Бюро магической статистики. Рудник
Шрифт:
Да хоть бы кто и как, лишь бы мама не рыдала по ночам, лишь бы ей плохо не было!
И сейчас он Робина допрашивал примерно с той же целью.
Брат-то ладно, он приедет и опять уедет, а то и опять запьет… а мама как? Опять будут слезы – нервы – бессонница – молитвы? Опять ему хоть на голове стоять, но выводить маму из этого состояния? Да-да, между прочим, Лукас на такие риски пошел, что справедливо считал себя вправе требовать объяснений. Он же едва не женился, лишь бы мама в себя пришла и начала отгонять чадушко от матерой хищницы! Но это-то другая история, только вот повторять ему неохота!
–
– Пока нет.
– Помощь тебе какая нужна?
Робин пожал плечами.
– Пока тоже нет. Если что, я скажу. А, вот, кстати! Не нашел ничего про Сару в газетах. Что с ней?
Лукас выразительно скривился.
– С твоей стерлядью? Все с ней хорошо, не переживай, замуж вышла.
– Замуж? Я не видел объявлений…
Робин действительно проглядывал газеты по дороге в столицу, отмечал для себя, кто женился, развелся, кого можно встретить, кого нельзя… ну надо же быть хотя бы немного в курсе? Так, чтобы впросак не попасть!
Это ему сейчас плевать на всякие условности и светскости, а люди-то этим всю жизнь живут. Так поздравишь кого со свадьбой, а надо бы с разводом, к примеру.
Ну и про Сару посмотрел, а то ж! Есть рана?
Надо поковырять! Каждый мальчишка, который хоть раз коленки разбивал, с этим процессом отлично знаком. Только тут рана побольнее будет, ну так и мальчишка постарше.
– Их особо и не было. Когда Карл понял, что подсунуть тебе свою выдру не удастся, он засуетился.
– Разве?
– Ну да. Он-то выдал бы за тебя Сару, в надежде, что она останется молодой вдовой с неплохим наследством, но Сара выла сиреной и орала, что до тебя даже дотронуться не сможет. Даже щипцами.
Робин поморщился.
Вспоминался капризный голосок, вспоминалось отвращение в нем…
Но было ведь и другое. Тонкие пальцы в его руке, и они не дрожали, и девушка не билась в истерике. Значит, не все так плохо?
– Выла, орала…
– Ну, было такое. Ты в палате лежал, а она это в клинике устроила, прямо в вестибюле, маме чуть плохо с сердцем не стало, лекари не знали, к кому кидаться.
– Надеюсь, к маме.
– Ей было хуже, но Сара орала громче.
– Так… а потом?
– Когда Карл понял, что тут не пройдет… дочь он, может, и уломал бы, но мама бы никогда этого брака уже не допустила, сам понимаешь.
– Понимаю.
– Особенно когда Сара на всю клинику орала, что ты мог бы остаться с ней и был бы теперь нормальным, а не уродом…
Робина как по лицу ударили.
– Значит… это все-таки было.
– Было?
– Я что-то такое слышал, она, наверное, и рядом со мной так говорила.
– Вот мразь, – покривился брат. – Не знаешь, где лучше, где хуже, хорошо, что тебя от нее отвело!
– Хорошо, – впервые согласился Робин. – Что потом сделал Карл?
– Он начал искать Саре партию, а это было сложно сделать. Общественное мнение было резко против нее, поступок уж больно подлый.
Робин кивнул.
Подлый поступок – подлая баба – подлая семья – почему он раньше-то этой цепочки не построил? А то мог бы и порадоваться – помиловали боги!
– И тут они нашли друг друга. Феликс Бахман, слышал о таком?
– Да он же старше отца! – ошалело выдал Робин.
– Старше.
А его младшему как раз два года.– Ты всерьез?
– Конечно. Сара ребенка достаточно быстро родила, вот через полтора года после свадьбы и затяжелела, и точно от мужа. Он за ней следит, как виверна за кладкой, на шаг не отпускает!
– Слов у меня нет, – честно сказал Робин. И принялся жевать.
Феликс Бахман в обществе пользовался славой развратника и извращенца, но с деньгами. С большими деньгами, а за это прощают многое. Где-то он был нерукопожатным, где-то его старались не принимать, но… деньги есть у него, а респектабельность у Бауэров. А что там думает Сара и что происходит у них за закрытой дверью – и вовсе не его дело.
– Как есть, так и рассказываю. Слезы или истерики будут? Арценте приказать? [17]
– Иди в болото, – отмахнулся Робин и кивнул на кофейник. – Кофе, покрепче и сладкого. У меня сегодня будет тяжелый день.
А Сара…
Радует в этой ситуации одно. В библиотеке ее точно не будет.
– Уехал!!! Мужчины!!!
Последнее слово было произнесено с таким выражением, что покраснел даже камень. Чуть-чуть – точно. А может, на него солнечный луч так упал.
17
Аналог коньяка.
Повод ругаться у Элисон был!
Ну хоть бы объяснился! Хоть бы побольше написал! А она тут от любопытства помирать будет?
Мужчины!!!
Элисон со злости пнула камень и вытащила из кармана грифель.
«Жду записки.
Элисон».
Может, и надо бы побольше написать, но уж очень она рассердилась. Что за бессовестное поведение? Взял – и поехал! А может, ей тоже что-то в столице надо?
А спросить?
А предупредить?
Камень выслушивал жалобы молча. Как камень – он тоже был мужского рода, но стоит ли спорить с разозленной женщиной? Ведь в порошок сотрет, не задумается, а ему бы еще тут полежать пару веков… лучше – помолчать.
В знакомую библиотеку Робин входил с гордо поднятой головой.
А что такого? Если нельзя избежать представления, так надо хотя бы получить от него удовольствие.
Сомнительное, конечно, ну хоть так. Одна библиотекарша села в горшок с большим фикусом (шарахаться не надо было, и вообще жаль, там не кактус рос!), вторая уронила стопку книг, третья молча упала в обморок – красота!
К нужному отделу Робин все же дошел. И представился, и формуляр свой потребовал, и – увы! Формуляр его переместили в архив.
– Это еще почему?!
– Ну…
Библиотекарь-мужчина прятал глаза, не озвучивая вслух то, что все понимали.
Маги, которые потеряли силу, долго не живут, сводят счеты с жизнью. Вот мы и думали, что вы уже… того-с! А что дату смерти не знаем, так мало ли? Всякое бывает! Может, вы там при смерти лежите… лежали… воскресли!
Робин нагло уселся за читательский стол и положил перед собой трость.