Бывший. Ты будешь моей

Не знаю, куда он уезжал, но по обрывкам дневного разговора поняла, что кто-то из его близких попал в больницу.

– Любопытно, - доносится до меня приглушенный, глубокий голос Наварского. – Найди мне хорошего гинеколога…

Гинеколога? Зачем?

Я, вообще, никогда не подслушиваю чужие разговоры. Но тут продолжаю стоять и «греть уши». Знаю, что это неправильно, но очень хочется узнать о нем то, чего он не рассказывает сам. Ведь за границами этого дома у него есть целая жизнь.

– На когда? – он медлит, видимо, думает. – Завтра я занят. Послезавтра вернусь в Москву, и буду решать этот вопрос. Только сам всё это подготовь. Никого не подключай. Так. И еще… Что там с братом Алисы?

Кажется, даже не дышу, продолжая ловить каждое его слово.

– Ясно. Держи меня в курсе событий. На связи.

Понимаю, что разговор окончен, поэтому открываю холодильник и достаю мясо, тушеные овощи, салат. Когда закрываю холодильник, то вздрагиваю от неожиданности, потому что в дверях стоит Наварский.

Красивый, серьезный, задумчиво смотрит на меня.

– Мои люди вышли на след твоего брата. Если это он, то через два-три дня я его верну.

– Это… замечательно, - выдыхаю, смотря во все глаза на Наварского.

Спросить про гинеколога не решаюсь. Как минимум не хочу показать, что я банально подслушивала. Да и не мое это дело. Если он захочет впустить меня глубже в свою жизнь, он это сделает.

Отворачиваюсь к столешнице, грею еду, достаю тарелку, приборы. Ставлю чайник. Слышу, как за спиной отодвигается стул, Наварский садится за стол.

Ко мне не подходит, не пытается меня прижимать к себе, как делал это днем.

Телефонный разговор опять что-то поменял.

Накрываю на стол. Хочу вернуться к столешнице и сделать Наварскому чай, но он внезапно меня перехватывает за запястье и придерживает.

– Алис, - серьезно говорит он, - есть разговор.

Замираю, смотрю на него во все глаза.

– Какой?

– Я ещё женат.

58

Алиса

Входим с Дашулей в нашу квартиру. Наварский тоже, хотя я говорила, что мы и сами прекрасно справимся.

– Папочка, а ты у нас будешь спать? – тут же спрашивает Даша.

Кидаю быстрый взгляд на Наварского – транслирую «не смей соглашаться»! Знаю, что на него такие взгляды не действую, но всё равно пытаюсь остановить эту лавину.

Он садится перед Дашей на корточки и смотрит ей в глаза. Мягко улыбается нашей дочери.

– Я сейчас уезжаю. Важные дела. Вернусь через три дня. И, знаешь, куда мы с тобой пойдем?

– Куда? – в предвкушении округляет глаза Дашуля.

– На аттракционы. Хочешь?

– Хочу! – тут же следует ответ.

Спасибо, что перевел тему.

– А теперь беги, разбирай игрушки. Я переговорю с твоей мамой.

– Хорошо, - кивает Даша и убегает.

Наварский встает в весь свой огромный рост. Практически на голову выше меня. Чтобы посмотреть ему в глаза, надо поднимать голову, но я это не делаю. До сих пор не могу прийти в себя от новости, что он еще женат. Хочу уже остаться наедине и всё обдумать. Рядом с ним сложно это делать.

– Алис… - серьезно смотрит он на меня.

Мягко ухватывает двумя пальцами мой подбородок, приподнимает, заставляя посмотреть ему в глаза.

– Я решу вопрос и вернусь к вам. Договорились?

Молчу, медлю с ответом. Хочется верить в это всё. Но внутри меня столько противоречий…

Он едва заметно прищуривается. Видит мои реакции, сомнения, опасения.

– Алис, я из вашей жизни уже никуда не денусь. Даже если ты будешь сопротивляться, – твердо говорит. – Ясно, малыш?

Коротко киваю, зависая и смотря ему в глаза. Я влюбилась, как какая-то девчонка. Дала уже определение своим чувствам. Вот только он женат. И это осознание просто переворачивает всё внутри.

Глеб серьезно рассматривает меня, скользит взглядом по лицу, задерживается на губах.

Делаю шаг назад, лишь бы не поцеловал. Ни за что! Ни в коем случае!

Отпускает мой подбородок. Понимает без слов.

– Вечером позвоню.

Киваю. Жду, когда уйдет. Хочу остаться наедине и просто осознать ситуацию. Откатиться в своих чувствах назад, если это возможно. И очень сомневаюсь, что возможно…

Он зовет Дашу, поднимает ее на руки, прощается, шутит, улыбается. Она обнимает его на прощание и просит, чтобы возвращался как можно быстрее, потому что мы уже по нему скучаем.

Наварский обещает, что вернется максимально быстро… А у меня внутри тревога и чувство, что сказка исчезла, как волшебное марево.

Когда Глеб уезжает, купаю Дашу и укладываю спать. Только в этот момент в полной мере наваливается осознание всего. Наварский женат.

Еще женат…

Когда он мне это сказал, я думала, что мне послышалось.

– В… в каком смысле «женат»? – спросила я, заикаясь.

Знаю, глупый вопрос, смысл ведь и так понятен.

– Ты ведь говорил, что…

– Возникли трудности с разводом. Я их решаю.

– Я… я… не понимаю. Я ведь… Боже, ты женат, а я… я с тобой целовалась, я…

Задыхаюсь от осознания, что были не только поцелуи, но и ласки, такие, что просто щеки начинаю полыхать.

– Прекрати себя винить, - строго чеканит он. – Ничего ты не сделала. Я решаю вопрос с разводом. Если всё так, как мне сообщили мои люди, то я решу этот вопрос с ближайшее время.

Прикрываю глаза, шумно вдыхаю, потом выдыхаю.

– Алис, - он перехватывает мои запястья и притягивает меня к себе.

Усаживает на колени. А я будто в тумане. Пытаюсь осознать всё.

– Я хочу, чтобы вы были со мной. Всегда. Не на праздники и выходные, а всегда. И всё сделаю для того, чтобы было именно так, - медленно, серьезно говорит он, смотря мне в глаза. – Слышишь меня?

Коротко киваю, хмурюсь, пытаюсь всё осознать.

– Почему ты ничего не сказал раньше? Я бы… вообще не поехала бы сюда с тобой. Я… - осекаюсь, понимая, что поехала бы ради Даши.

– Я хотел, чтобы ты поехала.

Замираю от этого ответа. Только в этот момент до меня доходит, что я сижу на руках у всё еще женатого мужчины. Да, он разводится, но… еще не развелся!

Поэтому я вскакиваю и отступаю на пару шагов. Это осознание накатывает волнами. Сколько всего я делала того, что неправильно, просто недопустимо!

– Глеб, - бубню я, - я поехала, да. Спасибо за то, что провел это время с Дашей. Она… очень счастлива. Но… больше меня не целуй, не обнимай и… больше ничего не делай! Ты женат. Для меня это… недопустимо. Понимаешь? – выпаливаю я. – И вообще мне стыдно. Если бы я знала, я бы…

Наварский стискивает челюсти, встает, надвигается на меня. Я трусливо пячусь.