Быстроногий олень. Книга 2

А Тэюнэ в это время проводила санитарный осмотр поселка. Одетая в белый халат, она переходила из дома в дом вместе с Олей, радуясь, что в поселке уже не было яранг, а в домах чисто и уютно. Давая своим недавним подругам по охотничьей бригаде советы и даже делая замечания, Тэюнэ находила такие слова, которые никак не могли обидеть хозяек, знающих себе цену.

Лицо ее, как и прежде, было подвижным, с живыми глазами-полумесяцами, но чуть-чуть комическое выражение степенности и важности придавало ему что-то новое.

— Не мешало бы сделать для посуды шкафик, — сказала она Айнэ, которая заменила ее в женской охотничьей бригаде. — Я знаю, что если ты захочешь, то быстро заставишь своего Рультына сделать шкафик. Ты такая!

— Это верно. Я заставлю Рультына сделать посудный шкафик, — согласилась Айнэ. — Нехорошо, когда посуда всегда на столе стоит.

В дом Нотата Тэюнэ вошла не без волнения: она знала, что там живет Иляй.

Осмотрев комнату Нотата, Тэюнэ справилась о здоровье хозяев, что-то записала в свою книжку и затем уже постучала в комнату Иляя. Оля пошла за ней.

Иляй сидел за столом, завязывая тряпицей порезанную руку.

— Что с тобой случилось? — спросила Тэюнэ, подходя к Иляю. Тревога в ее голосе необыкновенно взволновала Иляя.

— Понимаешь, нечаянно порезал ножом, — бормотал он. — Нечаянно… Хотел тебе показать.

Кинув косой взгляд в сторону Оли, Иляй отдернул руку, которую Тэюнэ хотела залить йодом.

— Я подожду тебя, Тэюнэ, у Нотата, — догадавшись, сказала Оля и вышла из комнаты.

— Сейчас я тебе помогу, — стараясь казаться спокойной, приговаривала Тэюнэ. Но как она ни старалась держать себя в руках, волнение все сильнее охватывало ее. Она бралась то за одно, то за другое в своей сумке, выкладывала на стол, прятала снова. Заметив мелькнувший в руках Тэюнэ ланцет, Иляй закричал:

— Ты что, полоумная женщина, хочешь мне руку отрезать, что ли?

Тэюнэ смущенно взглянула на бывшего мужа и вдруг рассмеялась звонко, от чистого сердца. Иляй жадно смотрел ей в лицо. На миг представив Тэюнэ хозяйкой в своей новой комнате, он с трудом проглотил что-то, застрявшее в горле.

— Слушай, Тэюнэ, ты ко мне вернешься?

Улыбка медленно сошла с лица Тэюнэ. Она передохнула и молча начала забинтовывать руку Иляя.

— Нет, не вернусь, — наконец тихо отозвалась она. — Не сердись на меня, Иляй. Честно скажу: когда я перестала быть твоей женой, я стала уважать тебя. Ты совсем другим человеком становишься. А вот как мужчина… просто как муж… ты, конечно, пока прежним остался. Я не хочу, чтобы ты любил меня точно так, как любишь своего Утильгина.

— Что?.. Что ты говоришь, Тэюнэ? — Иляй не знал, куда деть глаза.

— Да, это так, — вздохнула Тэюнэ. — Возможно, тебе кажется, что ты меня иначе любишь, а в действительности так получается. Не можешь ты женщину одинаково с мужчиной ценить. Не видишь в ней себе равную. Подумай, Иляй, хорошо подумай над словами моими. Ты еще молодой, тебе жениться надо. Не хочу я, чтобы ты будущую жену свою так же, как меня, обижал.

Насупившись, Иляй смотрел на дальний угол стола и молчал.

Закрыв свою сумку, Тэюнэ осмотрела комнату Иляя.

— Хорошо у тебя. Опрятным ты стал. Вот только в углу, где умывальник, клеенку или жесть прибить надо.

И вдруг Тэюнэ заметила, что над столом у Иляя висит электрическая лампочка с красивым абажуром.

