Бытие

Эфраим вдруг побледнел так, что это стало заметно даже при скудном освещении подземелья. Его рука непроизвольно дернулась к вороту рубахи, и он отшатнулся от решётки.

—Чур ммменя, эта…, как не помнить, бббыла такая, - чего-то поплыл мой тюремщик. Надо подбодрить, и я позвенел монетами в кулаке.

— Ну-ну. Эфраим! Рассказывай давай. Будет интересно — получишь пятьдесят золотых.

Как и во все времена, алчность победила. Озвученная сумма излечила старшего надзирателя от столбняка. На щеках вновь появился румянец, глазки заблестели, дыхание участилось.

— А я — чё, я — ничё, ваше эльфийшество. Раз вы с пониманием. Только просьбочка у меня - вы уж меня не выдавайте, ну все что я расскажу — енто только для вас, со всем уважением, значица, вот.

— Не боись, Эфраим. Слово Светлого. Рассказывай!

— В общем, была такая, год назад привезли ночью. Аккурат в этот же каземат. Как раз камера напротив вашей, значица. Да охрана была не нашенская — сплошные рыцари. Они хоть и в плащах были. Да только глаз у меня намётанный, вот. Да, ещё, магов с ними целых два было, да привезли её в серебряной клети — я потом в щёлку дверную подсмотрел. А печатей на замках — о-го-го сколько, цельных пять. Значится, побитая она была участь, живого места не было. Так кровью и харкала. Бледная вот, как сама смерть. Но в сознании – зыркала так, ажно ноги подкашивались. Нас потом начальник тюрьмы, ну старших надзирателей, собрал и под расписочку рты открывать запретил, значица. Кормили её то же не мы, специальный человек приставлен был. Сдаётся, то же маг. Только, ваше эльфийшество, слава Спасителю, избавились от неё через 2 недели.

— Как избавились? Ты чего, Эфраим, заливаешь? — в растерянности я опустил руки, теребившие оторванный каблук.

— Не сумлевайтесь, Ваше эльфийшество, все честь по чести – сначала её допрашивали с пристрастием давешние маги и вроде как Отец Инкизитор с ними. Три дня, почитай, с утра до вечера. Криков было… Ну да мы привычные, значица. А потом на рассвете во двор вывели, к столбу, значится, ну, как водится, молитву и запалили. Сожгли её ваше эльфийшество. Уж год как. Вот и весь сказ.

Ни фига себе! А я с кем вчера тут? ... Блииинн!

— Эфраим! А призраки в каземате есть? — с надеждой спросил я.

— Да есть, как не быть, ваше эльфийшество, почитай кажную ночь ходют, шелестят, вздыхают иногда воют – но это все зимой больше.

— Ну а эльфийки той призрака не видел, случаем?

— Не, не можно, ваше эльфийшество, я же сказал, её честь по чести с молитвою того, спалили, значится, дотла спалили!

— Да… — больше мне было нечего сказать и я протянул тюремщику все оставшиеся у меня золотые и глубоко задумался.

— Премного благодарен, ваше эльфийшество, только и вы не забудьте, обещали не выдавать, а то ведь погонят со службы, а у меня детки, - так продолжая причитать Эфраим пятился от решётки, затем позвенев ключами закрыл двери в каземат и наступила звенящая тишина. Я в растерянности присел, опираясь спиной на прутья решётки.

Что ж, подытожим, задание я получил. Эльфийка была, но год назад и её сожгли. Эфраиму врать не с руки. Он и так подставился. В дневнике задание сохранено. Ничего не понимаю. Накрутили разрабы или я что-то упускаю? Ох уж мне эти ипические задания…

— Не торопился ты, сынок, ой не торопился…— шёпот эльфийки заставил меня подскочить на ноги и сердце чуть не выпрыгнуло у меня из груди.

— Мммать твою! – непроизвольно вырвалось у меня.

— Мать, мать. А ты кого ещё хотел увидеть здесь, Эскул? — эльфийка стояла, опершись на решётку напротив меня, отставив левую ногу с браслетом цепи чуть в сторону.

— Никого. Но, все же как?

— Сынок, сынок. А подумать? Я все же Мать эльфийского Дома. Ну хорошо, подскажу. Я — Грандмастер Магии Разума и Природы.

— Ну конечно, — с облегчением вздохнул я. Интересно, Эраинн Мелоинн, почему они уверены, что сожгли Вас? Ведь там были не такие простаки, как тюремщик Эфраим.

— На самом деле, Эскул, сложностью было создать только иллюзию мифриловой цепи у моего голема. Маг хумансов до сих пор уверен, ублюдок, что у него в сундуке лежит эта цепь, которую он, якобы, снял с моего обгоревшего тела. Я вложила в голема очень много жизненных сил. Аутодафе вышло на славу! Кха, кха! Крики были слышны даже в это проклятом подвале…

— Эраинн, вы здесь больше года, Великий Альв! — произнес я потрясенно. — без света, еды и питья!

— Рейнджер, кха, кха, ты и представить не можешь, как много живности обитает в этих подвалах и сколько влаги скапливается по утрам на камнях этих опостылевших стен. И если ты задаешь такие вопросы, то ты плохой ученик своего деда.

— Великая Мать! Одно дело учиться выживать в лесу, другое — вот так, без надежды, без света…

— Ладно, сынок, хватит пустой болтовни! – эльфийка снова зашлась кашлем, повысив голос. Мы остановились на очень важных вещах для тебя и твоего будущего. Но все имеет свою цену. Ты готов идти до конца?

— Я же уже дал своё согласие, Великая мать. Что ещё требуется от меня? — с недоумением пожал я плечами.

— Ты пока не знаешь самого главного. Ты решил, самонадеянный Холиен, что поймал фазана удачи за хвост и уже готов ощипывать перья? Кха, кха! Фиал у тебя. Редкая удача. Надо же. Но ведь ты бессмертный? Ведь так. Зачем тебе менять сущность? Только не лги мне, прошу, сынок, не лги! — эльфийка впилась мне в лицо взглядом и лицо её прильнуло к решётке.

— Да не собирался я менять сущность! Эраинн. Зачем? Я — Рейнджер Светлого леса последние пять лет и мне хорошо. Приключения, я сам себе хозяин, вольный эльф.

— Ты придурок, Эскул. Как только тебе удалось до уровня Магистра Воды добраться? Это ведь требует изрядного ума и терпения. А ещё труда и усидчивости. И ведь много прочесть надо. Книг и манускриптов. И уж точно такой пройдоха как ты не мог не уделить внимание Кодексу Артефактов.