Быстрее империй

С помощью Слэйтера мне, в конце концов, удалось договориться с местными, чтобы совершать сделки на берегу. И даже в таком случае оставался серьезный риск наткнуться на какую-нибудь банду. В пригородах Лондона обитали не только контрабандисты, но и те, что взимали ночную дань с товарищей по подполью. А уж гастролеру, вроде меня, голову ради прибыли могли проломить без малейшего сожаления.

Канонир на всякий случай присматривал за сделкой, а я, поменяв товар на монету, отваливал от берега и сплавлялся вниз. Если за мной и пускали кого-то по следу вдоль берега или на лодке, то их ждал облом. Я нырял под низкий пролет Вестминстерского моста, но с другой стороны не появлялся.

* * *

Время поджимало. Пять дней заняли мои челночные рейсы. Я спал урывками, пытаясь натянуть на глобус мифическую сову. Вращение Земли на этот раз было на моей стороне. Рабочий день на Уналашке сменялся коротким осенним днем в Иркутске и я использовал его весь до минуты, а когда и там наступал вечер, в Лондоне как раз начинало светать.

Ещё три дня Слэйтер проторчал в портовом районе, разыскивая владельцев и договариваясь о нашем визите. Некоторые пункты списка потеряли актуальность, в замен канониру удалось найти новые варианты. К исходу третьего дня в дом на Флит-стрит, где я отсыпался после трудов праведных, прибежал Пег и сообщил, что всё готово, и следующим утром мистер Слэйтер будет ждать меня на лодочной станции мистера Аткинсона.

Мы встретились ближе к полудню и отправились вниз по реке.

Ниже Лондонского моста вместо речных корабликов и лодок Темзу переполняли морские суда. Всё пространство между мостом и Тауэром, где располагался крупнейший в этом времени порт, было забито ими. Корабли с трудом пробирались к пристаням, рискуя столкнуться или расстроить маневр, а многочисленные причалы и пирсы вытянулись далеко за границы прибрежной зоны, сокращая свободное пространство до минимума. Обстановку усугублял сильный туман. Осенью над Темзой он был особенно густым и не рассеивался даже среди бела дня, если солнце оставалось за облаками, а холодный ветер с Северного моря не был достаточно сильным, чтобы рвать мглу на клочки.

Туман был нам на руку. Таможенники или банды налетчиков (о них особо предупредил Слэйтер) могли приметить лодку, снующую к кораблям и от них, а приметив попытаться заполучить по-легкому деньги или товар. Туман закрывал нас от посторонних глаз, а мне позволял пробивать пространство не слишком далеко от нужного корабля.

Но сперва его требовалось найти. Мы осторожно пробирались от одного расплывчатого силуэта к другому. Слэйтер указывал куда править, окрикивал вахтенных матросов и бездельников, называя имена нужных нам кораблей. Прошло больше получаса, прежде чем мы поднялись на борт первого судна из нашего списка.

— Шкипера на месте нет, есть помощник. Он уполномочен совершить сделку от имени владельца, — сообщил после переговоров канонир и представил меня. — Это мистер Эмонтай, покупатель!

Выбраковка пушек была сродни колдовству. Канонир прикладывал ухо к стволу, стучал железкой и прислушивался к вибрации. Если звук его удовлетворял, он засовывал руку в жерло орудия и принимался ощупывать стенки канала.

— Так так, — то и дело произносил он. — Так, так.

— За пушкой отвратительно ухаживали, сэр, — доложил канонир, приглядев одно из орудий. — Я бы голову за такое оторвал, но купцы себе на уме. Однако, это вроде подходит. Раковин и сколов я не нашёл, хотя они запросто могут быть скрыты нагаром.

— Всё так плохо? — расстроился я.

— Нет, отчего же? Сильных трещин в стволе точно нет. По всему видно, из орудия стреляли не так давно. Вопрос, стреляли по делу или салютовали?

— Стреляли ради тренировки, сэр. — вмешался помощник шкипера. — По бочонку с вымпелом.

— Вот как? — удивился Слэйтер. — И часто у вас такое устраивали?

