Бывшие. Я не смог ее забыть

Наконец-то не выдерживаю.

Вы

Что ты хотел, чтобы я знала?

Еще почти минута проходит, и мне падает последнее сообщение.

Любовь моя бесконечная??

Что я люблю тебя. Поговорим попозже? Я немного занят

На этом все.

И вроде бы…да? Ничего такого он не сказал, а меня наотмашь ударило. Снова беру планшет, точка на месте. Чем он занят дома? Может быть, та незнакомая машина действительно была из такси, и он уехал на ней? Почему не на своей?

Изнутри разбивает неприятными предчувствиями и мыслями. Снова наотмашь…

Если он все еще дома, а это такси…

Да нет. Бред. Нет! Этого быть не может! Он бы так…

Резко оборачиваюсь и смотрю на дорогу, ведущую к дому. Начинаю задыхаться, внутри меня сжимает дикий спазм.

Он бы не позвал ее к нам домой. Он бы так не поступил, это уже верх цинизма и…

– Едем обратно, - выпаливаю раньше, чем успеваю подумать.

Водитель бросает на меня еще один взгляд через зеркало, но не спорит. А у меня сил нет, чтобы отступить от задуманного.

Машина разворачивается, плавно едет обратно. Я вижу знакомые ворота зеленого цвета, знакомый фасад. Моя улица, мой дом, мой мир. Но он почему-то до рези чужой и холодный…

Останавливаемся, я делаю шумный выдох и жмурюсь. Дико страшно. Сердце пытается бороться и шептать, что этого все еще не может быть. Он бы так не поступил. Только не в ваш дом…

Но что-то в этот раз все-таки громче, потому что мне страшно.

Требуется пара минут, чтобы решиться открыть дверь. Когда я вылезаю на улицу - ноги ватные. Мир в блюре…

Серьезно. У меня рябит перед глазами, я пошатываюсь, я разлетаюсь.

Иду на ватных ногах, не своими пальцами ввожу код на замке калитки, открываю ее будто бы во сне.

Дорожка. Она мокрая от дождя. Раньше я бежала домой вприпрыжку, а теперь…теперь только так. Я иду к дому, как к месту своей казни. Каждый шаг дается с трудом, страх растет с геометрической, слишком резвой прогрессией, но я иду. Это сложно, но я иду вперед…

Открываю дверь - не заперта. И сразу происходит сразу несколько моментов: во-первых, в доме стоит оглушающий тишина. Во-вторых, чужие туфли аккуратно стоят рядом с моими.

Какое кощунство…

Заглядываю внутрь, как вор. Тишина продолжает давить, а я продолжаю надеяться, что сейчас увижу их на кухне.

Просто. Будьте. На. Кухне.

На. Кухне.

Молитвы прерываются жестко. Тихим, сладким стоном со второго этажа, и это, наверно, похоже на состояние, когда на тебя обрушивается весь мир.

Я смотрю на лестницу, а там только тьма…

Короткий смешок.

Еще один стон.

Состояние абсолютного морока. Я будто плыву в киселе, дрожащими пальцами хватаясь за поручень.

Это не он там. Она приехала со своим любовником, а он по старой дружбе просто ее прикрывает. Вот и все. Вот и все…

В моменты отчаяния мозг способен на особо изощренную ложь. Отрицание, как первая ступень принятия разрушающего события - особенно прекрасна, согласитесь. Пребывая в ней, ты согласишься на любой бред, лишь бы не признавать действительность…

Она бьет меня сама. Жестко, грубо и наотмашь.

Реалии - это про жестокость; и жизнь - это тоже про жестокость.

На нашей постели сидит Рома. Перед ним на коленях стоит полуголая Кристина. Одна ее рука проводит по его прессу, задевая все татуировки, которые у него есть. Задевая мою-его кожу. Наслаждаясь моим-его теплом.

Она быстро двигает головой. Она стонет. А он…откинув голову назад и прикусив губу, наслаждается этим, запустив ей в волосы свою пятерню.

Он наслаждается другой женщиной там, где еще утром обнимал меня. Вот так цинично и жестоко, в сакральном месте для любой пары, он разрушает нашу связь, наслаждаясь другой женщиной…

Вот это мощный селфхарм, согласитесь. Те, кто режут себе кожу, нервно курят в сторонке, по сравнению с тем, что я сделала сегодня. Хах, новички наивные. Вот та боль, которую ни одно лезвие не сможет причинить никогда. Вот она...

«Взрыв атомной бомбы»

Лера

Внутри меня жжет.

Точка.

Я не могу дышать.

Точка.

Мне больно.

Точка.

На самом деле, все это жалкие слова, которые нихрена не описывает мое состояние. И я не шучу, они действительно выглядят слишком блекло, потому что…это лишь фон и призрак от той мясорубки, которая перекручивает меня изнутри.

Жестокая жизнь превратила весь мой внутренний мир с воспоминаниями по полочкам в гребаную мясорубку. Она с хладнокровием маньяка хватает все без разбора и швыряет в жерла одной, отвратительной измены.

Я на острие.

Еле балансирую на грани падения. Мозг как будто бы закоротило, и я совсем ничего не понимаю. Просто дышать не могу, просто меня трясет и по кусочкам, просто сердце долбит в мозжечок.

Я сбегаю по лестнице, спотыкаюсь и чуть не падаю.

– Лера, осторожней!

Его голос режет раскаленным ножом. И бам!бам!бам!

Я не хочу этого помнить, но воспоминания, как гребаные цыгане: смотри, смотри, смотри! От них хрен отмахаешься, они заставляют меня смотреть. И нет, я не расистка, если что, просто в моем городке с цыганами было особенно тяжко. Местный табор был самой настоящей ОПГ (в чем, собственно, и было дело) и творил разную дичь. Остальные их боялись, но ничего сделать не могли, как это часто бывает. Помню, мне мама всегда говорила: не смогла сбежать?! Притворись тупой, глухой, слепой, да хотя бы неадекватной! Но никогда с ними не заговаривай! Даже если попросят дорогу объяснить! Поняла?

Тон ее был серьезным, и я поняла. Всегда сбегала, как только видела хотя бы кого-то из них, но что делать сейчас? Тогда цыгане были обычными людьми, а сейчас они - мои собственные глаза и картинки, которые этими глазами отпечатались на мозге, как отвратительное клеймо.

Колени. Глубокий захват. Ее голые, блядские сиськи. И Рома. Который этим наслаждался на нашей постели. Память - злодейка. Как от нее сбежать? Она будто насилует мою душу огромным, раскаленным страпоном с особым остервенением.

Но это, полагаю, вопрос выживания. Я все равно пытаюсь вырваться и сбежать. Резко, рвано подскакиваю, подбегаю к двери, но успеваю только коснуться холодной ручки, как меня дергают назад.

– Лера, подожди!

Я рвусь, как раненный зверь в сторону. Плечом толкаю тумбу. На пол падают мои и его духи, ваза с цветами и тарелка для ключей.

Вокруг осколки.

И я бы оценила юморной символизм, если бы была способна на такой подвиг.

Спойлер: я на него неспособна.

Мысли в хаосе, в легких огонь. Сердце продолжает долбиться, и с каждым ударом мне все больнее.