Быстроногий олень. Книга 2

— Привяжи оленей! Бери в руки винчестер! Вон видишь, Майна-Воопка оленегонную собаку обучает?

Лицо Кувлюка побелело.

— Ну, — двинулся на пастуху Чымнэ, страшный и неумолимый, наставляя на него винчестер…

Майна-Воопка и Воопка узнали гостей издали.

— Чего им здесь надо? — спросил Воопка.

— Подъедут, скажут, — равнодушно отозвался бригадир и снова нагнулся над своей оленегонной собакой.

— Смотри, они остановили оленей и к нам идут, в руках у Чымнэ винчестер.

— Винчестер? — спросил, разогнувшись во весь рост, Майна-Воопка.

И вдруг Воопка в один прыжок очутился впереди брата. Раздался выстрел. Воопка дернулся, вскрикнул, схватился за грудь и стал медленно опускаться на землю. Майна-Воопка обхватил брата руками, крепко прижал к себе.

— Ах вы, бешеные, вонючие волки! — тихо промолвил он, глядя дикими глазами на убегающих Чымнэ и Кувлюка.

Вскочив на нарты, Чымнэ и Кувлюк поскакали в горы. Чымнэ скакал впереди. Нахлестывая оленей, он страшно гикал, порой пугливо оглядывался назад.

С пеной у рта коренной олень споткнулся, упал на колени. Чымнэ едва удержался на нарте. Приподнявшись, он обрушил на загнанное животное град ударов. Пристяжной рванулся в сторону, выворачивая копылья [16] налетевшей на камень нарты. Кувлюк, остановив своих оленей, смотрел на хозяина бессмысленными, остановившимися глазами.

Пнув загнанного оленя ногой, Чымнэ опустился на перекошенную нарту, вытер рукавом потное, красное лицо. Мгновение он сидел неподвижно, затем поспешно достал трубку, принялся раскуривать. Руки его дрожали. Он повернулся к Кувлюку, застывшему в неподвижности.

16

Копылья — вертикальные стойки нарты.

— На, покури, Кувлюк, — торопливо промолвил Чымнэ, протягивая трясущейся рукой трубку. Кувлюк не двинулся с места.

— Кого это мы… кажется, Воопку?.. Закрыл брата своего грудью. Зачем? — хрипловатым голосом снова заговорил Чымнэ.

— Да. Ты убил маленького Воопку… ты убил человека, — медленно произнес Кувлюк, и собственный голос показался ему чужим и далеким.

…Женщины, мужчины, дети застыли в неподвижности, глядя на приближающегося бригадира. Майна-Воопка шагал широко и быстро, неся впереди себя на могучих руках неподвижное тело брата. Губы у него были плотно сомкнутыми, а по суровому, каменному лицу бежали слезы.

И вдруг у яранги послышался тоненький плач. Это заплакала Кычав, жена маленького Воопки. Плач ее в одно мгновение подхватили все женщины стойбища.

— Он еще живой! — негромко сказал Майна-Воопка. — Запрягайте самых быстрых оленей. Сейчас повезу в угольщикам… там есть больница.

…А Чымнэ в это время торопливо перетягивал копылья своей нарты.

— Сейчас они будут ловить нас… ловить будут, — приговаривал он, бросая быстрые взгляды в сторону Кувлюка. — Надо было их обоих… тогда бы никто не узнал… Я тебе говорил, а ты… ты… Сердце у тебя, как у зайца. Думаешь, они тебя пощадят, да? Нет, Майна-Воопка видел… тебя со мной… Теперь обоих нас искать будут. Надо прятаться!..

Кувлюк, сидя на нарте, машинально собирал в кольца аркан. Он плохо слушал Чымнэ, но понимал, что тот говорил о страшном, невозможном.

«О, бешеный волк! убил человека! Убил человека! Он и меня убил, кажется… За что? Зачем все это? Почему я с ним?» — спрашивал себя пастух, все еще не в силах поверить, что это не сон.

— Почему молчишь! — вдруг донесся до сознания Кувлюка исступленный крик Чымнэ. Пастух вздрогнул, глядя на своего хозяина.

— Ты что, вонючий торбаз, наверное думаешь от меня в сторону уйти? — задыхался Чымнэ. — Нет! Не уйдешь. Вместе, слышишь, вместе мы будем теперь прятаться! Мстить будем! Завтра же и Майна-Воопку, и Тымнэро, и Мэвэта, вслед за Воопкой, в долину предков отправим! Всех! Всех их!..

На губах у Чымнэ выступила пена. Кувлюк смотрел на него и чувствовал, как закипает что-то горячее, удушающее.

— Встань! — закричал на него Чымнэ. — Встань сейчас же, вонючий торбаз! Видишь, у меня нарта набок перекосилась.

«Ах ты, волк злобный! Бешеный волк! — обругал его мысленно Кувлюк, крепко зажимая в руках аркан. — Сколько я от тебя натерпелся!.. Как собака, жил в твоем стойбище! Как грузовой олень, тащил твою упряжку… А теперь ты хочешь, чтобы я вместе с тобой людей убивал! За что? За что я убивать их буду? За то, что они умнее меня, честнее меня?.. За то, что давно ушли от тебя и человеческой жизнью живут?»

— Ну!.. Или ты забыл, кто тебе я? — кричал Чымнэ. — Уйти тебе некуда! Мы теперь с тобой на всю жизнь одним арканом связаны!

«На всю жизнь… арканом…» — повторил про себя Кувлюк и тут же громко выкрикнул, вскакивая на ноги:

— Нет такого аркана, который в конце концов не порвался бы!

— Что? — Чымнэ втянул голову в плечи. Мгновение они смотрели друг другу в глаза с лютой ненавистью.

— Ты… ты зачем всю жизнь обманывал меня? Ты почему убил человека? — хрипло спросил Кувлюк, отводя за спину собранный в кольца аркан.

— Ага!.. Вот ты как стал говорить со мной! — угрожающе проговорил Чымнэ и, круто повернувшись, побежал к своей нарте за винчестером.

Кувлюк взмахнул арканам и захлестнул им Чымнэ, как раз посредине туловища. Рванув к себе аркан, пастух опрокинул Чымнэ навзничь. Вскочив на колени, Чымнэ попытался раздвинуть туго затянутую петлю, с усилием сгибая в локтях руки. Кувлюк еще раз дернул аркан.

— Пусти! Отпусти меня! — захрипел Чымнэ.

— Нет, волк вонючий, не отпущу! За что убил человека?

Кувлюк повернулся, перебросил аркан на плечо и поволок за собой Чымнэ.

20

Айгинто должен был выехать в районный центр, поделиться опытом строительства в тундре с передовиками-колхозниками Кэрвукского района.

За день до отъезда он зашел к учительнице, чтобы спросить, не будет ли у нее каких-нибудь поручений в район. Оля передала председателю свою корреспонденцию в районо. Председатель попрощался с учительницей и вдруг на пороге столкнулся с Тымнэро и Аймынэ.

— Вот мы и приехали! — весело сказал Тымнэро, обращаясь к председателю. — Ты говорил, чтобы я к этому дню явился.

— Заходите! — встала со своего места Оля.

Тымнэро и Аймынэ зашли, уселись на стулья. Задержался и Айгинто.

Оля уже знала, что Тымнэро получил направление в округ на оленеводческие курсы.

— Значит, на оленьего специалиста едешь учиться?

— Еду! — всей грудью вздохнул Тымнэро. — А вот она, жена моя, в комсомол поступать приехала. Помнишь, ты писала, что Аймынэ пора на собрание ехать.