Быть собой

– Палочка принадлежала моей матери, – сказал Невилл, потирающий костяшки пальцев в попытке успокоиться. Рабастан Лестрейндж не только кичился своим превосходством, но и имел наглость напомнить Невиллу о его родителях – заминка, перед тем он отдал палочку, не была случайной, если Гарри хоть сколько-нибудь понимал логику Пожирателей. А он надеялся, что если и не стал экспертом, то изрядно поднаторел в этом вопросе – сказывались долгие неспешные беседы с Регулусом, чтение старинных книг, написанных чистокровными, и сама атмосфера дома на Гриммо – оплота и крепости темных магов на протяжении столетий.

– И что ты собираешься делать? – Гарри ступал на зыбкую почву и мысленно искал подходящую дагу, используя которую можно пройти топкое болото нелегкого разговора. Невилл облизнул губы.

– Буду продолжать поддерживать Армию Дамблдора. Кто-то ведь должен бороться теперь, когда Гарри ушел.

– Эта орда двинутых Пожирателей тебя на ленты покромсает и не заметит.

– А что предлагаешь ты, Рон? Отсиживаться в стороне, не поднимать головы, делать вид, что нас все это не касается? – Глаза у Невилла были совершенно больные, блестели лихорадочно – он так походил на мучительницу своих родителей в это мгновение, что Гарри поразился сходству – с такой же фанатичной убежденностью, верно, говорила Беллатриса о необходимости очистить мир от маглов.

– Если спровоцировать их, то пострадают другие, об этом ты не думал?

– Это ты не думал, – лицо Невилла раскраснелось, он ничем больше не напоминал того пухлощекого застенчивого мальчика с шариком-напоминалкой, горячо благодарившим Гарри за нарушение школьных правил. – Я хочу драться. И буду. И не только я – если мы покажем, что готовы к сопротивлению, они дважды подумают, прежде чем принуждать нас к чему-то, а когда они отступят – мы нападем, не дадим им ни секунды передышки, не позволим опомниться. Никто из них не отправится в Азкабан, понимаешь?

Застучали колеса, поезд сдвинулся с места и, набираясь скорость, устремился прочь с платформы. К северу, в сторону дикой, вольнолюбивой, честной Шотландии. Гарри крепче сжал записку Гермионы в кулаке.

– Понимаю.

***

Фестралы нетерпеливо переступали с ноги на ногу, мотали костлявыми мордами; копыта их глубоко увязли в грязи – дорогу до Хогвартса развезло после недавней оттепели. Фестралы шли неспешно, размеренно, карета чуть покачивались и от этого мерного движения клонило в сон.

Гарри отодвинул сумку и зевнул. На станции пришлось пережить унизительный подробный обыск и Гарри втайне радовался, что уступил настойчивой просьбе-приказу Регулуса и отдал ему мантию-невидимку и карту Мародеров – не раскрывая назначения последней. Досматривали вещи, по счастью, незнакомые Пожиратели – Невилл искал взглядом Лестрейнджа и хмурился все сильнее, Гарри топтался на месте, приминая раскисший грязной кашицей снег, то и дело одергивал себя, когда ловил на неосознанном жесте – тянулся к внутреннему карману мантии, проверяя, там ли еще записка.

Черные кроны деревьев заслонило девичье лицо, плеснули пепельно-русой волной волосы, когда Луна Лавгуд вскочила на подножку кареты и, балансируя на одной ноге, взмахом палочки левитировала внутрь чемодан. Она слегка запыхалась, но выглядела удивительно бодрой для человека, которому пришлось полмили идти быстрым шагом.

Невилл помог Луне забраться в карету через окно – двери блокировались, когда та сдвигалась с места, и до ворот Хогвартса оставались запертыми. Ожерелье из высушенных ягод бересклета мазнуло по щеке, когда Луна, все еще стоящая в полный рост, нагнулась, чтобы поправить Гарри капюшон мантии. Разноцветные и разновеликие хрустальные бусины, вплетенные в браслеты, зазвенели, когда Луна опустила руки.

– Привет, Луна, – сказал Невилл вежливо. Она просияла.

– Привет, Невилл, – моргнула светлыми, чуть навыкате глазами, делавшими ее похожей на удивленную полусонную лягушку, и обернулась к Гарри: – Здравствуй, Гарри. Почему ты прячешься?

– Я – Рон, – сказал Гарри мягко – о том, что его секрет может разгадать Луна, видящая то, что оставалось сокрыто от глаз прочих, он не подумал. Луна, мыслящая в ином диапазоне, живущая в другой плоскости бытия, неизменно поражала своим взглядом на людей и события.

Луна потеребила ожерелье и, смотря на проплывающую за окном Визжащую хижину, смутно видимую в темноте, заметила:

– Папа говорит, что там водятся фиолетовые шмурики – они хорошие, только очень боятся мыльной воды с лимоном1.

Гарри незаметно перевел дыхание. Что-то подсказывало: больше к опасной теме Луна возвращаться не станет, если только он сам не решит рассказать ей правду. Луна, существующая в стране грез, была куда тактичней, чем те реалисты, что смеялись над ее чудными нарядами и нелепыми речами. Невилл, кажется, решил, что стал свидетелем очередной ее странности, и услышанное никак не прокомментировал. Гарри еще не знал как сможет лгать Невиллу и Симусу, и всем остальным, тем, кто знает его уже шесть лет. И был уверен, что научится.

– Я хотела пойти пешком, – сказала Луна, болтая ногой в полуспущенном оранжевом чулке, – но подумала, что никак не могу пропустить речь. А вы знаете, что когда новый директор Хогвартса вступает в должность, он идет к Черному озеру, где его приветствуют русалки верхом на келпи? Только сейчас зима, они не придут на зов, наверное, – добавила она задумчиво.

Карету тряхнуло, качнуло на правый бок, Гарри повалился на Невилла, взмахнувшего руками в попытке удержать равновесие. Лошади прошли по инерции еще пару шагов и встали как вкопанные. Невилл высунулся из окна, ища причину остановки, и плюхнулся обратно на сиденье.

– Ось сломалась, – расстроенно сказал он. И прибавил без всякой паузы: – Проклятая грязь!

Вторая за день вспышка у обычно спокойного Невилла заставила задуматься. Такой переход от апатии к злости служил зловещим симптомом – Гермиона непременно сказала бы, каким именно.

Луна подтянула чулок и, поднявшись, ловко выскользнула из окна.

– Идемте, – позвала она, гладя узкую морду фестрала. Тот приподнимал верхнюю губу, фыркал раздраженно, недовольный задержкой. – Может, мы все-таки увидим русалок – мне бы очень хотелось с ними поговорить. Говорят, что они так болтливы, что могут разговорить даже рыб. Интересно, а рыбы обижаются на то, что мы считаем их немыми?

Невилл тоже выбрался, принял у Гарри чемоданы и, благородно решив не обременять Луну, о багаже позабывшую, взялся тащить и свой и ее. Луна шепнула что-то одному фестралу, уткнувшись лицом в его длинное ухо, пригладила редкую гриву второго, и зашагала прямо по лужам. Невилл и Гарри переглянулась и поспешили следом. Гарри предпочел бы, чтобы в конце этой дороги – увы, не вымощенной желтым кирпичом, – его ждал добрый волшебник, который по мановению руки мог вернуть ему и чувство уверенности в собственных силах, и надежду на лучшее. Жаль, что жизнь совсем не похожа на магловские сказки.