— Только когда шкипер выпивал, сэр. В юности, как говорят, он служил на королевском флоте помощником штурмана. И набрался там всякого от военных. Когда выпивает лишку мнит себя не иначе как адмиралом Ансоном и начинает палить из пушек.

— Из которых он обычно стрелял? — поинтересовался канонир.

— Вот из этого орудия, сэр, что вы осматривали. Его называют Громом. Вот из того. Имя ему Джон Годфри, и еще иногда мы использовали вон то носовое орудие, сэр. Кузнечик.

За эти три экземпляра мы и взялись в первую очередь. Слэйтор проверял каждую деталь, осматривал цапфы, отскребал ногтем грязь, не скрывают ли за ней какой-нибудь скол, пытался расшатать пальцем втулку запального отверстия, точно это был больной зуб. Я в это время тоже не стоял без дела, а зарисовывал систему из веревок и блоков, взаимное расположение ствола, лафета и мелких деталей.

Разумеется мы брали не только пушку, но и все что к ней полагалось. Банники, кривые корабельные прибойники, брюки, веревки с блоками, ядра, пеньковые пыжи и даже порох, от запасов которого на корабле рады были избавиться.

Мистер Слэйтер и тут выступил экспертом. Осмотрел шкуру на баннике, покатал в огромных ладонях ядро, потом другое, третье. И всем остался доволен. Затем он проверил порох. Перебрал зерна раздавил несколько понюхал и даже лизнул.

— Неплохой порох, мистер Эмонтай. В аккурат для шестифунтовых орудий. Если он весь столь же сух, как этот, то рекомендую взятьвсё, что они смогут продать.

Мы сторговались на двадцати фунтах и одной кроне за каждую пушку со всеми припасами (по двадцать ядер и по сто двадцать фунтов пороху на ствол). Хотя в ходу уже были бумажные деньги, я рассчитывался монетой. И контрабандисты и моряки доверяли ей больше.

— Давайте тогда грузить, мистер Слэйтер. Я буду увозить пушки по одной, вместе со всеми припасами к ней, а вы пока будете готовить к отправке следующую.

Матросы вставляли в ствол деревянную пробку, обвязывали и осторожно опускали орудие в лодку. Борт торговца возвышался над водой всего лишь на пару метров, но и такой высоты хватило бы пробить дно моей лодочки. Поэтому сам я перебирался вниз только следом за пушкой и связкой ядер в пеньковой сетке. Там я принимал лафет, связанные в фашину прибамбасы, бочонок с порохом.

— Готово, сэр!

Матрос отталкивал лодку от борта. Я брался за весла и вскоре исчезал в тумане.

Глава восемнадцатая. La retirada

Глава восемнадцатая. La retirada

После сумасшедшего трафика Темзы, гавань Виктории производила впечатление фотографического снимка. Ни единого движения, даже мелкой ряби на воде. Пустая набережная. И тишина. Лишь через некоторое время я начал распознавать отдельные движения и звуки. На дальнем берегу раздавался стук топора (кто-то начал работу на верфи), а на сторожевой башенке форта расхаживал часовой (заметив лодку, он вяло помахал рукой). В целом же город казался совершенно пустым. Отчасти это объяснялось ранним утром, отчасти отъездом и без того скудного населения.

— Все ушли на фронт, — вздохнул я и тихо окликнул часового.

Тот не удивился моему появлению. Так же тихо позвал командира. Заспанный Тыналей окинул взглядом лодку и не удивился тоже. Ни мне, ни моему грузу. Через пятнадцать минут его парни уже перетаскивали из лодки в Косой Дом пушку, лафет и припасы. И вот неоспоримое преимущество туземцев — они не спрашивали, откуда что взялось?

— Яшка или Бочкарёв не возвращались? — спросил я на всякий случай.

То что Бочкарёв вышел из Охотска на исходе лета я уже знал доподлинно, а вот успеет ли он в Викторию? И пойдет ли сразу сюда или заскочит зимовать на Уналашку или Кадьяк? Мои возможности не позволяли отслеживать корабли в режиме реального времени.