешно, размышлял я, переодеваясь. Первое, второе, четвертое место, одно падение и один раз без призового места. Причем четвертое место в Золотом кубке! Очень даже неплохой результат! Вряд ли мне скоро удастся его улучшить.

Летчики ждали меня на улице. Мы посмотрели вместе последнюю скачку, и я предложил довезти их на моей машине до вокзала, чтобы они не опоздали на лондонский поезд, который был последним.

Благодаря расчетам бортинженера они выиграли и пребывали в отличном настроении.

– Теперь я понял, почему ты так любишь скачки, – сказал Патрик. – Отличный вид спорта. Я еще приду.

– Отлично, – сказал я, притормозив у станции. – Значит, завтра увидимся.

– Первая остановка – Милан, – усмехнулся Патрик.

– А мы опять в Аравию, – грустно молвил Кайл, закрывая дверцу.

Они поблагодарили меня и двинулись к вокзалу. Перед моей машиной оказался пешеход, и, пока я ждал, когда он пройдет, до меня донеслись слова бортинженера:

– С-странное д-дело... Даже забываешь, что он лорд.

Я тревожно поглядел в их сторону. Патрик обернулся, увидел выражение моего лица, понял, что я услышал эту реплику, и рассмеялся. В ответ я иронически улыбнулся и уехал, размышляя о том, что я очень ценю таких людей, как он, в обществе которых можно забыть о своем происхождении.

Глава 10

Огонь не может гореть без воздуха. Оказавшись в замкнутом пространстве, он быстро гаснет. Случившееся напоминало огонь в запертой комнате. Ничего не случилось бы, если бы я не принялся разыскивать Саймона. Но я вышел на его след, и словно распахнулась дверь, отчего огонь вспыхнул с новой силой.

В пятницу, на следующий день после розыгрыша Золотого кубка, стояла отличная погода. Метеосводка, вывешенная на стене офиса фирмы Патрика, предвещала ясное небо над всей Европой и область высокого давления над Францией. В ближайшие двадцать четыре часа никаких изменений не предвиделось. Кто-то похлопал меня по плечу – и я увидел, что это Патрик. Он подошел и стал вчитываться в метеосводку из-за моей спины.

– Тихий, спокойный полет, – сказал он. – Не погода, а конфетка.

– Опять этот допотопный «ДС-4», – сказал я, выглядывая из окна на самолет, стоявший на площадке.