— Что так смотришь? — спросил Иляй. — Это я в Илирнэе себе достал. Хорошая лампа. Можешь на стул встать и посмотреть как следует.

— Да, тут есть на что посмотреть, — снова улыбнулась Тэюнэ. — Лампа красивая, конечно, но вот как ты ее зажигаешь?

— Пока керосиновая горит, — мрачно ответил Иляй. — Когда-нибудь и эта загорится. Слыхал я, что к осени у нас ветряк установят, как у илирнэйцев.

— Ну что ж, до свидания, Иляй, — тихо сказала Тэюнэ и, мягко ступая, поспешно вышла из комнаты. Она боялась, что Иляй крикнет ей вслед что-нибудь злое, оскорбительное. Но Иляй только вздохнул и замер, прислушиваясь к шагам Тэюнэ в соседней комнате.

«Зачем она приходила сюда? И зачем я только себе руку порезал? А какая она красивая… Кажется, еще красивее стала…»

В глазах Иляя была тоска. Неудержимое желание встать и войти в комнату Нотата, чтобы еще раз посмотреть на Тэюнэ, боролось в нем с мужской гордостью.

«Нет, нет, не надо! Хватит! Забыть, совсем забыть надо», — думал он, мрачно хмурясь. На мгновение на него нахлынули прежние чувства обиженного жизнью человека. Иляю стало жалко себя, но лишь на минуту.

— Чепуха, совсем чепуха все это! Только плаксивые старухи всегда себя обиженными считают! — вдруг громко сказал он. В лице у него появилось что-то упрямое, жесткое. — Ого! Иляй — это вам не старуха плаксивая! — с ожесточением добавил он и стукнул кулаком по столу. — Еще у этой Тэюнэ глаза от зависти на лоб полезут, когда повсюду заговорят, как хорошо Иляй с новой женой живет…

Он замолчал и снова подумал: «А все же какая она красивая! Какая красивая!..»

На следующий день Тэюнэ уехала в тундру.

Весть о приезде в тундру Тэюнэ быстро разнеслась по всем оленеводческим бригадам. Всем интересно было увидеть ее в белом халате, с сумкой через плечо, на которой алел красный крест.

Первый свой медицинский осмотр в янрайской тундре Тэюнэ начала проводить в бригаде Мэвэта.

— Сказать вам должна, что я еще не совсем доктор, — объясняла она собравшимся в Красном доме оленеводам. — Трудное дело лечить людей. Я еще буду много учиться, но кое в чем уже сейчас могу помочь вам.

Оленеводы внимательно слушали медицинскую сестру. Тэюнэ с беспокойством всматривалась в их лица. Она боялась, как бы ее не подняли на смех. Но получилось все хорошо. Обрадованные тем, что простая чукчанка Тэюнэ приехала к ним почти доктором, оленеводы охотно разделись по пояс, готовясь к осмотру. Начался осмотр. Когда она вытащила из сумки с красным крестом стетоскоп, наступила мертвая тишина. Тэюнэ прикладывала стетоскоп к груди, к сердцу пациента, просила сначала дышать, потом не дышать. Оленеводы с уважением смотрели на нее, безропотно выполняли приказание.

Пастух Раале пожаловался, что у него болит горло. Тэюнэ потребовала, чтобы Раале высунул язык. Пастух исполнил ее приказание.

— Еще! — приказала Тэюнэ.

Краснея от натуги, Раале высунул язык насколько было возможно. И вдруг Тэюнэ засунула в рот что-то похожее на лопатку. Раале испуганно шарахнулся в сторону, зажал лопатку в зубах. Тэюнэ внимательно осмотрела лопатку — не перекусил ли ее Раале — и сказала:

— Не надо ртом холодный воздух вдыхать, носом надо дышать, нельзя тебе холодную воду пить. Пей только чай. — Немного подумав, Тэюнэ строго добавила: — Вижу я, любишь ты снег есть, когда за оленями много набегаешься.