Быть собой
Шрифт:
Голова болела все сильнее, но Трегоран заставлял себя думать.
«Элаикс никогда бы не бросил друзей в беде, как бы страшно ему не было! Элаикс никогда бы не позволил страху взять над собой верх!»
Боль становилась нестерпимой, она обжигала и одновременно с этим как бы замораживала рассудок, но он начал вспоминать. Брат всегда был рядом, всегда помогал и защищал. Образы, сперва слабые и расплывчатые, с каждым мгновением становились все четче и четче, но усиливалась и невыносимая боль.
«Плевать! Пусть моя голова разорвется, на этот раз я не отступлю! Я должен повернуть, и будь что будет!
Он орал от нестерпимой муки, смешанной со стыдом и злостью. К поту, лившемуся ручьями, присоединились слезы, но Трегоран не отступил. Его руки двинулись вперед, с трудом, медленно, но неуклонно. Юноша наконец взял поводья и заставил коня повернуться.
Боль достигла апогея, казалось, еще немного, и голова действительно расколется на куски, Трегорана вырвало — он едва успел склониться с коня. Легче не стало.
— Проклятье! — взревел юноша и со всей силы ударил коня в бока, направив того к городу, и в следующий миг все закончилось.
Остался страх — он никуда не делся, — но, как будто бы спрятался до поры до времени, и еще в голову юноши бурным потоком хлынули воспоминания о брате, о детстве и играх, о годах жизни в рабстве, о побеге и договоре с Владыкой Хаоса, о словах бога, которые почему-то совершенно забылись…
Казалось, что он только что очнулся от затянувшегося кошмара. Ощущение это было настолько восхитительным, что чародей рассмеялся. Наконец-то он воспринимал себя по-настоящему живым, и он осознал, что если не освободился от божественного проклятья, то, по крайней мере, временно сумел обрести независимость.
Пустив коня галопом, молодой всадник пронесся через ворота и двинулся в сторону шума. Он знал, что Итриада с Димарохом еще живы — был уверен в этом, как и в том, что фариец, скорее всего, уже отправился к богам, а значит, у друзей почти не осталось времени — еще чуть-чуть, и чудовище, покончив с закуской, перейдет к главному блюду. И все же, он верил, что теперь все будет правильно, так, как оно и должно быть.
Трегоран нашел их на большой площади. Кошмарная помесь паука и сороконожки пожирала нечто, наверное, бывшее ранее Цириленом. Итриады с Димарохом поблизости не оказалось, и это несказанно обрадовало Трегорана.
— Сюда! — заорал маг, пуская в монстра огненный шар.
Пламя, способное испепелить человека в считанные мгновения, бесславно растеклось по туловищу существа, не причинив тому ни малейшего вреда, но с главным оно справилось превосходно — тварь обнаружила свою цель.
— Отмеченный Хаосом, — взревел монстр. — Убью!
С этими словами он бросился на Трегорана, но тот, не раздумывая, швырнул под ноги простенькое заклинание школы земли, размягчившее каменные плиты. Лапы монстра погрузились в рукотворное болото, и молодой чародей тотчас же прошептал новое заклинание, превращая камень в твердь.
Монстр дернулся, но выбраться из ловушки у него не получилось. Пока.
— Тварь! — заорал он. — Такой же, как и брат!
«Брат?» — Трегоран выстрелил в своего противника молнией, которая, опять же, не причинила ему никакого вреда.
Ранить тварь не получалось, однако он добился главного — та полностью переключила
свое внимание на новую цель. Монстр, взревев, вырвался из западни, и, щелкая своими кошмарными челюстями, устремился на юношу. Тот закричал и, развернув обезумевшего от страха коня, бросился прочь, увлекая монстра за собой.Как ни странно, но сейчас Трегоран чувствовал себя прекрасно. Да, ему было страшно, как и любому нормальному человеку, оказавшемуся в подобной ситуации. Однако на сей раз страх этот был прост и понятен, и, самое главное, юноша мог его контролировать. И поэтому, несмотря на смертельную угрозу, нависшую над ним, Трегоран ощущал себя просто невероятно. Он убегал от монстра, подгоняя хрипящего и безумно ржущего коня, поливая тварь всеми заклинаниями из своего арсенала. Но ни огонь, ни земля, ни воздух, ни вода не могли нанести вреда этой невообразимой, фантасмагорической сущности, явно наметившей юношу себе на обед.
Порождение больного воображения Фарнира — а в том, что еж приложил к этому свою мохнатую лапу, Трегоран не сомневался ни на миг — продолжало громогласно вопить, называя его проклятым и отмеченным, но достать не могло. Пока что.
Трегоран еще одним заклинанием земли обрушил дом позади себя, и ненадолго остановился, глядя на то, как монстр неуклюже перебирается через завал. Следовало что-то предпринять, и как можно быстрее.
«Что же ты такое?» — подумал он. — «Как появился здесь и почему выжил?»
Ответ — и он понимал это — плавал где-то на поверхности, совсем рядом — протяни руку, и ухватишь. Но почему-то сделать это как раз и не получалось, что сильно раздражало молодого человека.
Он запустил в паукосороконожку еще одну молнию — скорее для порядка, нежели надеясь причинить той вред, однако твари это не понравилось — пародия на человеческое лицо исторгло еще один скорбный вопль. И тут Трегоран заметил на голове у монстра какое-то подобие венца. Он застонал, не в силах перенести свою невероятную, просто феноменальную тупость.
— Ну конечно же! — молодой маг простонал, схватившись руками за голову. — Как я мог быть настолько слепым!
«Говорю сам с собой, ну прямо как Элаикс», — усмехнулся он, но тут же отбросил все лишние мысли, и вновь пустил коня галопом — тварь преодолела завал и, победно завывая, бросилась следом. — «Правитель! Конечно же! Эта тварь похожа на правителя из моих снов! Вот только чем это может помочь?»
Вопрос был действительно нетривиальным, и искать ответ на него следовало в самые краткие сроки.
«Император. Маг духа. А может использовать пятую школу на нем?»
Идея была спорной — все-таки заклинания айперона юноша знал слабо, по сути, его навыки ограничивались выученным в Батерии, да усвоенным во время непрерывных стычек с тенями по дороге к столице. Ни то, ни другое, казалось, не в состоянии помочь.
«Но ведь попробовать можно?»
На всякий случай юноша бросил заклинание остановки сердца в чудовище, и…
То резко, точно подкошенное, рухнуло на землю и заорало так, что, казалось, лопнут барабанные перепонки. Затем, не без труда поднялось и безумным, полным ненависти взглядом уставилось на юного чародея. И это уже был успех — ни одно заклинание до того не помогало, а это — простое и примитивное, взяло, да и сработало.